Пчеловодство

Запрос «Пчеловод» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Пчелово́дство — отрасль сельского хозяйства, которая занимается разведением медоносных пчёл для получения мёда, пчелиного воска и других продуктов, а также для опыления сельскохозяйственных культур с целью повышения их урожайности.

Продукты пчеловодства

• воск,
• маточное молочко,
• мёд,
• перга,
• Пчелиная обножка,
• прополис,
• пчелиный подмор,
• пчелиный яд,
• забрус
• трутовый гомогенат,
• настойка восковой моли
• пчелиное мумиё
• опыление растений
• экотуризм
• Личинки пчёл

а также собственно пчелосемьи и пчеломатки.

История пчеловодства

Пчёлы появились на Земле более 50-80 миллионов лет назад, хотя существуют оценки и в более 200 миллионов лет. Пчеловодство было известно задолго до нашей эры. Древнейшим известным свидетельством знакомства человека с пчелой указывают найденные в 1968 году при археологических раскопках в пещерах близ деревни Азох (Карабах) глиняные кувшины с графическими изображениями пчёл, возраст которых определили в 150 тыс. лет. Следы пчелиного воска находятся на древнейшей керамике, начиная с 7-го тысячелетия до н. э. Древнейшие изображения искусственных ульев относятся к 3-му тысячелетию до н. э. (Древний Египет времен Ниусерра), древнейшая найденная пасека — к X веку до н. э. (раскопки в Тель-Рхов (англ. Tel-Rehov), Израильское царство).

В истории пчеловодства различают несколько этапов:

• Дикое пчеловодство — охота за мёдом и воском. Гнёзда пчёл (пчелиные соты) разыскивали в дуплах деревьев;
• Бортевое пчеловодство;
• Пасечное пчеловодство — разведение пчел в специально оборудованных местах (пасеках) в искусственных ульях
  • Колодное пчеловодство — пчёл содержали в неразборных ульях из дерева (колодах, дуплянках), глины и других материалов;
  • Рамочное пчеловодство — разведение пчелиных семей в разборных ульях с вынимающимися рамками.

Первым европейским теоретиком научного пчеловодства был лютеранский пастор Гадам Богухвал Шерах, который издавал с 1766 года по 1771 год первый в Европе научный журнал по пчеловодству «Abhandlungen und Erfahrungen der Oeconomischen Bienengesellschaft in Oberlausitz». Первый в мире рамочный улей сконструировал российский пчеловод Пётр Прокопович в 1814 году. Изобретение Прокоповича положило основу рамочному пчеловождению и в России, и за границей. Высокотоварной отраслью пчеловодство стало во многих странах сельского хозяйства только после того, как в 1851 году Лангстротом в США был запатентован свой рамочный улей, где рамки извлекались сверху специальным устройством, а также благодаря изобретению чешским пчеловодом Ф. Грушкой медогонки. Многое для развития пчеловодства сделали: Жонас де Желье, Феликс Юбер (Швейцария), Л. Лангстрот (США), И. Меринг, Э. Цандер (Германия), А. М. Бутлеров и др.

Методы пчеловодства

Неутомительная, приятная работа с пчёлами, проводимая на открытом воздухе, уже сама по себе служит источником здоровья. Лицам, занятым напряжённым умственным трудом, работа на пасеке даёт полноценный, здоровый отдых.

Некрасов В. Ю. Пчёлы. Москва: Госкультпросветиздат, 1949

Методы пчеловодства бывают:

• роевые (в том числе противороевые, подобные натуральному роению, борющиеся с роением);
• основанные на искусственном роении;
• свободного роения;
• при производстве секционного мёда.

Наиболее известны методы Волоховича, Цебро, Озерова, Блинова, Чайкина.

Мёд и его извлечение

• Protection.jpg

  Пасечник в пчеловодном костюме вынимает рамки

• Langstroth Frames.jpg

  Рамка с запечатанным зрелым мёдом

• Smoker.jpg

  Обкуривание рамок при помощи дымаря

• Broodcomb.jpg

  Рамка с печатным расплодом (в середине) и запечатанным мёдом (по верхнему краю, крышечки белого цвета)

• Opening-cells.jpg

  Распечатывание сотов со зрелым мёдом

• Discovered honey.jpg

  Распечатывание сотов со зрелым мёдом

• Fork-Beekeeping.jpg

  Распечатывание сотов специальной вилкой

• Extractor Beekeeping.jpg

  Извлечение мёда при помощи медогонки

• Filtering of honey.jpg

  Фильтрование мёда

• Honey-miel.jpg

  Типичный вид струи зрелого мёда при переливании в тару

Пчеловодство в России

В России пчеловодство распространено издавна и почти повсеместно.

Однако и к концу 19 века пчеловодство в стране имело примитивный характер, — подавляющее большинство пчелиных семей содержались в неразборных ульях — колодах и дуплянках, а продуктивность пчелиных семей составляла не более 3-4 килограммов.

В 1910 г. насчитывалось 339 тыс. пасек (средний размер — 6 пчелиных семей) с 6 млн. 309 тыс. семей (в рамочных ульях — не более 18 %). Товарность пасек была невысокой: количество товарного мёда, получаемого в среднем от одной пчелиной семьи, не превышало 5—6 кг.

За годы Первой мировой войны 1914—1918 гг. количество пасек в стране значительно уменьшилось, и число пчелиных семей к 1919 г. составило 3,2 млн. После декрета СНК РСФСР «Об охране пчеловодства» (1919), подписаного В. И. Лениным, началось ускоренное развитие пчеловодства.

Как отмечает А. Г. Бутов: "В XIX веке в России издавалось 26 изданий по пчеловодству — 22 журнала и 4 газеты. Толчок развитию отрасли дало создание в период НЭПа пчеловодческого Союза (куда вошли производители меда, инвентаря и оборудования), организация кооперативов. Когда в коллективизацию взамен его образовали Росколхозпчеловодцентр и частникам запретили заниматься промыслом, число пчелосемей сильно сократилось".

В 1940 г. в СССР насчитывалось свыше 10 млн пчелиных семей (95 % — в рамочных ульях).

За годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. количество пасек значительно уменьшилось и число пчелиных семей сократилось до 4,9 млн. В результате ряда постановлений КПСС и правительства, принятых в послевоенные годы в области пчеловодства (постановление СНК СССР «О мерах по развитию пчеловодства», 1945, и др.), оно было восстановлено и стало одной из доходных отраслей народного хозяйства. С укрупнением колхозов увеличился размер колхозных пасек. К 1955 г. число пчелиных семей достигло 9 млн, средний размер колхозной пасеки — 70 семей. С 60-х гг. развитие пчеловодства идёт по пути дальнейшего укрупнения колхозных и совхозных пасек и создания специализированных пчеловодческих совхозов различных направлений. К 1973 г. количество пчелиных семей составило 9,4 млн, средний размер колхозной пасеки — 150 семей, совхозной — 250 семей. Были созданы специализированные совхозы промышленного типа и крупные пчеловодные фермы, на которых внедряется механизация трудоёмких процессов по распечатыванию и откачиванию мёда, наващиванию ульевых рамок, погрузке и разгрузке ульев при кочёвке пасек к медоносам, совершенствуется техника кормления и содержания пчелиных семей, повышается производительность труда (1 пчеловод обслуживает 150—200 пчелосемей вместо 35—50 на неукрупнённых пасеках). Специализация в пчеловодстве развивается в 3-х основных направлениях: медовое, опылительное, разведенческое. Передовые советские хозяйства получали по 80—100 кг мёда в год от одной пчелиной семьи.

В настоящее время на учебно-опытной пасеке РГАУ — МСХА ежегодно от каждой пчелиной семьи получают по 60—85 кг товарного меда, 1,5-2,0 кг цветочной пыльцы, 80 г прополиса, 2,0 кг перги.

В 1991 г. в России было произведено 42 тыс. тонн мёда.

По данным Национального союза пчеловодов России, в 2014 году урожай меда составил более 102 тыс. тонн, этот показатель слабо колеблется в последние годы. На 2016 год доля фальсификата мёда на рынке в разных регионах России колеблется от 30 % до 70 %.

Пчеловоды-любители не облагаются налогами, излишки продукции они могут продавать закупочным организациям или на рынке.

Постановлением майского съезда 2003 года «Роспчеловодсоюза» на базе крестьянского (фермерского) хозяйства пчеловода-изобретателя Глазова Геннадия Васильевича была создана «Республиканская школа передового опыта»

Научно-исследовательскую работу ведут научно-исследовательский институт пчеловодства (г. Рыбное Рязанской области), Башкирский научно-исследовательский центр по пчеловодству и апитерапии, опытные и селекционные станции в различных регионах, компания «Тенториум». Издаётся научная, справочная и производственная литература по пчеловодству; выходит журнал «Пчеловодство».

Музеи пчеловодства в России

1. В Печорском районе Псковской области — музей пчеловодства «Медовый хуторок».
2. Музей пчеловодства при НИИ Пчеловодства. Рыбное. Рязанской области.
3. Музей пчеловодства при ГУП «Башкирская опытная станция пчеловодства»
4. [www.beemuseums.com/ Пчеловодные музеи в России и других странах]

Пчеловодство в мире

Пчеловодством занимаются на всех континентах, кроме Антарктиды. По данным ФАО, ЮНЕСКО и др., в 1972 в мире насчитывалось около 40 млн пчелиных семей. Промышленное специализированное пчеловодство с высокомеханизированными пасеками развито в США, Канаде, Австралии (средний выход товарного мёда в этих странах — 20—40 кг с улья). Развитию международных связей пчеловодов способствует международная организация пчеловодов «Апимондия» («Apimondia», основана в 1897), проводящая симпозиумы, конгрессы, выставки. СССР — член «Апимондии» с 1945. Важную роль в обмене опытом играют журналы: «Apiacta» (орган «Apimondia», с 1966), «American Bee Journal», с 1861, «Gleanings in Bee Culture», с 1872, издаваемые в США.

Пчеловодческие выставки и конференции

Международная выставка-конференция Апимондия призвана продвигать научное, экологическое, социальное и экономическое развитие пчеловодческой отрасли во всех странах мира; а также организовывать сотрудничество между ассоциациями пасечников, научными организациями и частными предпринимателями в области пчеловодства.

Известные личности, занимавшиеся пчеловодством

В качестве хобби пчёл разводили в прошлом и разводят ныне многие известные личности. Среди них:

• Алексей Андрияшев, русский педагог;
• Аристотель, древнегреческий философ и учёный, создатель формальной логики;
• Александр Бутлеров, русский химик. Перу Бутлерова принадлежит несколько интересных исследований по пчеловодству;
• Билл Гейтс, американский предприниматель, основатель корпорации Microsoft и один из богатейших людей мира;
• Геннадий Зюганов, русский партийный деятель, член парламента;
• Юрий Лужков, русский административный деятель, мэр Москвы с 1992 по 2010 год;
• Фёдор Мочалкин, русский пчеловод, главный организатор всех выставок по пчеловодству в России XIX века.
• Лев Толстой, русский писатель;
• Виктор Ющенко, президент Украины;
• Томас Эдисон, американский изобретатель;

Вымышленные

• Шерлок Холмс

См. также

• День пасечника Украины
• Пчеловодная улица

Литература

• [www.pchelovod.info/index.php?download=65 Кашковский В. Г. Технология ухода за пчелами (1984) ]
• Черевко Ю.А., Аветисян Г. А., Пчеловодство, М., 2007
• Учебник пчеловода, 5 изд., авт.: А. М. Ковалев и др., М., 1973.
• Харченко Н.Н., Рындин В.Е. Пчеловодство. М., 2015
• Кривцов Н. И., Лебедев В. И. Продукты пчеловодства. — М., 1995
• Буренин Н.Л., Котова Г.Н. Справочник по пчеловодству. М., 1984
• Цветков И.П., Пасека пчеловода-любителя. М., 1976
• Тименский П.И., Приусадебная пасека. М., 1988
• Журнал «Пчеловодство» (10 номеров в год).

Ссылки

• Пчеловодство // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.pchelovod.info Форум Пчеловод.ИНФО]

Отрывок, характеризующий Пчеловодство

Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.