Пеанг-Мет, Гаффар
| Гаффар Пеанг-Мет | |
| кхмер. ហ្គាហ្វារ ពាងម៉េត англ. Gaffar Peang-Meth | |
| Имя при рождении: |
Абдул Гаффар Пеанг-Мет |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Партия: | |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
заместитель начальника штаба KPNLAF, пресс-секретарь KPNLF; преподаватель Гуамского университета, доктор философии по политологии |
Гаффар Пеанг-Мет (кхмер. ហ្គាហ្វារ ពាងម៉េត, англ. Gaffar Peang-Meth; 25 апреля 1944, Пномпень) — камбоджийский политический активист, республиканец, антикоммунист. Этнический чам. В первой половине 1970-х — сотрудник посольства Кхмерской Республики в США. В 1980-х активно участвовал в военно-политической борьбе против коммунистического режима НРК. Был заместителем начальника штаба Вооружённых сила национального освобождения кхмерского народа, состоял в руководстве и являлся пресс-секретарём Национального фронта освобождения кхмерского народа. Эмигрировал в США, преподавал политологию в Гуамском университете.
Содержание
Происхождение и образование
Родился в пномпеньском районе Руссеи Кео (кхмер. ឬស្សីកែវ) в семье чамов. При рождении получил имя Абдул Гаффар Пеанг-Мет. Отец Абдула Гаффара — Пеанг Мет — был предпринимателем, придерживался либеральных политических взглядов и являлся влиятельным деятелем Демократической партии. С подросткового возраста Абдул Гаффар вовлекался в политическую жизнь.
Образование получил в США. По собственным воспоминаниям, поначалу выбирал между учёбой в США и в СССР, поскольку был впечатлён запуском советского спутника в 1957. Регулярно, даже в США, читал журнал Советская жизнь.
В тихом консервативном городке штата Огайо я, должно быть, походил на коммуниста. Но никто не преследовал меня за такие взгляды. Наоборот, учителя истории поощряли открыто высказывать свое мнение.
Гаффар Пеанг-Мет
В 1967 Получил степень бакалавра политических наук в Hiram Colledge (Огайо), с 1969 — магистр Джорджтаунского университета (Вашингтон). С 1980 — доктор философии по политическим наукам Мичиганского университета. Защитил диссертацию Cambodia and the United Nations: Comparative Foreign Policies Under Four Regimes — Камбоджа и Объединённые Нации: сравнение внешней политики при четырёх режимах.
В США Абдул Гаффар Пеанг-Мет (в детстве и юности — убеждённый монархист, поклонявшийся Нородому Сиануку) проникся идеями республики и демократии, был сторонником Джона Кеннеди[1].
Республиканский активист
В 1970 году Пеанг-Мет поддержал государственный переворот и создание Кхмерской Республики. Встречался с Сон Нгок Тханем незадолго до его назначения премьер-министром. В 1973—1975 Пеанг-Мет являлся пресс-атташе посольства Кхмерской Республики в США. Считал, что режим генерала Лон Нола защищает республиканский строй и даёт отпор коммунистическим силам — Красным кхмерам и вьетнамской интервенции.
Возможно, это выглядело наивно, когда кхмерский Давид противостоял вьетнамскому Голиафу в то время, как американцы предпочитали торговать национальным суверенитетом, поскольку политический ветер благоприятствовал коммунистам. Но кхмеры давали отпор вьетнамским оккупационным силам во имя республиканских идеалов.
Гаффар Пеанг-Мет[2]
Абдул Гаффар Пеанг-Мет был решительным противником полпотовского режима Демократической Кампучии. Его отец был расстрелян «красными кхмерами», мать умерла от голода в трудовом лагере. Находясь в эмиграции, Пеанг-Мет разоблачал террор и геноцид «Красных кхмеров». Не принял он и режим НРК во главе с Хенг Самрином, установленный в январе 1979 в результате вьетнамской интервенции.
В антикоммунистическом сопротивлении
В 1980 году Абдул Гаффар Пеанг-Мет прибыл в Таиланд и вступил в Национальный фронт освобождения кхмерского народа (KPNLF), возглавляемый Сон Санном. Участвовал в создании Вооружённых сил национального освобождения кхмерского народа (KPNLAF). Был зачислен в отдел политической подготовки, являлся заместителем начальника штаба KPNLAF. Вместе с генералом Дьен Делем длительное время находился в беженских лагерях. Помогал формировать вооружённые отряды камбоджийских антикоммунистов, участвовал в боестолкновениях[3].
Для каждого добровольца существовало жесткое правило, которое мне не казалось особенно мудрым: «Глаза даны, чтобы видеть; уши даны, чтобы слышать, — так смотри и слушай! Рот держи закрытым, говорить можешь только после того, как увидел и услышал достаточно для верной мысли. Тогда можешь раскрыть рот, но прежде чем что-то заявить, задай вопрос». Представьте, каково это было для меня. При докторской-то степени в политологии. Но: «Прими порядок, тогда примут во фронт» — это был закон для всех добровольцев.
Меня назначили заместителем генерального секретаря фронта. Я стал членом исполнительного комитета из семи человек, который управлял KPNLF. Отвечал за внешние связи. Был одним из трех представителей KPNLF в трехсторонних переговорах — KPNLF, красные кхмеры, сианукисты — о создании Коалиционного правительства Демократической Кампучии.
В рамках CGDK действовали два трехсторонних совещания: политическое и военное. В политическом совещании президент Сианук, премьер-министр Сон Санн и министр иностранных дел Кхиеу Самфан обсуждали общую стратегию борьбы против Вьетнама. В военном совещании участвовали генерал Сак Сутсакан (или я) от KPNLAF, генерал Теап Бен от ANS и Сон Сен от красных кхмеров.
Гаффар Пеанг-Мет
Выступал за активные наступательные действия:
Положение в Камбодже созревает для восстания. Мы должны выдвинуть как можно больше войск.
Абдул Гаффар Пеанг-Мет, январь 1986[4]
В начале 1986 года Пеанг-Мет примкнул к группе полевых командиров во главе с Сак Сутсаканом, которые предъявили претензии Сон Санну, возлагая на политического лидера ответственность за военные поражения предшествовавшего периода. Сон Санна обвиняли в некомпетентном вмешательстве в военные вопросы, нежелании координировать удары по противнику с Сиануком и его сторонниками, а также в авторитарном стиле руководства. Пеанг-Мет предлагал распределять американскую помощь между всеми некоммунистическими организациями сопротивления[5].
В послевоенный период
В 1989 году, когда начался вывод из Камбоджи вьетнамских войск и процесс политического урегулирования, Пеанг-Мет вернулся в США. После проведения свободных выборов в 1993 году и восстановления Королевства Камбоджа Пеанг-Мет не принял и новый режим. Причина состояла в том, что сильные позиции во власти сохранили бывшие коммунисты во главе с Хун Сеном.
Преподавал политические науки в Университете Джона Хопкинса (1990), затем в Гуамском университете (1991—2004). С 2004 года на пенсии. Носит имя Гаффар Пеанг-Мет.
Публикует работы по камбоджийской истории последней трети XX века, в которых выступает сторонником Кхмерской Республики. Характеризует события 1970 года как «восстание кхмерского народа»[6]. Критикует при этом Сианука, жёстко осуждает «Красных кхмеров».
Гаффар Пеанг-Мет резко критикует камбоджийские власти Хун Сена за авторитаризм, искажения истории, экономическую некомпетентность, коррупцию, тайные сговоры с бывшими полпотовцами, социальную несправедливость[7]. Поддержал протесты в Камбодже 2013—2014 и призвал демократическую оппозицию выдвинуть новых лидеров и сформулировать программу национального строительства[8]. Выступает с позиций республиканской демократии.
И сегодня есть кхмерская молодёжь, которая верит в республику, помнит и ценит тех, кто погиб во имя гуманизма и республиканизма. Некоторые молодые кхмеры подняли республиканский флаг и продвигаются вперед. Я привержен республиканским идеалам по сей день.
Гаффар Пеанг-Мет
В октябре 2015 года Гаффар Пеанг-Мет принял участие в конференции камбоджийского оппозиционного движения Khmer M’Chas Srok (Кхмеры – хозяева своей страны, KMS).
Публичные выступления
В 2011 году профессор Клермонтского университета (Калифорния) Соватана Соком издала исследование работ Гаффара Пеанг-Мета What Is Your Ten Minutes Worth? Selected Political Writings of Professor Gaffar Peang-Meth. Доходы от продажи книги направлены на развитие социальных наук в Камбодже — «в интересах мира, безопасности, демократии и экономического подъёма кхмерской родины».[9].
Гаффар Пеанг-Мет часто публикуется в специализированных изданиях, размещает видеоматериалы. В июне 2016 Пеанг-Мет дал обширное интервью петербургской редакции российской Новой газеты[10].
Семья
Гаффар Пеанг-Мет женат, имеет трёх сыновей и семерых внуков. В настоящее время проживает в США.
Напишите отзыв о статье "Пеанг-Мет, Гаффар"
Примечания
- ↑ [ki-media.blogspot.ru/2012/08/failure-is-not-option-story-for.html#more «Failure is not an option» — A story for Cambodian civil rights fighters]
- ↑ [www.phnompenhpost.com/national/view-outside A view from the outside]
- ↑ [ki-media.blogspot.ru/2013/02/gen-dien-del-gave-his-all-for-khmer.html Gen. Dien Del gave his all for Khmer]
- ↑ [www.nytimes.com/1986/01/05/weekinreview/the-world-cambodians-at-odds.html CAMBODIANS AT ODDS]
- ↑ [www.larouchepub.com/eiw/public/1986/eirv13n06-19860207/eirv13n06-19860207_055-southeast_asia.pdf Solarz meets the Khmer resistance]
- ↑ [www.guampdn.com/story/opinion/2016/03/17/khmer-peoples-1970-revolt/81855900/ Khmer people’s 1970 revolt]
- ↑ [editorials.cambodia.org/2011/04/educated-are-cambodias-critical-mass.html Educated are Cambodia’s 'critical mass']
- ↑ [www.humanrights.asia/opinions/columns/AHRC-ETC-032-2013/?searchterm=dr.%20gaffar%20peang%20meth CAMBODIA: democrats must build new leaders and focus on nation-building]
- ↑ [bookstore.xlibris.com/Products/SKU-0091798050/What-Is-Your-Ten-Minutes-Worth.aspx What Is Your Ten Minutes Worth? Selected Political Writings of Professor Gaffar Peang-Meth. By Sovathana Sokhom]
- ↑ [novayagazeta.spb.ru/articles/10375/ Гаффар Пеанг-Мет: «Новые люди создадут республику»]
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=39E0CYrpO7E Video: Serving the Khmer People’s National Liberation Front 1980 1989. Gaffar Peang-Meth]
Отрывок, характеризующий Пеанг-Мет, Гаффар
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
