Пшесмыцкий, Зенон

Зенон Пшесмыцкий
польск. Zenon Przesmycki
Дата рождения:	22 декабря 1861(1861-12-22)
Место рождения:	Радзынь-Подляский, Люблинское воеводство
Дата смерти:	17 ноября 1944(1944-11-17) (82 года)
Место смерти:	Варшава
Род деятельности:	критик, поэт, переводчик

Зенон Пшесмыцкий (польск. Zenon Przesmycki; 22 декабря 1861, Радзынь-Подляский — 17 ноября 1944, Варшава) — польский литературно-художественный критик, поэт, переводчик периода Молодой Польши.

Шляхетского происхождения из рода герба Кушаба. Учился в Италии, Чехии, Франции, Англии. Окончил варшавский университет. Юрист по образованию. В 1887—1888 годах одновременно с учёбой, редактировал столичный еженедельник «Жизнь» (пол. «Życiе») , которое сыграло большую роль в формировании модернистских тенденций в Польше.

В 1889—1900 годах З. Пшесмыцкий находился в Вене и Париже. После возвращения на родину в 1900 г. стал членом редколлегии краковского еженедельника «Жизнь». В 1901—1907 — издатель и главный редактор престижного литературно-артистического журнала Молодой Польши — «Химера» (пол. «Chimerа»). В независимой Польше З. Пшесмыцкий короткое время находился на посту министра культуры и искусства, затем — президент польского общества защиты авторских прав. Член Польской Академии Литературы.

Творчество

В 1893 году З. Пшесмыцкий опубликовал сборник стихов «Из чар молодости», в 1914 году — сборник «Pro arte». Как критика, З. Пшесмыцкого особенно интересовало пластическое искусство, в частности, японская гравюра, а также новые тенденции западной литературы, в том числе Рембо.

Важную роль в формировании польского модернизма сыграла его вступительная статья к сборнику переведённым им избранных драматических произведений М. Метерлинка (1894), в которой была изложена теория символизма.

Занимался литературными переводами, в том числе поэзии С. Малларме, П. Верлена, Э. По, О. Бржезины. Переводы вошли в том «У поэтов» (1921).

Благодаря «открытию» З. Пшесмыцким, в 1904 году получил посмертное признание польский поэт, драматург, прозаик Ц. Норвид, произведения и статьи о творчестве которого он начал публиковать, тем самым Норвид был причислен к крупнейшим польским поэтам наряду с Мицкевичем и Ю. Словацким.

З. Пшесмыцкий воспринимал искусство как средство облагораживания человечества и противопоставлял его массовой культуре коммерциализированного общества в эпоху индустриализации. Так, его статья Борьба с искусством в журнале «Химера» в 1901 г. вызвала острую полемику со стороны «левых» сил, в частности, С. Бжозовского.

Ссылки

• [portalwiedzy.onet.pl/60112,,,,przesmycki_zenon,haslo.html Zenon Przesmycki] (польск.)

Отрывок, характеризующий Пшесмыцкий, Зенон

«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.