Полба дикая

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пшеница двузернянковидная»)
Перейти к: навигация, поиск
Полба дикая

Колос полбы дикой
Научная классификация
Международное научное название

Triticum dicoccoides (Körn. ex Asch. & Graebn.) Schweinf., 1908

Синонимы
Triticum vulgare var. dicoccoides
Triticum turgidum subsp. dicoccoides (Koern. ex Asch. & Graebn.) Thell.

Поиск изображений
на Викискладе
</tr>
ITIS  522944
NCBI  [www.ncbi.nlm.nih.gov/Taxonomy/Browser/wwwtax.cgi?mode=Info&id=85692 85692]
IPNI  [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Triticum+dicoccoides&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???]
TPL  kew-448563

Полба дикая[2], двузернянка дикая[3], или пшеница двузернянковидная[4] (лат. Triticum dicoccoides) — дикорастущий злак из рода Пшеница. Считается предком одомашненной полбы — одного из первых видов культурной пшеницы. В естественной среде полба дикая распространена на территории так называемого Плодородного полумесяца.





Открытие и классификация

Впервые полба дикая была обнаружена германским агроботаником Ф. А. Кернике среди образцов дикого ячменя в гербарии Имперского музея Вены в 1873 году. Образцы были собраны в 1855 году на северо-западном склоне горы Хермон. В 1889 году Кернике описал свою находку как дикую разновидность полбы (Triticum vulgare var. dicoccoides); уже в это время Кернике рассматривал её как дикого предка культурной пшеницы[5].

В первом десятилетии XX века полба дикая уже была описана как отдельный вид Triticum dicoccon в 1906 году и как T. dicoccoides Г. А. Швейнфуртом в 1908 году после того, как еврейский агроном Аарон Ааронсон впервые опознал её в естественной среде обитания — в винограднике поселения Рош-Пинна близ Цфата в Палестине. Позже Ааронсон нашёл несколько различных форм этого растения в Палестине и Сирии, и в дальнейшем Кернике описал 16 разновидностей дикой полбы[6].

В изданном в 1979 году ВНИИР им. Н. И. Вавилова справочнике «Культурная флора СССР» (том 1 — «Пшеница») полба дикая выделена в самостоятельный вид Triticum dicoccoides; тем не менее даже в 1994 году в справочнике «Дикие пшеницы» нидерландского автора ван Слагерена она рассматривалась как подвид пшеницы тучной T. turgidum dicoccoides. В обоих случаях она относится к секции Dicoccoides рода Пшеница[7]. Филогенетический анализ показывает существование двух рас полбы дикой: западной в азиатской части Леванта (Сирия, Ливан, Иордания, Израиль и ПНА) и центрально-восточной — в Турции, Иране и Ираке[8].

Внешний вид

Куст стелющийся, высотой от 40 до 110 см, зелёного или фиолетового цвета. Стебель полый либо (в верхней части под колосом) выполненный, с опушёнными узлами. Взрослые листья шероховато-голые, ресничатые, реже коротко-бархатистые, разнятся по длине и ширине[9].

Колос удлинённый (от 5 до 10 см), узкий, плоский рыхлый или средне-рыхлый, двурядная сторона (7—10 мм) шире лицевой. Колос полбы дикой легко распадается на отдельные колоски длиной от 11 до 20 мм и примерно втрое меньшей шириной. В колоске обычно три развитых цветка и два (в определённых условиях три) развитых зерна, в поперечном разрезе колосок трапециевидной формы с «рогами», формируемыми рёбрами колосковых чешуй. Для наружных цветковых чешуй характерна длинная (до 18 мм), толстая, грубая зазубренная ость. Зёрна длинные и узкие, соотношение длины к ширине и толщине примерно 4:1:1[10].

Ареал

В конце XX — начале XXI века полба дикая произрастает на территории так называемого Плодородного полумесяца, включая юго-восточные регионы Турции и гористые местности западного Ирана и восточного Ирака. Наиболее часто она встречается в долине Иордана. Вид, требующий не менее 400 мм осадков в год, при этом демонстрирует высокую приспообляемость к различным почвам и природным условиям, встречаясь как в прохладных и сырых горах Карачадаг в Турции, так и в жарких и сухих долинах Израиля, на высотах от 100—150 м ниже уровня моря до 1600—1800 м выше уровня моря; для него подходят как базальты, так и известняки и терра роса[11].

Эволюционная роль

Полба дикая — тетраплоид, по-видимому, являющийся результатом гибридизации двух диплоидных диких злаков — эгилопса из секции Sitopsis и Triticum urartu, произрастающих в Юго-Западной Азии. У каждого из видов-предков 14 хромосом, а у получившегося гибрида — 28. Полба дикая стала чистой линией, при самоопылении дающей генетически идентичное потомство со сходными морфологическими признаками. Самоопыление стало важной чертой как полбы дикой, так и её культурных потомков, позволяя им избегать скрещивания с другими травами[12].

Время появления полбы дикой оценивается приблизительно 300 000—500 000 лет до наших дней. Процесс её одомашнивания начался более 10 000 лет назад, вероятно, в южном Леванте, где её семена были найдены при раскопках объектов докерамического неолита А[8]. Не поздней 7800 года до н. э. датируется появление первого культурного потомка полбы дикой — собственно полбы, или двузернянки. К 6000 году до н. э. она уже выращивалась в Юго-Восточной Европе, а к 3000 году до н. э. в Египте, Эфиопии, Центральной Азии и Индии. В свою очередь культурная полба была прямым предком тетраплоидной пшеницы твёрдой, а в результате гибридизации с эгилопсом трёхдюймовым — гексаплоидных пшеницы мягкой и спельты. Отдельным, не пересекающимся с этой линией, одомашненным видом стала другая западноазиатская дикая пшеница — однозернянка[12].

Сама полба дикая в качестве сельскохозяйственного злака имеет ряд недостатков: стелющийся куст (поднимающийся перед колошением, но после созревания снова опускающийся); легко распадающийся колос, что приводит к тому, что колосья приходится собирать уже частично распавшимися; очень плотное заключение зерна в чешуях, что препятствует обмолоту; грубые, сильно развитые ости (в особенности у западной расы). В то же время полба дикая неприхотлива, а её зёрна богаты белком[13].

Напишите отзыв о статье "Полба дикая"

Примечания

  1. Об условности указания класса однодольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Однодольные».
  2. Мурашев В. В., Морозова З. А. [cyberleninka.ru/article/n/pshenitsa-i-ee-dikie-sorodichi-3-sopostavlenie-strukturnoy-organizatsii-rasteniy-t-urartu-thum-ex-gandil-genom-a-u-ae-longissima-schw-et Пшеница и ее дикие сородичи: 3. Сопоставление структурной организации растений T. urartu Thum. Ex Gandil. (геном Au), Ae. Longissima Schw. et Muschl. (геном В), T. dicoccoides Schweinf. (геном AuB)] // Альманах современной науки и образования. — 2015. — № 8. — С. 90.</span>
  3. Вавилов Н. И. [books.google.ca/books?id=AFr-AgAAQBAJ&lpg=PA2&pg=PA13#v=onepage&q&f=false Родовой, видовой и сортовой потенциал пшеницы] // Избранные произведения в двух томах. — Л. : Наука, 1967. — Т. 2. — С. 13.</span>
  4. Класс Лилиопсиды, или Однодольные (Liliopsida, или Monocotyledones) // Жизнь растений / Под ред. А. Л. Тахтаджяна. — 1982. — Т. 6. Цветковые растения. — С. 373-378.</span>
  5. Özkan et al., 2011, p. 12.
  6. Özkan et al., 2011, pp. 12, 50-52.
  7. [www.k-state.edu./wgrc/Taxonomy/taxtrit.html Triticum Classification Systems] (англ.). Wheat Genetic and Genomic Resources Center, Kansas State University. Проверено 26 мая 2016.
  8. 1 2 Peng et al., 2011, p. 1129.
  9. Фляксбергер, 1935, с. 319.
  10. Фляксбергер, 1935, с. 319-320.
  11. Özkan et al., 2011, pp. 12-14.
  12. 1 2 Perkins, John H. [books.google.ca/books?id=hRcwrm_YW2UC&lpg=PP1&pg=PA26#v=onepage&q&f=false Wheat, People, and Plant Breeding] // Geopolitics and the Green Revolution: Wheat, Genes, and the Cold War. — Oxford University Press, 1997. — P. 26-27. — ISBN 0-19-511013-7.</span>
  13. Фляксбергер, 1935, с. 325.
  14. </ol>

Литература

  • Фляксбергер К. А. Tr. dicoccoides Körn. — дикая полба // Культурная флора СССР / Под ред. Е. В. Вульф.. — Государственное издательство совхозной и колхозной литературы, 1935. — Т. 1. Хлебные злаки. Пшеница. — С. 319-335.</span>
  • Özkan, H., Willcox, G., Graner, A., Salamini, F., and Kilian, B. [www.researchgate.net/profile/Benjamin_Kilian2/publication/226694581_Geographic_distribution_and_domestication_of_wild_emmer_wheat_(Triticum_dicoccoides)._Genet_Resour_Crop_Evol/links/09e4150f01e8c9afa1000000.pdf Geographic distribution and domestication of wild emmer wheat (Triticum dicoccoides)] // Genetic Resources and Crop Evolution. — 2011. — Vol. 58, № 1. — P. 11-53. — DOI:10.1007/s10722-010-9581-5.</span>
  • Peng, J., Sun, D., and Nevo, E. [www.cropj.com/junhua_5_9_2011_1127_1143.pdf Wild emmer wheat, Triticum dicoccoides, occupies a pivotal position in wheat domestication process] // Australian Journal of Crop Science. — 2011. — Vol. 5, № 9. — P. 1127-1143. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1835-2707&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1835-2707].</span>

Отрывок, характеризующий Полба дикая

Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.