Пыль (фильм)

Пыль
Жанр	Игровое кино Драма
Режиссёр	Сергей Лобан
Продюсер	Михаил Синев
Автор сценария	Марина Потапова
В главных ролях	Алексей Подольский Пётр Мамонов Нина Елисова Лариса Пятницкая
Оператор	Дмитрий Модель
Композитор	Павел Шевченко
Кинокомпания	«СВОИ2000»
Длительность	109 мин
Бюджет	3 000 $
Страна	Россия Россия
Язык	Русский
Год	2005
IMDb	ID 0466103
Выход фильма «Пыль»

К:Фильмы 2005 года

«Пыль» — российский художественный фильм, вышедший на экраны в России в 2005 году. Снят творческим объединением «СВОИ2000» в 2001 году.

Пыль — это суета, в которую погружены люди. Пыль — это всеобщие заблуждения, засоренность голов. Пылинки — это то, как воспринимает этих людей учёный, узнавший, как ему кажется, больше других об устройстве Вселенной. Жанр фильма «Пыль» можно охарактеризовать как фантастический реализм, или же экзистенциальную драму с элементами фантастики.

Сюжет

Главный герой Алексей — пассивный молодой аутсайдер, очкарик с обрюзгшим телом, живущий под присмотром своей бабушки. Занимается однообразной примитивной работой на государственном предприятии ЗАО «Прогресс». Ведёт по сути растительный образ жизни, ни к чему не стремится, ничего не желает, ничем не интересуется. Досуг свой проводит за склейкой пластиковых моделей самолетов, что почти соответствует его рабочей деятельности. Родителей нет, возможно, погибли. Живет вдвоём с бабушкой — старой женщиной, которая души во внуке не чает, следит за ним (кормит, одевает в секонд-хенде на свой вкус), поучает его. Бабушка, по-видимому, католичка, в моменты отчаяния призывает Мадонну, а позже, завербованная врачом, начинает посещать религиозные собрания.

Однажды, когда Алексей находился на рабочем месте, мастер приглашает его пройти в кабинет директора, где Алексея встречают сотрудники ФСБ и в ходе проникновенной беседы предлагают ему «помочь отечественной науке», приняв участие в секретном эксперименте в качестве подопытного. В процессе общения они спрашивают его: «А ты Родину любишь? Готов для неё подвиг совершить?». В результате склоняют его к участию в сомнительном эксперименте. Он, не понимая, что это за эксперимент, соглашается, подписывая соответствующие бумаги о неразглашении.

Пока главный герой направляется по указанному сотрудниками ФСБ адресу — он встречает автоугонщиков на похищенной «Ауди», которые спрашивают, как проехать до Гнездниковского переулка. Он не может объяснить, садится к ним, чтобы показать дорогу. Автоугонщики высаживают Алексея и уезжают.

Установка, на которой производится эксперимент, обладает эффектом, создающим у добровольца иллюзию исполнения самых сокровенных желаний, но только временную — на время эксперимента, ограниченного несколькими минутами. Для Алексея подобным становится сильное и красивое тело, которое он видит в зеркале.

После завершения эксперимента у Алексея только одно желание — снова ощутить единожды испытанные ощущения, когда он увидел себя преображённым. Он готов ради этого на всё — обойти присягу, сбежать из-под надзора фсбшников, подкупить лаборанта, найти и уговорить доктора… В итоге это удается ему. Он опять попадает в заветный кабинет, где его ждёт доктор. Доктор, выпив «после трудного дня», разражается длинным монологом о сути существования, человечества вообще и Алексея в частности. После он не хочет повторять сеанс, говоря что превышение дозы наверняка грозит самыми печальными последствиями, но Алексей ничего не желает слышать и силой настаивает. Доктор сдается и начинает сеанс.

Художественные особенности

Фильм снят в стилистике «живой камеры», когда наблюдатель находится в гуще событий, перемещается вместе с героями. Подробно детализуются бытовые подробности. Широко практикуются крупные планы — камера подробно показывает лица почти всех персонажей. Используются неожиданные ракурсы (например, вид сверху).

В ролях

• Алексей Подольский — Лёша;
• Пётр Мамонов — профессор Пушкарь;
• Глеб Михайлов — Тело;
• Олег Новиков — лаборант Олег;
• Нина Елисова — бабушка;
• Василий Леонов^{[уточнить]} — Александр Абрамович;
• Лариса Пятницкая — девушка-психолог;
• Михаил Балинский — друг Миша;
• Андрей Горшков — бизнесмен;
• Алексей Агеев — клубник;
• Псой Короленко — брат Павел;
• Сергей Сальников мл. — врач «скорой», сектант;
• Руставели, White Hot Ice — автоугонщики;
• Дмитрий Пименов, Александр Ревякин, Фёдор Лясс, Павел Былевский, Олег Каминский — офицеры ФСБ;
• Алексей Знаменский, Ирина Баканова, Юлия Пугач, Валерий Завадовский, Евгений Еровенко, Ольга Мельникова, Максим Тиунов, Анастасия Несчастнова — слабослышащие;
• Ирина Аксененко, Татьяна Кузьминова — продавщицы в секонд-хенде;
• Евгений Раков, Михаил Гринбойм — охранники в лаборатории;
• Оркестр «Пакава Ить» — музыканты на Поклонной горе;
• Анатолий Кашка — бомбила;
• Сергей Попов — главный правозащитник;
• Александр Модель, Александр Миронов^{[уточнить]} — спорщики;
• Ольга Боде, Дмитрий Лозован — правозащитники;
• Наталья Белых, Мария Аксёнова — девушки-тусовщицы в клубе;
• Жан Эрет, Виктор Поляков, Татьяна Полякова, Владислав Поляков, Ольга Леонова, Наталья Дюжева, Светлана Пекова, Алексей Титов, Валерий Федоров — сектанты.

В съёмках фильма также приняла участие арт-группа «Слепые», представившая образы кошмаров главного героя: Птицы и Стальные Бабы.

Съёмочная группа

• Режиссёр — Сергей Лобан
• Сценарий — Марина Потапова
• Главный оператор — Дмитрий Модель
• Директор — Алексей Левин
• Композитор — Павел Шевченко

Саундтрек

Музыкальное сопровождение к фильму состоит из композиций следующих авторов и коллективов:

• Трёп — «Надежда» (использовалась в [www.youtube.com/watch?v=3ur7mqvGkLY трейлере])
• Лисичкин Хлеб — «Шары» (звучит в основном меню DVD-диска)
• Псой Короленко — «Песня про Бога»
• Александр Ночин — «Саша играет ноты»
• Многоточие — «Откровения»
• Анатолий Кашка — «Чёрная дыра»
• White Hot Ice — «Растаман»
• Корабль — «Белые туфельки»
• Звуки Му — «Now or never»
• Кино — «Хочу перемен!» (исполнитель «жестового» пения — Алексей Знаменский)
• Оркестр Пакава Ить — «Катя и Оля»
• Алла Пугачёва — «Ленинград»
• Булат Окуджава — «Сентиментальный марш»
• София Ротару — «Мало»

Некоторые из исполнителей, например Псой Короленко, Анатолий Кашка, White Hot Ice, Руставели (Многоточие) и оркестр «Пакава Ить», также приняли участие в фильме в качестве актеров.

Призы и награды

• XXVII Московский международный кинофестиваль — Первый диплом Жюри Российской кинокритики
• «КИНОШОК-2005» — Приз за лучший полнометражный фильм в цифровом формате
• «КИНОТЕАТР.DOC 2005» — Специальный приз фестиваля

Съёмки

• Премьера фильма состоялась 14 июля 2005 года в кинотеатре «35 мм», хотя съёмки проходили в 2001 году. Причина задержки выхода фильма неизвестна.
• Герой Петра Мамонова был назван именем и фамилией Дмитрия Пушкаря — врача, предоставившего лабораторию для съёмок.
• Авторами идеи использования в фильме темы правозащиты являются сценарист фильма Марина Потапова и оператор Дмитрий Модель.
• В кратком эпизоде с сектой играет молодой франко-швейцарский кинорежиссёр Жан Эрет (фр. Jean Ehret), которого участники сценки зовут по имени; сектой является религиозная организация «Свидетели Иеговы».
• Кадры с Евгением Петросяном, появляющиеся в фильме, взяты из спектакля «Страна Лимония, деревня Петросяния».

Ссылки

• [www.dust.kinoteatrdoc.ru/ Официальный сайт]
• Полная версия фильма [www.vimeo.com/12643626 Пыль] на Vimeo (Проверено 16 июня 2011)
• [dust.kinoteatrdoc.ru/page_pressa.html Все отзывы прессы о фильме]
• [www.kinoteatrdoc.ru/ Официальный сайт проекта «КИНОТЕАТР.DOC»]
• [www.kino-teatr.ru/kino/movie/ros/5872/annot/ Информация о фильме на сайте Кино-театр.ру]
• [www.kinopoisk.ru/film/161143/ Фильм на сайте кинопоиск.ру]
• «Пыль» (англ.) на сайте Internet Movie Database (Проверено 16 июня 2011)
• [www.afisha.ru/movie/174055/reviews/ Рецензии на фильм «Пыль»] на медиа-портале afisha.ru
• [kut.org.ua/movie_a0106.php Интервью с творческим объединением «СВОИ2000»]

Отрывок, характеризующий Пыль (фильм)

Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.