Пшенников, Пётр Степанович

Пётр Степанович Пшенников
Дата рождения	28 января (9 февраля) 1895(1895-02-09)
Место рождения	Москва, Российская империя
Дата смерти	28 декабря 1941(1941-12-28) (46 лет)
Место смерти	Орловская область, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1915 — 1917 1918 — 1927 и 1931 — 1941
Звание
Командовал	23-я армия, 8-я армия, Невская оперативная группа, 3-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Зимняя война Великая Отечественная война
Награды и премии

Пётр Степанович Пше́нников (28 января [9 февраля] 1895, Москва — 28 декабря 1941) — советский военачальник, генерал-лейтенант (1940).

Биография

Родился Пётр Степанович Пшенников в 1895 году в Москве, в мещанской семье.

Первая мировая война

На военной службе с 1915 года. В 1916 году окончил Псковскую школу прапорщиков, выпущен прапорщиком. В должности младшего офицера роты пехотного полка воевал с немцами на Западном фронте.

Гражданская война

С 23 октября 1917 года в Красной Гвардии, с 1918 года — в РККА. В начале Гражданской войны командовал отрядом, с декабря 1918 года — командир роты, с апреля 1919 года — батальона, с июля 1919 года — помощник командира полка, с сентября 1919 года — командир особого военного железнодорожного полка, с апреля 1921 года — помощник, впоследствии командир 13-го стрелкового полка. Участвовал в боях с белогвардейцами при обороне Петрограда, сражался с армией ВСЮР генерала А. И. Деникина на Южном фронте, воевал на Западном фронте .

Межвоенный период

После войны, с мая 1921 года командир 5-й стрелковой бригады 2-й Тульской стрелковой дивизии, с июня 1922 года командир 5-го стрелкового полка, с марта 1923 года командир 10-го стрелкового полка, с апреля 1924 года помощник командира 5-й Витебской стрелковой дивизии, с октября 1924 года — начальник оперативной части штаба 4-го стрелкового корпуса, В 1925 году окончил Курсы усовершенствования командного состава (КУКС) РККА, после окончания, с июня 1925 года — командир 29-й Вятской стрелковой дивизии. С июня 1927 года в распоряжении ГУ РККА. С августа 1927 года по июнь 1931 год в запасе, затем вновь на военной службе — помощник начальника Управления ПВО Ленинградского военного округа (ЛВО), с июня 1932 года помощник начальника противовоздушной и противохимической обороны ЛВО, с ноября 1933 года начальник специально-технического факультета курсов усовершенствования и переподготовки начсостава ПВО. С марта 1935 года П. С. Пшенников в распоряжении Управления по начсоставу РККА. С августа 1935 года начальник Ленинградского учебного центра по подготовке начсостава запаса, с мая 1937 года — начальник Ленинградских КУКС запаса РККА.

Зимняя война

19 августа 1939 года назначен командиром только что сформированной 142-й стрелковой дивизии, командуя которой с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года участвовал в советско-финской войне. Дивизия участвовала в форсировании реки Вуоксы в районе Кивиниеми в начале декабря 1939 года, затем находилась в обороне на фронте от Кивиниеми до Лапинлахти. В 1939 году П. С. Пшенников вступил в ВКП(б). 19-22 февраля 1940 года 142-я стрелковая дивизия предприняла попытку форсировать озеро Суванто в районе населённого пункта Волоссула. Действия дивизии были высоко оценены командованием — 11 апреля 1940 года указом Президиума Верховного Совета СССР 142-я стрелковая дивизия была награждена орденом Красного Знамени. 14-17 апреля 1940 года комдив Пшенников принимал участие в Совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии. В апреле 1940 года П. С. Пшенников становится командиром 36-го стрелкового корпуса. 25 мая 1941 года генерал Пшенников был назначен командиром 23-й армии Ленинградского военного округа.

Великая Отечественная война

В начале Великой Отечественной войны Пётр Степанович Пшенников командовал 23-й армией в составе Северного фронта до 6 августа 1941 года, затем до 1 сентября 1941 года командовал 8-й армией. 22 сентября генерал Пшенников назначен командующим Невской оперативной группой на Ленинградском фронте. Войска под его командованием участвовали в оборонительных боях в Карелии, Эстонии и на подступах к Ленинграду. В конце сентября 10-я стрелковая бригада полковника В. Н. Федорова, из состава Невской оперативной группировки, в районе Отрадного понесла тяжёлые потери, погиб её командир. Оправдания Пшенникова Г. К. Жуков (в то время командовавший Ленинградским фронтом) посчитал неубедительными и заменил его на генерал-майора В. Ф. Конькова. 13 декабря 1941 года П. С. Пшенников был назначен командующим 3-й армией Брянского фронта, но уже 28 декабря 1941 года погиб при перемещении командного пункта 3-й армии в район Черни. Машина с генералом подорвалась на минном поле.

Похоронен в Воронеже, в детском парке «Орлёнок».

Звания

• комбриг — 4 ноября 1939 года
• комдив — 1 апреля 1940 года
• генерал-лейтенант — 4 июня 1940 года

Награды

• Орден Красного Знамени
• Орден Отечественной войны I степени (1965, посмертно)
• Орден Красной Звезды
• Медаль «XX лет РККА»

Литература

• Объекты военные — Радиокомпас / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1978. — 678 с. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 6).</span>
• «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.). Материалы комиссий Главного военного совета Красной Армии по обобщению опыта финской кампании. — М.:; СПб.: Летний сад, 2004.
• Жадов А. С. Четыре года войны. — М.: Воениздат, 1978.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — 408 с. — ISBN 5-86090-113-5.
• Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий: Документы и материалы / Под ред. В. Н. Кузеленкова. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — 272 с. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.
• Коньков В. Ф. Время далёкое и близкое. — М.: Воениздат, 1985.

Отрывок, характеризующий Пшенников, Пётр Степанович

Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.