Приключения пчёлки Майи

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пчёлка Майя»)
Перейти к: навигация, поиск
Приключения пчёлки Майи

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="background: #ddf; text-align: center;">みつばちマーヤの冒険
(Mitsubachi Maaya no Bouken)
нем. Die Biene Maja
Мицубати Ма:я но Бо:кэн (киридзи)
</td></tr><tr><th>Жанр</th><td>сказка, комедия, приключения, фэнтези</td></tr>

</td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">Аниме-сериал
Приключения пчёлки Майи (1 сезон)</span></th></tr><tr><th style="">Режиссёр</th><td class="" style=""> Хироси Сайто,
Мицуо Каминаси,
Сэйдзи Эндо </td></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Nippon Animation </td></tr><tr><th style="">Телесеть</th><td class="" style=""> TV Asahi </td></tr><tr><th style="">Премьерный показ</th><td class="" style=""> 1 апреля 1975 года 20 апреля 1976 года </td></tr><tr><th style="">Длительность</th><td class="" style=""> 25 мин. </td></tr><tr><th style="">Серий</th><td class="" style=""> 52 </td></tr>

<tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">Аниме-сериал
Новые приключения пчёлки Майи (2 сезон)</span></th></tr><tr><th style="">Режиссёр</th><td class="" style=""> Мицуо Каминаси </td></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Nippon Animation </td></tr><tr><th style="">Телесеть</th><td class="" style=""> ZDF, TV Osaka, TV Tokyo </td></tr><tr><th style="">Премьерный показ</th><td class="" style=""> 12 октября 1982 года 27 сентября 1983 года </td></tr><tr><th style="">Длительность</th><td class="" style=""> 25 мин. </td></tr><tr><th style="">Серий</th><td class="" style=""> 52 </td></tr>

</table>

Приключе́ния пчёлки Ма́йи (нем. Die Biene Maja und ihre Abenteuer) — детская книга немецкого писателя Вальдемара Бонзельса, опубликованная в 1912 году, экранизированная в 1975 году в виде анимационного сериала японской компанией Nippon Animation (яп. みつばちマーヤの冒険 Мицубати Ма:я но Бо:кэн). В 1982 году вышла вторая часть сериала — «Новые приключения пчёлки Майи». В 2012 году вышел 3D мультсериал с аналогичным названием. 4 сентября 2014 состоялась мировая премьера полнометражного мультфильма (производство Германия, Австралия) в Южной Корее. В России — 30 октября 2014. В 2017 году, компания Studio 100 Animation планирует выпуск второго сезона 3D мультсериала «Новые приключения пчёлки Майи», в 2018 году — выпуск второго полнометражного мультфильма — «Пчёлка Майя 2: Медовые Игры».





Сюжет

Изначальная книга Бонзельса была довольно короткой и содержала менее 200 страниц. В центре сюжета — отношения Майи и её общества, в то время как приключения играют второстепенную роль приобретения молодой Майей жизненного опыта. В телесериале относительная роль приключений была увеличена.

Молодая медоносная пчёлка по имени Майя родилась во времена внутренних волнений — улей разделяется на две новые колонии. Майю воспитывает её учительница, мисс Кассандра. Несмотря на её предупреждения, Майя наполнена желанием исследовать огромный мир за пределами улья, и совершает непростительное для пчёл преступление — побег. Во время своих приключений Майя, теперь вынужденная скрываться, заводит дружбу с другими насекомыми и вместе с ними переживает различные опасности. В кульминационном моменте истории, Майя попадает в плен к шершням, главным врагам пчёл.

Находясь в плену, Майя выбирается из тюрьмы и узнаёт, что шершни планируют крупномасштабную военную операцию — вооружённое нападение на её родной улей. Перед ней стоит непростой выбор из двух вариантов — вернуться в улей и сообщить о готовящейся операции, но в конечном итоге, понести наказание за побег, или же спастись самой, не возвращаясь в улей, которому в этом случае грозит неминуемое уничтожение. После тяжёлых раздумий, Майя, как и следует ожидать, принимает решение вернуться домой, чтобы спасти свой народ и попросить прощения. Майя летит в свой родной улей, напрягая все свои силы и всю свою волю. Словно пуля, выпущенная из винтовки (а пчёлы летают быстрее многих насекомых), она мчится к лесу, в надежде на то, что только там ей удастся скрыться от преследователей. Чтобы Майя лучше видела, она взвилась очень высоко — настолько высоко, как только смогла. Майя думала лишь об одном: добраться как можно скорее до родного улья, до своего народа, до своей родины, которой угрожала столь страшная опасность. Она должна предупредить своих, чтобы они успели приготовиться к задуманному грозными разбойниками нападению, но ей было непросто отыскать маршрут к своему улью, так как она не привыкла замечать дорогу, как это делали пчёлы, отправлявшиеся за мёдом. Майе казалось, что она никогда ещё так высоко не забиралась, ей было холодно и она едва замечала предметы, над которыми пролетала. Но несмотря на все препятствия, ей удаётся добраться до своей родины, измождённой и утомлённой длительными странствиями по полям и лугам, где её встречают стражники, которые поначалу не поверили Майе, после чего они проводят её к королеве пчёл Елене VIII, где Майя сообщает ей о готовящемся нападении шершней. Услышав о готовящемся наступлении противника, королева объявляет военное положение: все пчёлы, способные держать оружие будут призваны защищать улей. Королева благодарит Майю за предупреждение, несмотря на совершённую ей провинность, и видя, что пчёлка серьёзно устала после долгого путешествия, проводит её в каморку, чтобы она отдохнула и пришла в себя, поручает своим фрейлинам позаботиться о ней, а сама идёт в большой зал, наблюдать за ходом сражения. Пчёлы переходят в состояние боевой готовности № 1 и занимают оборону, предварительно сузив все входы-выходы, чтобы шершни проникали в улей поодиночке. Шершни по одному проникают в улей и попадают в западню, а затаившиеся пчёлы-солдаты по сигналу командира атакуют нарушителей, периодически заманивая их в капкан. Пробравшиеся внутрь улья шершни быстро сообразили, что им нужно во что бы то ни стало продвинуться вперёд, если не хотят преградить путь своим. И барахтающиеся кучи сцепившихся противников на полной скорости катились по тёмным переходам улья. Однако план королевы был правильным. Как только пространство у ворот освободилось, его тотчас же заняли задние ряды бойцов, которые получили приказ защищать главный вход. Это был старый, но проверенный временем приём. Каждый раз, когда в улей врывался новый шершень, пчёлы, притворившись измученными сражением, не мешали ему лезть вперед. Когда же он достаточно углублялся, позади него быстро выстраивалась новая шеренга солдат и, охватив его со всех сторон, подавляла своей численностью. Боевые крики перемешались с воплями и стонами умирающих от ран бойцов. Страшные жала шершней производили сильное опустошение в рядах пчёл. Барахтавшиеся кучи схватившихся не на жизнь, а на смерть противников оставляли за собой множество убитых. Захваченные врасплох шершни поняли, что им нет спасения, что ни один из них уже не выйдет из улья, и они бились с храбростью отчаяния. Но мало-помалу они погибали один за другим. Сила шершней была поистине неисчерпаема, но ядовитое действие их жал быстро иссякало, и уколы шершней становились все менее и менее опасными. Раненые пчёлы уже знали, что не погибнут и выздоровеют. Это сознание, вместе с жаждой мести за павших сестер и братьев, усиливало их мужество. Постепенно шум битвы начал стихать. Громкие крики шершней, находившихся перед ульем, уже не находили отклика у их проникших в улей товарищей: большая часть шершней-бойцов погибла, а другая часть попала в плен. Командир шершней понял, что всему его отряду грозила смертельная опасность, и решил послать к пчёлам своего парламентёра для переговоров об освобождении своих товарищей, оставшихся в улье. Парламентёр шершней направился вперёд и взмахнув перед воротами улья белым лепестком жасмина, опустился на взлётно-посадочную платформу. Королева пчёл получила доклад о прибытии шершня-посла для переговоров и она выслала к нему своих адъютантов. Когда они сообщили ей условия врагов, она приказала им дать следующий ответ: «Мы согласны выдать вам ваших погибших, если вы хотите унести их с собой. Раненых и пленных у нас нет. Все ваши солдаты, проникшие в улей — перебиты. Вашему обещанию хранить вечный мир мы не верим. Можете снова приходить, когда вам будет угодно: мы всегда окажем вам встречу, как сегодня. А если желаете продолжить битву — пожалуйста, мы готовы!». Королева приказала солдатам построиться в два ряда у ворот, а рабочим и тыловому отряду — заняться очисткой улья от мёртвых тел шершней. Убитых начали сносить вместе, оттаскивая в стороны тела шершней, которые затем волокли к воротам и выбрасывали вон из улья. Молча, с угрюмыми лицами следили оставшиеся в живых шершни за падавшими на землю телами убитых товарищей. Восходящее солнце озаряло своими лучами эту душераздирающую картину. Скоро двадцать два павших шершня лежали у подножия несдавшегося улья. Неприятель не получил ни капли мёда, ни одного заложника. Шершни поняли, что их наступательная операция провалилась и подхватив своих павших товарищей, отступили с позором. Сражение закончилось безоговорочной победой пчёл, но ценой огромных потерь: павшие защитники улья лежали повсюду. Печальная работа закипела в улье в это прекрасное солнечное утро. Надо было убрать погибших, перевязать раненых и ухаживать за ними. Но к полудню улей уже жил своей нормальной жизнью. Пчёлы не праздновали победу, не предавались долгой скорби по погибшим — работа не ждала. Каждая пчела, глубоко затаив в душе гордость и горе, принялась за свои повседневные дела.

Майя проснулась после короткого сна в самый разгар битвы и она быстро вскочила, чтобы принять участие в защите улья, но заметила, что силы покидают её и поняла, что в таком состоянии она ничем не сможет помочь своим. Вдруг возле нее показалась группа сражавшихся. Молодой, сильный и храбрый шершень - вероятно, офицер - упорно отбивался от наседавших на него врагов и медленно катился вперед, как клубок. Майя с ужасом смотрела, как одна за другой отделялись от него тяжелораненые пчёлы. Но тому шершню тоже было невесело. На его руках, ногах, чуть не на усах висели солдаты, решившие скорее погибнуть, чем выпустить врага из рук. Вот уже несколько пчелиных жал вонзились между панцирем и головой в шею шершня. Майя видела, как он бессильно опустился вдруг на землю и молча, не издав ни единого стона и ни одной жалобы, умер смертью храбрых, сражаясь до последнего дыхания. Он не просил пощады и не проронил ни одного бранного слова. Победив этого шершня, пчёлы устремились к воротам улья и снова бросились в бой. Майя последовала за ними и с замиранием сердца наблюдала за ходом противостояния. Вдруг она заметила умирающего от ран шершня и медленно подошла к нему. Он лежал скорчившись, без движения, но еще дышал. Пчёлка насчитала на нем не меньше двадцати уколов. Когда Майя увидела, что противник еще дышит, она побежала за водой и мёдом. Но умирающий покачал головой и отстранил слабеющей рукой пищу и питье, так как он сам добывает всё, что нужно ему для выживания, хотя Майя сказала ему, что она думала, что он страдает от жажды, но тот ответил, что ему всё равно было суждено погибнуть. Когда вокруг Майи умирали пчёлы и шершни, она почувствовала, что такое смерть, и она понимала её истинное значение, чем тогда, когда она ждала её в паучьей сети и тюрьме шершней, и от всего увиденного, она не сдержала своих эмоций и расплакалась. Спустя полчаса, последнего побеждённого шершня вместе с его павшими товарищами вынесли за пределы улья. Но в душе Майи запечатлелось всё то, что она пережила возле умиравшего шершня. Она осознала, что её враги — такие же живые существа, как она сама и что они тоже любят жизнь, подобно пчёлам, что тяжко умирать в одиночестве и без всякой помощи. Майя размышляла, правда ли, что умирающие существа возвращаются к жизни и хочет верить, что это так, но её размышления были прерваны появлением курьера, сообщившим ей, что королева требует Майю к себе. Майя вошла в главный зал и увидела свою повелительницу в окружении многочисленной свиты. Майя задрожала, и она опустила глаза, не смея их поднять в присутствии государыни и стольких знатных особ. Среди окружавших королеву офицеров уже не было многих доблестных воинов, и потому настроение присутствующих было серьезное и торжественное. На всех лицах лежала печать затаенной грусти, но их взоры ярко пылали радостным сознанием одержанной победы и новой славы. Королева поднялась навстречу Майе и заключила её в свои объятия. Майя совсем не ожидала такого сюрприза и её сердце переполнилось таким счастьем, что она разрыдалась, а по рядам королевских офицеров и фрейлин пробежала дрожь, так как они разделяли чувства Майи и были благодарны ей за спасение улья. Майя подробно рассказывала всем о своих приключениях, которые она пережила за время своего отсутствия на родине, а когда она рассказывала о шершнях, все в великом страхе расширили свой взор, каждый представлял себя на месте Майи и дрожь пробегала по спинам присутствующих, после чего Майя завершила своё повествование и умоляет о прощении. Королева выражает Майе свою благодарность за сохранение лояльности своему народу и отвагу, проявленную на чужбине и прощает её неповиновение. Майя объявляется легендарной героиней улья и занимает место Мисс Кассандры в должности учительницы, чтобы передать свой жизненный опыт грядущим поколениям пчёл.

Герои книги

  • Майя (нем. Maja), (англ. Maya), (яп. マーヤ Māya) — главная протагонистка книги, ряда мультсериалов, полнометражного мультфильма и других спин-оффов. Молодая медоносная пчёлка, которая жаждет знаний об окружающем мире и никого не может оставить в беде. Она добра, благородна, умна, отважна, справедлива, полна энтузиазма, любит свободу и приключения. Обладает чудодейственным голосом (подтверждение в мультсериале «Новые приключения пчёлки Майи», в эпизоде «Право летать», когда Майя пела малышам колыбельную, чтобы успокоить их) и имеет широкий набор разных способностей. В книге раскрыла план масштабной наступательной операции шершней и предупредила об этом улей, за что её объявили легендарной героиней улья. Майя — первая пчела, поселившаяся на лугу (сперва совершила побег, но после искупления получила разрешение от королевы). Является самым известным и влиятельным персонажем луга, имеет хорошие отношения с большинством его обитателей. У Майи много друзей и союзников, но самые лучшие из них — Вилли и Флип. Назначена послом Королевского Улья. На русский язык её дублируют Галина Сотникова, Вера Харыбина, Татьяна Шагалова (Останкино), Ольга Шорохова (Теленяня/Карусель).
  • Флип (нем. Flip), (яп. フィリップ Firippu) (в книге его имя не указывалось, в полнометражном мультфильме его имя перевели как Прыг) — неотразимый и весёлый кузнечик, мудрый друг и наставник Майи. Присматривает за ней с самого её рождения. Один из главных героев во всех спин-оффах.
  • Мисс Кассандра (нем. Fräulein Kassandra), (англ. Miss Cassandra), (яп. カッサンドラ先生 Kassandora-sensei) — медоносная пчела, учительница в пчелиной школе. Воспитывает Майю с самого рождения и поддерживает её идеи, направленные во благо улью.
  • Елена VIII (нем. Helene VIII), (яп. 女王) (имя указывается только в книге) — королева пчёл. Является матерью всех пчёл в улье (подтверждение в мультсериале «Новые приключения пчёлки Майи», в эпизоде «Рождение Майи»). По сравнению с другими пчёлами, с Майей у неё самые тёплые отношения.
  • Текла (нем. Thekla), (яп. テクラ) — паучиха. В книге имя не указывалось.
  • Пак (нем. Puck) — комнатная муха. Первый, кто показал Майе человека, но не с лучшей стороны.
  • Цветочный эльф (нем. Blumenelf) — исполнил заветное желание Майи, так как она первое существо, которое он встретил.
  • Пол (нем. Paul) — муравей. Командующий вооружёнными силами муравьёв, ответственный за безопасность луга.
  • Ганс Кристоф (нем. Hans Christoph), (яп. クリストフ) — мясная муха. Стал жертвой стрекозы Шнюк.
  • Шнюк (нем. Schnuck), (яп. シュヌック) — стрекоза. Возлюбленная одного из шершней. В мультсериале, однажды спасла Майе жизнь.
  • Пеппи (нем. Peppi), (яп. ペピ) — розовый жук. Первое насекомое, которое встретила Майя, помимо пчёл.
  • Курт (нем. Kurt), (яп. クルト) — навозный жук. Следит за лугом.
  • Иффи (Айффи) (нем. Iffi) — возлюбленная Курта.
  • Пчела-помощница (нем. Turka) — старшая подруга молодых пчел. Помогает осваиваться им во время первого полета.
  • Фридолин (нем. Fridolin) — термит-короед. Отец пятидесяти талантливых сыновей-термитов.
  • Фриц (нем. Fritz) — молодой мотылёк.
  • Ганнибал (нем. Hannibal) — паук. Потерял одну ногу при встрече с человеком.
  • Алоизий Семиточечный (нем. Alois Siebenpunkt) — божья коровка. Любит писать стихи.
  • Иероним (нем. Hieronymus) — многоножка. Имеет привычку постоянно во всем сомневаться.

Персонажи, появившиеся в мультсериале 1975 года

  • Вилли (нем. Willi), (англ. Willy), (яп. ウイリー Uirī) — добродушный, ленивый и немного скептичный трутень, лучший друг Майи, вместе с ней убежавший из улья. Склонен к ревности, когда Майя уделяет внимание кому-то другому. Не показан в оригинальной книге, но является одним из главных героев во всех спин-оффах. На русский язык его дублируют: Александр Воеводин (Останкино), Евгений Вальц (ТелеНяня, Карусель), Мария Овчинникова (в мультсериале «Новые приключения пчёлки Майи»), Сауле Искакова (в мультсериале «Новые приключения пчёлки Майи», Невафильм).
  • Александр (нем. Alexander), (яп. マウシ)ー — мышь. Гениальный изобретатель. Его уровень уважения среди других существ и тесной дружбы с Майей часто вызывает ревность у Вилли. Носит очки, обожает сыр. Появился во втором сезоне. В мультсериале 2012 года не появлялся, хотя возможно, что он является прототипом мухи Барри.
  • Макс (нем. Max), (яп. ミミズのマック) — дождевой червь. Однажды пострадал от лап шершня, спасая Майю. Но благодаря операции, проведённой Доктором Улиткой, Макс быстро поправился. В мультсериале 2012 присутствует.
  • Доктор Улитка — главный врач на лугу.

Персонажи, появившиеся в мультсериале 2012 года

  • Бен (нем. Ben) (в продуктах Chupa Chups — Бенни) — навозный жук зелёного цвета. Как и его дядя Курт, он следит за лугом. Очень любит свой навозный шар. На русский язык дублирует Мария Овчинникова.
  • Шелби (нем. Rufus), (англ. Shelby) (в немецком варианте — Руфус[1]), — улитка, очень скромный и пугливый. Вечно жалуется на судьбу. Всегда мечтал научиться летать и Майя помогла ему воплотить мечту в реальность. На русский язык дублирует Денис Беспалый.
  • Судья Бизвэкс (нем. Richter Bienenwachs[2]), (англ. Judge Beeswax) — пчела-судья всех ульев на лугу. Работает на высшую инстанцию пчёл — Совет Королев. Постоянно вводит несправедливые и скверные правила, от которых он сам же в итоге страдает. Вечно всем недоволен, всех критикует и чрезмерно зациклен на правилах, как безумец. Личный враг Вилли и Майи. Когда Майя и Бизвэкс впервые столкнулись лицом к лицу, он хотел изгнать её из улья, так как боялся, что независимая пчела может представлять угрозу улью и за ней могут последовать другие пчёлы, но когда Майя спасла мисс Кассандру от нападения банды ос под предводительством Стингера и доказала, что живя на лугу, она принесёт улью огромную пользу, королева убедила Бизвэкса, что Майю не следует изгонять (подтверждение в мультсериале «Новые приключения пчёлки Майи», в эпизоде «Справедливое решение»). На русский язык дублирует Александр Новиков.
  • Беатрис (нем. Beatrix) (в немецком и английском варианте — Беатрикс[3]) — бабочка. Её любимое увлечение — порхать и танцевать. Мечтает найти свою любовь. На русский язык дублирует Мария Цветкова.
  • Барри (нем. Walter), (англ. Barry) (в продуктах Chupa Chups — Барни) (в немецком варианте — Уолтер[4]) — муха голубого цвета. Страдает плохим зрением и поэтому носит очки. Считает себя самым умным на лугу. На русский язык дублирует Елена Шульман.
  • Лара (нем. Lara) — божья коровка с капризным и избалованным характером. Может высокомерно относиться даже к друзьям. Завидует Майе в том, что на лугу она более известна. Лара считает себя самым прекрасным существом. На русский язык дублирует Ксения Бржезовская.
  • Момо (нем. Momo) — гусеница, превратившаяся в гигантскую бабочку вида Бражник «Мёртвая голова». Любит древесный сок. Появился в серии «Друг навсегда».
  • Сирфи — муха-журчалка. Была по ошибке принята за осу, но она доказала обратное. Появилась в серии «Своя среди чужих».
  • Зоуи и Лиззи — медоносные пчёлы, лучшие подруги с детства. Ровесницы Вилли и Майи. У Зоуи ярко-рыжие хвостики на голове и тёмно-карие глаза. У Лиззи тёмно-каштановые волосы и карие глаза, носит большие круглые очки в зелёной оправе. В серии «Неожиданный переезд» переезжают в другой улей вместо Вилли, дабы избежать разрыва уз дружбы между ним и Майей.
  • Веспер — оса. Симпатизирует мисс Кассандре. Узнал, что Стингер затеял заговор против мисс Кассандры, цель которого - похитить её во время урока на лугу и потребовать от улья весь запас нектара в качестве выкупа, после чего рассказал Вилли и Майе о коварном плане Стингера. Опасаясь за жизнь мисс Кассандры, Вилли, Майя и Веспер сообщили ей об этом замысле. Благодаря Весперу, Вилли и Майя при поддержке других пчёл, сорвали заговор Стингера по похищению мисс Кассандры с целью выкупа, после этого Веспер подарил ей букет и отправился в гнездо ос на другом конце луга. Появился в серии «Дружелюбная оса».
  • Генри — муравей-солдат, живущий на дереве. Построил на дереве хижину, украшенную висячими садами и оснащённую подъёмником, линзой для наблюдений и резервуаром для воды. Встретился с Вилли и Майей, когда они осматривали его хижину. Сражался бок о бок с Вилли, Майей, Полом и остальными муравьями-солдатами против муравьиного льва - самого грозного и коварного охотника на лугу. Появился в серии «Лев против муравьёв».
  • Темерис — восковая моль. Была в состоянии беременности. Искала безопасное место, чтобы укрыться от хищников и накормить своих малышей. По дороге, она увидела Вилли, Майю и Бена, которые изображали известных им насекомых и сами того не ведая, подкинули Темерис идею - выдать себя за привидение и напугать улей, чтобы завладеть мёдом и затаиться там. Ей удалось стащить у королевы две чаши с мёдом и обосноваться в пустующей соте, где её нашла Майя, которую она приютила. К несчастью для них, появилась Мисс Кассандра в сопровождении королевской гвардии и с ужасом увидев, что происходит, приказала гвардейцам арестовать Темерис. Майя пыталась защитить её, но Мисс Кассандра объяснила Майе, что если Темерис останется, её дети съедят весь мёд и захватят улей. Майя умоляла об оказании помощи и Мисс Кассандра ответила, что пусть королева решает её судьбу. Майя сообщила королеве, что к чему и спросила её, как помочь Темерис. Королева оценила доброту и благородство Майи, но сказала, что нельзя подвергать улей такой опасности и предложила помочь Темерис родить детей в благоприятных для неё условиях, но за пределами улья: королева вспомнила, что на лугу есть заброшенный улей, и предложила доставить Темерис туда, что и было сделано. Появилась в серии «Привидение из улья».

Персонажи, появившиеся в полнометражном мультфильме 2014 года

  • Жужжала (нем. Gunilla), (англ. Buzzlina von Beena) — королевская советница. Главная антагонистка полнометражного мультфильма. Обвиняется в заговоре против королевы и краже её маточного молочка с целью государственного переворота. Стремилась установить над ульем власть абсолютного монарха. В финале, была побеждена Майей и её друзьями, после чего, королева пчёл отстранила Жужжалу от должности королевской советницы.
  • Выполз (нем. Hugo), (англ. Crawley) — союзник Жужжалы, был втайне на стороне Майи и её друзей.
  • Стинг (нем. Fetzer), (англ. Sting) — молодой и шустрый шершень, изначально не любивший пчёл, но впоследствии ставший их лучшим другом. Помог Вилли и Майе вернуть маточное молочко королеве и наказать Жужжалу за предательство. После победы над Жужжалой, королева объявила Стинга героем улья, наравне с Вилли.
  • Хэнк (нем. Bruno), (англ. Hank) — отец Стинга, предводитель шершней.
  • Арни и Барни (нем. Eddy und Freddy), (англ. Arney and Barney) — неудачливые муравьи-солдаты, случайно разрушившие гнездо шершней.

Анализ книги

Написанная в 1912 году книга была своеобразной басней с политическим подтекстом, подобной работам И. А. Крылова или Жана Лафонтена, и превозносила немецкий национализм. Майя символизирует идеального гражданина, а улей — хорошо организованное милитаристское общество. Присутствуют также элементы национализма, милитаризма и расизма. Майя дважды приходит в ярость. Первый раз это происходит, когда кузнечик Флип не видит разницы между пчёлами и осами. В своей злой вербальной атаке, Майя называет ос «бесполезной шайкой бандитов» (Räubergeschlecht), у которых нет «ни Родины, ни веры» (Heimat und Glauben). Во втором случае, муха называет Майю глупой, на что та выкрикивает, что научит её «уважать пчёл», и угрожает мухе своим ядовитым жалом. Подразумевается, что уважение основывается в первую очередь на страхе перед силой и применением насилия. Другой темой является коллективизм. Независимые взгляды главной героини и её побег из улья рассматриваются с осуждением, но её вина искупается предупреждением об атаке шершней. Эта демонстрация лояльности восстанавливает её место в обществе. В той части книги, которая описывает нападение шершней, в откровенно милитаристских тонах восхваляется воля пчёл к обороне и героические смерти пчёл-солдат[5].

Экранизации

В 1924 году немецкий фотограф Вольфрам Юнгханс создал полнометражную киноверсию истории. Считается, что это был первый в мире полнометражной фильм, где были сняты живые насекомые. В 2005 году лента была восстановлена в Финском Киноархиве при участии Бундесархива-Фильмархива. Показ состоялся в Хельсинки и Гамбурге.

Самой же известной и популярной адаптацией является мультсериал совместного производства Япония-Германия-Австрия «Пчела Майя» (яп. みつばちマーヤの冒険 Мицубати Ма:я но Бо:кэн, Die Biene Maja). Первый показ состоялся на японском телевидении в 1975 году. Аниме было переведено на большое количество других языков и показано в различных странах, в том числе в Нидерландах, Австралии, Германии, США, ЮАР, Португалии, Канаде, Бельгии, Франции, странах Латинской Америки, Израиле, Иране, Италии, Греции, Чехии, Болгарии, Словении, Боснии и Герцеговине, Словакии, Испании, Сербии, Финляндии, Польше, Хорватии, Венгрии, России, Турции и Ливане. До выхода сериала история увидела свет в виде музыкальной аудиосказки под названием Мицубати Маая («Пчела Майя»), изданной Tokyo Kodomo Club.

Всего было снято два сезона по 52 серии в каждом. Заглавную песню сериала, написанную Карелом Свободой, исполнил известный певец Карел Готт, тоже чех. В России премьерный показ мультсериала «Пчёлка Майя» состоялся на Центральном Телевидении 1 июня 1991 года (серии показывали раз в неделю по субботам, с последующим повтором), всего было показано 52 серии первого сезона. В 2010 году оба сезона показаны на телеканале «Теленяня», в 2010 году — на сменившем его канале «Карусель».

Роли озвучивали

Флаг России указывает первых актёров российского дубляжа и дубляжа по заказу канала «Теленяня».

Список серий

Первый сезон

Список приведён в том переводе, в каком его показали на Центральном телевидении 1 июня 1991 года; в скобках указаны альтернативные названия серий в переводе канала «Теленяня» (с 1 июня по 19 июля 2009 года, четыре раза в сутки):

Второй сезон

Мультсериал «Новые приключения пчёлки Майи»

Игры

По мотивам мультсериала вышли компьютерные игры в жанре квест, аркады и обучающие. Эти игры включают в себя множество разнообразных заданий:

  • «[www.buka.ru/cgi-bin/show.pl?id=165 Пчела Майя: Сюрприз ко дню рождения]»
  • «[www.buka.ru/cgi-bin/show.pl?id=162 Пчела Майя: Прогулка под дождём]»
  • «[www.buka.ru/cgi-bin/show.pl?id=331 Пчела Майя: Кто Поможет Вилли (2007)]»
  • «[www.buka.ru/cgi-bin/show.pl?id=335 Пчела Майя: Термитник в опасности (2007)]»

На приставке Game Boy Color (GBC) вышли такие игры, как:

  • Maya the bee and her friends (1999)
  • Maya the bee: Garden adventures (2000)

На приставке Game boy advance (GBA):

  • Maya the Bee: The great adventure (2002)
  • Maya the Bee: Sweet gold (2005)
  • The Bee Game (2007) (а также на Nintendo DS)

На мобильном телефоне:

  • Die biene Maja: Honey race (2003)
  • Maya the bee and friends (2006)

На устройствах под ОС Android и iOS:

  • Пчёлка Майя: Цветочная вечеринка (2013)
  • Maya the Bee: Draw by numbers (На iOS) (2013)
  • Maya the Bee: The Ant’s Quest (2014)

На приставке Nintendo DS:

  • Maja (2013)

Напишите отзыв о статье "Приключения пчёлки Майи"

Примечания

  1. [maya.tv/de/charactere/rufus Rufus]
  2. [maya.tv/de/charactere/richter-bienenwachs Die Biene Maja | Charactere | Richter Bienenwachs]
  3. [maya.tv/de/charactere/beatrix Beatrix]
  4. [maya.tv/de/charactere/walter Walter]
  5. Sulevi Riukulehto, Kari Pöntinen [www.tieteessatapahtuu.fi/017/riukulehto.htm Lukiko Hitler Maija Mehiläistä? – Politiikka luuraa lastenkirjoissa] // Tieteessä tapahtuu. — 2001. — Vol. 7.

Ссылки

  • [lib.web-malina.com/getbook.php?bid=845 Вальдемар Бонзельс. Приключения пчёлки Майи]  (рус.)
  • [www.karusel-tv.ru/announce/6574 Аниме «Приключения пчёлки Майи»]  (рус.) на сайте телеканала «Карусель», созданного на базе телеканалов «Теленяня» и «Бибигон».
  • [maya.tv/ru/ Официальный сайт]  (рус.)
В базах данных
  • [www.animenewsnetwork.com/encyclopedia/anime.php?id=1415 Аниме «Приключения пчёлки Майи (1 сезон)»] (англ.) в энциклопедии сайта Anime News Network
  • [www.animenewsnetwork.com/encyclopedia/anime.php?id=1497 Аниме «Приключения пчёлки Майи (2 сезон)»] (англ.) в энциклопедии сайта Anime News Network

Отрывок, характеризующий Приключения пчёлки Майи

– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее: