Бернарди, Пьеро де
Пьеро де Бернарди | |
Piero De Bernardi | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Профессия: | |
Карьера: |
Пьеро де Бернарди (итал. Piero De Bernardi; 12 апреля 1926, Прато, Тоскана, Италия — 8 января 2010, Милан, Италия[1]) — итальянский сценарист.
Содержание
Биография
Сотрудничал с Лео Бенвенути.
Начиная с фильма Суперфантоцци написал сценарии к нескольким фильмам в сотрудничестве со своим постоянным сосценаристом Лео Бенвенути, а также совместно с Алессандро Бенчивени и Доменико Саверни.
Сценарии, написанные Пьеро де Бернарди, экранизировались многими известными режиссёрами: Марио Моничелли, Лучано Сальче, Нери Паренти, Стено, Жюльеном Дювивье, Серджио Леоне.
В этих фильмах снимались такие известные актёры, как Фернандель, Паоло Виладжио, Альберто Сорди, Энрико Монтесано, Ренато Подзетто, Адриано Челентано, Клаудия Кардинале и даже Дастин Хоффман.
Именно Пьеро де Бернарди написал слова для знаменитой «Баллады Фантоцци», прозвучавшей в двух первых фильмах об Уго Фантоцци: Фантоцци и Фантоцци Второй Трагический.
Сценарист
- 1954 Сокровище Бенгальского залива
- 1954 Тайна чёрных джунглей
- 1955 Девочки Сан-Фредиано
- 1955 Друзья для жизни
- 1957 Гвиндалина
- 1961 Девушка с чемоданом
- 1962 От субботы до понедельника
- 1963 Бурное море
- 1964 Брак по-итальянски
- 1964 Женщина — это прекрасная вещь
- 1964 Контросессо
- 1965 Дон Камилло в России
- 1965 Комплексы
- 1965 Солдатессы (Женщины войны) (Девушки для армии)
- 1966 Девушка солдата
- 1969 Серафино
- 1972 Альфредо, Альфредо
- 1972 Мы будем называть его Андреа
- 1974 Разберусь с Америкой и вернусь
- 1974 Пока есть война, есть надежда (Торговцы смертью)
- 1975 Мои друзья
- 1975 Фантоцци
- 1976 Фантоцци Второй Трагический
- 1978 Спокойной ночи, синьорины и синьоры
- 1979 Доктор Джекил и милая дама
- 1980 Фантоцци против всех
- 1980 Хозяйка гостиницы
- 1981 Маркиз дель Грилло
- 1982 Мои друзья 2
- 1984 Бертольдо, Бертольдино… и Какасенно
- 1984 Однажды в Америке
- 1985 Мои друзья 3
- 1986 Суперфантоцци
- 1987 Я и моя сестра
- 1988 Фантоцци уходит на пенсию
- 1988 Хитрец
- 1990 Забавные истории
- 1990 Фантоцци берёт реванш
- 1991 Копы (Полицейские)
- 1992 Волк! Волк!
- 1992 Забавные истории 2
- 1992 Рикки и Барабба
- 1992 Чао, профессор
- 1993 Каин и Каин
- 1993 Фантоцци в раю
- 1994 Мои друзья-приятели (Дорогие друзья-приятели) (Дорогие проклятые друзья)
- 1994 Забавные истории 3
- 1996 Возвращение Фантоцци
- 1998 Последняя остановка
- 2003 Это не наша вина (Мы не виноваты)
Автор диалогов
Напишите отзыв о статье "Бернарди, Пьеро де"
Примечания
- ↑ Porro Maurizio [archiviostorico.corriere.it/2010/gennaio/10/Addio_Bernardi_padre_200_commedie_co_9_100110077.shtml Прощание с Бернарди, «отцом» 200 комедий] (итал.) = Addio a de Bernardi «padre» di 200 commedie // Corriere della Sera. — 10 января 2010. — P. 43.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Бернарди, Пьеро де
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.