Пшент
Пшент (правильнее па-схемти; от древнеегипетского названия sḫm.tỉ «две сильные»[1], «пшент» от др.-греч. ψχεντ «пскхент» через нем. или фр. pschent) — корона древнеегипетских фараонов. По происхождению представляла собой две соединённые короны: красный «дешрет» правителей Нижнего Египта и белый «хеджет» правителей Верхнего Египта. Символизировала мощь фараона объединённого Египта[2]. Могла надеваться поверх другого царского головного убора — платка немеса.
Спереди на пшент крепились урей — изображение египетской кобры (Naja haje) и символ стервятника (Neophron percnopterus). Эти элементы символизировали богинь Уаджет и Нехбет («две госпожи», покровительницы объёдинённого Египта).
| Пшент в иероглифах | |||||
|
Из богов в короне пшент иногда изображались Хор и Атум, как символизирующие фараона или имеющие особую связь с ним[3].
До нашего времени не дошло ни одной подлинной короны пшент (как и корон дешрет и хеджет), только графические и скульптурные изображения.
Изобретение пшента традиционно приписывалось фараону первой династии Менесу, но первое известное изображение двойной короны содержится в надписи фараона Джета (Уаджи)[4].
Царский список на палермском камне начинается с имён нижнеегипетских фараонов (возможно, мифических), изображённых в короне дешрет. Правители объединённого египта изображены уже в короне пшент[5]. С другой стороны, один из каирских фрагментов (возможно, осколок того же самого камня) изображает и нижнеегипетских правителей в короне пшент[6].
Другая похожая древнеегипетская корона — хепти.
- Sphinx of Ramesses II from Wadi es-Sebua temple by Dennis G. Jarvis.jpg
Сфинкс Рамзеса II в немесе и пшенте.
- Egypte louvre 024b.jpg
Хор в короне пшент.
Напишите отзыв о статье "Пшент"
Примечания
- ↑ Griffith, Francis Llewellyn, A Collection of Hieroglyphs: A Contribution to the History of Egyptian Writing, the Egypt Exploration Fund 1898, p.56
- ↑ Dunand, Françoise; Christiane Zivie-Coche, Gods and Men in Egypt: 3000 BCE to 395 CE, Cornell University Press 2004, pp.32f.
- ↑ The New Encyclopaedia Britannica, Encyclopaedia Britannica, Inc. 2005, p. 689
- ↑ Wilkinson, Toby A. H., Early Dynastic Egypt, Routledge 1999, p.196
- ↑ Fage, John Donnelly; Desmond J. Clark, Roland Anthony Oliver, A. D. Roberts, The Cambridge History of Africa", Cambridge University Press 1974, p.521
- ↑ Kemp, Barry John, Ancient Egypt: Anatomy Of A Civilization, Routledge 2006, p.92
| ||||||
Отрывок, характеризующий Пшент
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
