Пшеницын, Николай Константинович

Николай Константинович Пшеницын
Дата рождения:	30 июня (13 июля) 1891(1891-07-13)
Место рождения:	Нарва, Эстляндская губерния, Российская империя
Дата смерти:	15 января 1961(1961-01-15) (69 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя→СССР СССР
Научная сфера:	химик
Учёная степень:	доктор химических наук
Учёное звание:	профессор член-корреспондент АН СССР
Альма-матер:	Петроградский университет
Награды и премии:

Николай Константинович Пшени́цын (1891 — 1961) — советский учёный, специалист в области химии платиновых металлов.

Биография

Родился 13 июля 1891 года в Нарве (ныне Эстония). В 1915 году окончил Петроградский университет. В 1918 году строился одновременно в Институт по изучению платины и других благородных металлов и Петроградский университет. В 1920—1921 годах также работал в Петроградском технологическом университете, а с 1935 года — в ИОХАН имени Н. С. Курнакова. В 1935—1936 годах совмещал работу в МИЦМиЗ. С 1936 года по 1940 год был профессором МАИ имени С. Орджоникидзе. Доктор химических наук, профессор, член-корреспондент АН СССР.

Умер 15 января 1961 года. Похоронен в Москве.

Научная деятельность

Основное направление научной деятельности ученого — химия комплексных соединений, разработка методов анализа благородных металлов и контроль их производства. Николай Константинович занимался изучением комплексных аммиачных и аминовых хлорплатинитов серебра, цинка, а также изучением сульфатов иридия и гидролизом платиновых металлов и их соединений. Автор метода получения иридия в промышленности и методов анализа платиносодержащих шламов и полупродуктов аффинажа благородных металлов.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1946) — за разработку и внедрение в производство технологии получения металлов платиновой группы из сульфитных медно-никелевых руд
• орден Трудового Красного Знамени (1951)
• орден «Знак Почёта» (13.11.1944)
• медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1946)
• медаль «В память 800-летия Москвы» (1948)

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51857.ln-ru Пшеницын, Николай Константинович] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Пшеницын, Николай Константинович

– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.