Пшеница 'Башкирская 28'
| Пшеница 'Башкирская 28' | |
|---|---|
| Классификация | |
| Род: | Пшеница |
| Сорт: | 'Башкирская 28' |
| Происхождение | |
| Страна происхождения: |  Россия
|
| Селекционер: | Никонов В.И., Лукманова М.А., Мингазова Г.Ф., Давлетова Ф.Ф., Нуриахметов Д.Ф., Тищенко Т.П., Мигунов К.М. |
| Оригинатор: | Башкирский НИИ сельского хозяйства |
Пшеница 'Башкирская 28' — сорт яровой пшеницы.
Происхождение
Сорт получен индивидуальным отбором из гибридной популяции от скрещивания сортов: 'Омская 20' и 'Приокская' селекционерами Никоновым В.И., Лукмановой М.А., Мингазовой Г.Ф., Давлетовой Ф.Ф., Нуриахметовым Д.Ф., Тищенко Т.П., Мигуновым К.М.
Включен в Государственный реестр селекционных достижений с 2010 года по Уральскому региону.
Характеристика сорта
Растения среднерослые (79—110 см), устойчивы к полеганию. Куст прямостоячий. Засухоустойчивость средняя. Среднеспелый. Вегетационный период составляет 76—96 дней на 1—2 дня продолжительнее сорта-стандарта 'Омская 35'. Максимальный урожай — 44,1 ц/га получен на Дуванском ГСУ в 2008 году.
Умеренно устойчив к поражению бурой ржавчиной. Пыльной и твёрдой головней поражается слабо.
Зерно средней крупности (масса 1000 зерен 32—37 г.). Натура зерна — 752—772 г/л. Стекловидность зерна 68—74 %, содержание клейковины в зерне 22—32 %. Объём хлеба 580 мл. против 497 у стандарта.
Колос белый, зерно красное. Восковой налёт на колосе, верхнем междоузлии и влагалище флагового листа средний. Колос пирамидальный, средней плотности. В верхней части колоса находятся остевидные отростки средней длины. Плечо колосковой чешуи прямое, средней ширины.
Напишите отзыв о статье "Пшеница 'Башкирская 28'"
Ссылки
www.mcxrb.ru/pages/docs/mc_showdoc.aspx?id=6407
www.bniish.ru/structure_of_the_institute/selekt_centr_plant/laboratory_breeding_and_seed_production_of_spring_crops.php
Отрывок, характеризующий Пшеница 'Башкирская 28'
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
