Пчёлкин, Александр Иванович

Александр Иванович Пчёлкин
Дата рождения	8 ноября 1917(1917-11-08)
Место рождения	д. Трасна, Зарайский уезд, Рязанская губерния, Российская Советская Республика
Дата смерти	2 марта 1976(1976-03-02) (58 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	военно-воздушные силы
Годы службы	1940—1947
Звание	капитан
Часть	в годы Великой Отечественной войны:  • 101-я истребительная авиационная дивизия ПВО;  • 581-й истребительный авиационный полк ПВО;  • 826-й истребительный авиационный полк ПВО;  • 5-й гвардейский истребительный авиационный полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Александр Иванович Пчёлкин (1917—1976) — советский военный лётчик. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1945). Гвардии капитан. Почётный гражданин города Зарайска (1975). Почётный гражданин Озёрского района (1995).

Биография

Александр Иванович Пчёлкин родился 8 ноября 1917 года в деревне Трасна Зарайского уезда Рязанской губернии Российской Советской Республики в крестьянской семье. Русский. Окончил начальную школу в своей деревне. Семилетнее образование завершал в школе соседней деревни Чернево. Окончив после школы курсы бухгалтеров, Александр Иванович начал трудовую деятельность бухгалтером в колхозе. Затем работал секретарём сельского совета. С 1937 года А. И. Пчёлкин жил в городе Озёры. Служил в городской пожарной охране начальником автохода, одновременно без отрыва от производства занимался в местном филиале Коломенского аэроклуба.

23 марта 1940 года по направлению Коломенского районного военкомата Московской области А. И. Пчёлкин поступил в Качинскую Краснознамённую военную авиационную школу лётчиков имени А. Ф. Мясникова, которую окончил в том же году. Военную службу Александр Иванович начал лётчиком авиации ПВО страны в Приволжском военном округе. С началом Великой Отечественной войны его направили в 101-ю истребительную авиационную дивизию, формирование которой шло в Воронеже. 16 октября 1941 года дивизия была включена в состав Воронежско-Борисоглебского дивизионного района ПВО. К боевой работе на Юго-Западном фронте Александр Иванович приступил 27 октября 1941 года. Воевал на истребителе И-16. Защищал город Воронеж от налётов вражеской авиации, прикрывал наземные войска в районе села Тербуны. Вскоре после включения в состав дивизии 581-го истребительного авиационного полка сержант А. И. Пчёлкин был переведён на должность пилота в его 2-ю эскадрилью. С 12 января 1942 года в составе эскадрильи Александр Иванович совершал боевые вылеты на прикрытие транспортных узлов Валуйки, Купянск, Касторное, Лиски, Левая Россошь. Неоднократно лётчик Пчёлкин смело врезался в строй вражеских бомбардировщиков и нарушал боевые порядки противника, тем самым срывая бомбометание. Весной 1942 года Александр Иванович прошёл переаттестацию и получил офицерское звание. К июлю 1942 года командир авиационного звена младший лейтенант А. И. Пчёлкин в составе своего полка, переименованного 1 мая 1942 года в 826-й истребительный авиационный полк ПВО, на истребителе И-16 произвёл 170 боевых вылетов, в групповом воздушном бою сбил немецкий бомбардировщик Ю-88.

Осенью 1942 года Александр Иванович прошёл переобучение на истребителе Ла-5 и был переведён в 5-й гвардейский истребительный авиационный полк 207-й истребительной авиационной дивизии 3-го смешанного авиационного корпуса 17-й воздушной армии. Его определили во 2-ю эскадрилью полка, командиром которой был гвардии капитан И. П. Лавейкин. Ведущим А. И. Пчёлкина стал гвардии младший лейтенант В. И. Попков. Зимой 1942—1943 годов, сражаясь на Юго-Западном фронте, Александр Иванович принимал участие в операции «Малый Сатурн» и Острогожско-Россошанской операции, в составе своего подразделения освобождал города Кантемировка и Миллерово. В марте 1943 года полки дивизии отражали контрнаступление немецко-фашистских войск под Харьковом. Ожесточённые бои в небе Курской области за господство в воздухе начались задолго до начала немецкого наступления на Курской дуге. 4 июня 1943 года гвардии младший лейтенант А. И. Пчёлкин был ранен в воздушном бою и оказался в госпитале, но к началу Курской битвы он уже был в строю. Во время Курской стратегической оборонительной операции 5-й гвардейский истребительный авиационный полк осуществлял прикрытие наземных войск к юго-востоку от Белгорода. 6 июля 1943 года гвардии младший лейтенант А. И. Пчёлкин в районе села Безлюдовка своевременно заметил атаку немецкого истребителя на своего ведущего и меткой очередью сбил вражеский Ме-109Ф, одержав первую документально подтверждённую личную воздушную победу.

17 июля 1943 года войска Юго-Западного фронта начали Изюм-Барвенковскую операцию. За время наступления гвардии младший лейтенант А. И. Пчёлкин одержал пять воздушных побед. В августе — сентябре 1943 года Александр Иванович участвовал в освобождении Донбасса. 24 августа 1943 года в ходе Донбасской операции 207-я истребительная авиационная дивизия, в которую входил 5-й гвардейский ИАП, приказом НКО СССР № 264 была преобразована в 11-ю гвардейскую, а лётчик А. И. Пчёлкин вскоре был произведён в гвардии лейтенанты. Осенью 1943 года на Юго-Западном фронте, который 20 октября 1943 года был переименован в 3-й Украинский фронт, он участвовал в Битве за Днепр, в составе своего подразделения принимал участие в освобождении городов Запорожье и Днепропетровск. В этот период Александр Иванович записал на свой личный счёт два сбитых самолёта противника.

В начале января 1944 года 11-я гвардейская истребительная авиационная дивизия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. До лета 1944 года в полках дивизии велась напряжённая боевая учёба. Были опробованы приёмы полётов истребителей с бомбовой нагрузкой, произведены учебные бомбометания. В июле 1944 года дивизия была включена в состав 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта. Во время Львовско-Сандомирской операции гвардии лейтенант А. И. Пчёлкин участвовал в боях на владимир-волынском направлении, затем сражался за удержание плацдарма на левом берегу Вислы. Осенью 1944 года ему присвоили звание старшего лейтенанта и назначили на должность командира авиационного звена. Во время Висло-Одерской операции из-за плохих погодных условий лётчики полка летали мало. Активно в боевую работу они включились во время боёв за Силезский промышленный район. В феврале — марте 1945 года гвардии старший лейтенант А. И. Пчёлкин на истребителе Ла-7 произвёл более 30 боевых вылетов, из них 18 с бомбометанием. Особенно Александр Иванович отличился во время разгрома оппельнской группировки противника, совершая по 4 боевых вылета в день на сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков и не допустив среди них ни одной потери от действий истребителей противника. При этом лётчик-истребитель сам принимал активные действия по штурмовке и бомбардировке вражеских войск. За время боёв за город Глогау и в ходе Берлинской операции гвардии старший лейтенант А. И. Пчёлкин произвёл 25 боевых вылетов, из них 17 на сопровождение штурмовиков своего корпуса и 8 — на штурмовку войск противника. Лётчики его звена за тот же период совершили 92 боевых вылета и сбили 2 немецких самолёта.

К концу войны на счету гвардии старшего лейтенанта А. И. Пчёлкина было 388 боевых вылетов, из которых 193 вылета он совершил на прикрытие наземных войск и военной инфраструктуры, 65 — на сопровождение групп штурмовиков и бомбардировщиков, 35 — на разведку, 9 — на штурмовку войск противника, 53 — на перехват вражеских самолётов и 33 — на свободную охоту. 75 вылетов Александр Иванович сопровождал бомбометанием. В результате штурмовок и бомбовых ударов он уничтожил и повредил 2 самолёта неприятеля на земле, 5 паровозов, 7 железнодорожных вагонов, 42 автомашины с военным имуществом, 22 повозки с боеприпасами, 1 передвижную радиостанцию, сжёг 3 строения с засевшими в них солдатами противника, взорвал два склада с боеприпасами, подавил 14 точек зенитной артиллерии, истребил до роты военнослужащих вермахта. За время войны А. И. Пчёлкин провёл 61 воздушный бой, во время которых сбил 14 самолётов противника лично и два в составе группы. Во время разведывательных полётов он неоднократно доставлял ценные данные о противнике, при сопровождении групп штурмовиков и бомбардировщиков не допустил ни одной потери в их составе от действий вражеских истребителей. Руководя авиационным звеном, Александр Иванович зарекомендовал себя волевым, решительным и тактически грамотным командиром. Под его руководством звено произвело 220 боевых самолётовылетов. В проведённых воздушных боях лётчики звена сбили 12 немецких самолётов, при этом своих потерь не имели. 15 мая 1945 года командир 5-го гвардейского истребительного авиационного полка гвардии подполковник В. П. Бабков представил гвардии старшего лейтенанта А. И. Пчёлкина к званию Героя Советского Союза. Указ Президиума Верховного Совета СССР был подписан 27 июня 1945 года. За три дня до этого 24 июня 1945 года А. И. Пчёлкин принимал участие в Параде Победы на Красной площади в Москве.

После окончания Великой Отечественной войны Александр Иванович продолжал служить в военно-воздушных силах СССР до 1947 года. В запас он уволился в звании гвардии капитана. С 1954 года А. И. Пчёлкин жил и работал в Москве. Умер 2 марта 1976 года. Похоронен на Хованском центральном кладбище столицы.

Список известных личных побед А. И. Пчёлкина

№	Дата	Тип самолёта	Место боя
1	06.07.1943	Messerschmitt Bf.109	Безлюдовка
2	18.07.1943	Heinkel He 111	Малая Камышеваха
3	18.07.1943	Messerschmitt Bf.109	Каменка
4	19.07.1943	Messerschmitt Bf.109	Андреевка
5	19.07.1943	Heinkel He 111	Крестище
6	20.07.1943	Messerschmitt Bf.109	Червоный Шахтёр
7	20.11.1943	Junkers Ju 87	Новониколаевка
8	20.11.1943	Messerschmitt Bf.109	Новониколаевка
9	13.08.1944	Focke-Wulf Fw 190 Wurger	Сташув
10	11.02.1945	Focke-Wulf Fw 190 Wurger	Обер-Виттгендорф
11	16.02.1945	Focke-Wulf Fw 190 Wurger	Бенау
12	03.03.1945	Focke-Wulf Fw 190 Wurger	Кунцендорф

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (27.06.1945);
• орден Ленина (27.06.1945);
• орден Красного Знамени (05.04.1945);
• два ордена Отечественной войны 2-й степени (31.07.1943; 15.05.1945);
• два ордена Красной Звезды (30.01.1943; 24.03.1945);
• медали.

Оценки и мнения

С таким ведомым как Пчёлкин в любом воздушном бою можно выйти победителем.

— Дважды Герой Советского Союза В. И. Попков. ЦАМО, ф. 33, оп. 682526, д. 880.

А. И. Пчёлкин был настоящим воздушным бойцом с сильной волей, владевший в совершенстве лётным мастерством и умевший ценить боевое товарищество выше всех других принципов жизни. Вместе с тем, он был простым, обыкновенным человеком, и его человеческие чувства были особо легко ранеными от небольшого недоразумения или от небольшой обиды нанесенной ему, которые иногда случались в кругу своих товарищей. Мне не раз приходилось наблюдать, как этот мужественный лётчик мог горько, по-детски плакать. Может быть это проявление слабости и слезы на лице были от произвольно открывающегося в его нервной системе своеобразного «клапана», на котором до предела накапливалось сверхчеловеческое напряжение во время воздушных боёв и боевых полётов. Вероятно, по этой причине он не мог сдерживать произвольно выливающиеся у него слёзы. Пусть и эти личные слабости послужат для возвеличивания его как человека, много пережившего во время войны.

— Начальник связи 5-го гвардейского ИАП гвардии инженер-капитан П. М. Ожимков. Из воспоминаний о войне.

Память

• Памятный знак в честь Героя Советского Союза А. И. Пчёлкина установлен на Аллее Героев в городе Зарайске Московской области.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Кузовкин А. И. Золотое созвездие коломенцев. — М.: Московский рабочий, 1976. — С. 148—152. — 222 с.
• Кузовкин А. И., Беляев А. Т. Орлиное племя коломенцев: О Коломенском авиационном клубе ДОСААФ им. М. В. Водопьянова. — М.: ДОСААФ, 1985. — С. 48-52. — 80 с.
• Полянчев В. И. Зарайская энциклопедия. — М.: Academia, 2003. — С. 383-384. — 502 с.
• Быков М. Ю. [ru.calameo.com/read/000221122b5d4c79735b1 Асы Великой Отечественной. Самые результативные летчики 1941-1945 гг.]. — М.: Яуза; «ЭКСМО», 2007. — С. 1060. — 1477 с. — ISBN 978-5-699-20526-4.
• Ожимков П. М. [militera.lib.ru/memo/russian/ozhimkov_pm/05.html Случаи из жизни авиаполка на фронте Герой Советского Союза лётчик Александр Иванович Пчёлкин] // [militera.lib.ru/memo/russian/ozhimkov_pm/index.html Из воспоминаний о войне]. — Самиздат, 1978.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»].

[www.podvignaroda.ru/?n=46492923 Представление к званию Героя Советского Союза и указ ПВС СССР о присвоении звания].

[www.podvignaroda.ru/?n=40905366 Орден Красного Знамени (наградной лист и приказ о награждении)].

[www.podvignaroda.ru/?n=16557492 Орден Отечественной войны 2-й степени (наградной лист и приказ о награждении от 31.07.1943)].

[www.podvignaroda.ru/?n=40751886 Орден Отечественной войны 2-й степени (наградной лист и приказ о награждении от 15.05.1945)].

[www.podvignaroda.ru/?n=26650090 Орден Красной Звезды (наградной лист и приказ о награждении от 30.01.1943)].

[www.podvignaroda.ru/?n=38205887 Орден Красной Звезды (наградной лист и приказ о награждении от 24.03.1945)].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=16540 Пчёлкин, Александр Иванович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/0369de01.shtml Пчёлкин Александр Иванович на www.az-libr.ru].
• [www.admozr.ru/ozerskij_rajon/pochetnye_grazhdane/biografii/pchelkin.php Пчёлкин Александр Иванович на сайте администрации Озёрского муниципального района].
• [portal.mognb.ru/data/zaraisk.htm Пчёлкин Александр Иванович на сайте МОГНБ им. Н. К. Крупской].
• [soviet-aces-1936-53.ru/abc/p/pchylkin.htm Советские асы].
• [ozerygorod.ru/honorary/ Пчёлкин Александр Иванович на сайте администрации городского поселения Озёры Московской области].

Отрывок, характеризующий Пчёлкин, Александр Иванович

Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.