Пыляев, Михаил Иванович

Пыляев Михаил Иванович
Род деятельности:	писатель, журналист
Годы творчества:	1877—1899
Жанр:	городской фольклор
Язык произведений:	русский

Михаи́л Ива́нович Пыля́ев (1 [13] ноября 1842 — 21 января [3 февраля] 1899) — русский писатель и журналист, собиравший занимательные истории и анекдоты о петербургской жизни XVIII—первой половины XIX веков. Известен как автор одной книги — «Старый Петербург» (1887).

Биография

Родился 1 (13) ноября 1842 года в Гдове в купеческой семье. У его отца был парфюмерный магазин в Гостином дворе Санкт-Петербурга. Пыляев учился в реформатском училище в Санкт-Петербурге, слушал лекции в университете г. Харькова, а также в университетах Европы. У Пыляева М. И. было трое детей. Два сына и дочь: Глеб, Борис и Александра. Глеб умер в детстве. Борис был преподавателем химии, Александра корректором в типографии.

Благодаря знакомству с Василием Степановичем Курочкиным, начал печататься в «Искре», затем в «Сыне отечества», «Петербургском листке», «Суфлере», «Петербургской Газете», «Театральном мирке», «Труде», «Севере», «Московском Листке», «Всемирной Иллюстрации» и др. Интересовался театральной жизнью, был автором многочисленных статей по истории театра и отчётов о художественных выставках.

Для «Исторического Вестника» Пыляевым были написаны статьи «Наш театр в эпоху Отечественной войны», «Исторические колокола», «Отец Суворова», «Полубарские затеи», «Столетие собора Александро-Невской лавры», «Эпоха рыцарских каруселей и аллегорических маскарадов в России»..

С 1879 года Пыляев работал в «Новом времени», где поместил ряд фельетонов о петербургской старине, затем выпущенных Алексеем Сергеевичем Сувориным в виде отдельных изданий. В своих работах использовал документы из частных архивов (в настоящее время большей частью утраченных) и свидетельства старожилов.

В Петербурге жил на набережной реки Фонтанки в доме № 22, на стене которого установлена мемориальная доска с надписью: «Михаил Иванович Пыляев (1842—1899), историк, краевед Петербурга, жил в этом доме».

Был похоронен на Митрофаниевском кладбище Санкт-Петербурга, в 1930-х годах захоронение было перенесено на Литераторские мостки Волковского кладбища.

Основные работы

• [vadim-blin.narod.ru/book/titl.htm «Драгоценные камни, их свойства, местонахождения и употребления»] (СПб., Минералогическое Общество, 1877; 3-е илл. изд., 1896).
• [memoirs.ru/rarhtml/Pyliaev_IV90_10.htm «Исторические колокола» // Исторический вестник, 1890. — Т. 42. — № 10. — С. 169—204.]
• [memoirs.ru/texts/Pyliaev_IV83_13_9.htm «Наш театр в эпоху отечественной войны» // Исторический вестник, 1883. — Т. 13. — № 9. — С. 646—656.]
• [memoirs.ru/rarhtml/Pyliaev_IV91_7.htm «Отец Суворова» // Исторический вестник, 1891. — Т. 45. — № 7. — С. 72-78. ]
• [memoirs.ru/rarhtml/1252Pyliaev.htm «Полубарские затеи» // Исторический вестник, 1886. — Т. 25. — № 9. — С. 532—552.]
• «Старый Петербург. Рассказы из былой жизни столицы» (СПб., изд-во А. С. Суворина, 1887; 3-е изд., 1888).
• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1077 «Забытое прошлое окрестностей Петербурга»] (СПб., изд-во А. С. Суворина, 1889).
• «Старая Москва. Рассказы из былой жизни первопрестольной столицы» (СПб., изд-во А. С. Суворина, 1891).
• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=976 «Старое житье»] (СПб., изд-во А. С. Суворина, 1892; 2-е изд., Санкт-Петербург, 1897).
• [memoirs.ru/files/Pyliaev_IV90_8.rar «Столетие собора Александро-Невской лавры» // Исторический вестник, 1890. — Т. 41. — № 8. — С. 400—408.]
• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1041 «Замечательные чудаки и оригиналы»] (СПб., изд-во А. С. Суворина, 1898).
• Энциклопедия императорского Петербурга. (Старый Петербург. Забытое прошлое окрестностей Петербурга.) — М.: Эксмо, 2007. — 608 с.: ил. ISBN 978-5-699-15134-9
• [memoirs.ru/texts/Pyl_IV85_22_8.htm «Эпоха рыцарских каруселей и аллегорических маскарадов в России» // Исторический вестник, 1885. — Т. 22. — № 8. — С. 309—339.]

Ссылки

• [www.rulex.ru/01160761.htm Биография]
• [www.poxoronka.ru/news/853-news Мемориальная доска на месте упокоения, день памяти 21 января 2012]

Отрывок, характеризующий Пыляев, Михаил Иванович

– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.