Мендес-Франс, Пьер

Пьер Мендес-Франс
Награды:

Пьер Мендес-Франс (фр. Pierre Mendès France; 11 января 1907 года, Париж, — 18 октября 1982 года, Париж) — французский левоцентристский политический деятель, занимал важные государственные посты в Третьей и Четвёртой республике.

Из иудео-португальской (сефардской) семьи. Получил юридическое образование. В начале 1930-х годов вступил в партию радикалов. В 1932-38 годах занимал пост мэра г. Лувье. В 1932—1940 и 1946—1958 годах — депутат Национального собрания. В 1938 году — помощник статс-секретаря по делам казначейства в правительстве Леона Блюма.

В начале Второй мировой войны Мендес-Франс добровольно вступил во французские ВВС, а с 1942 года (после двух побегов — из немецкого плена, а затем из тюрьмы в Марокко) служил военным летчиком в авиации «Сражающейся Франции». В ноябре 1943 года вошёл в состав сформированного в Алжире Французского Комитета национального освобождения (ФКНО), в котором занял должность комиссара финансов. В 1944 году получил пост министра национальной экономики в первом Временном правительстве генерала де Голля. Из-за разногласий с политикой, проводимой правительством в финансово-экономической области, в апреле 1945 года подал в оставку.

Как член партии радикалов, Пьер Мендес-Франс стал главой правительства 19 июня 1954. Он заключил мир, окончивший индокитайскую войну и начал процесс передачи независимости Марокко и Тунису, Это вызвало недовольство среди радикалов, придерживавшихся ультраколониалистских вглядов, считавших, что политика правительства привела к национально — освободительному восстанию, начавшемуся в Алжире 1 ноября 1954 года. Подписав Парижские соглашения 1954 года, Мендес-Франс лишился также поддержки левых сил, которые не простили ему перевооружения Германии. Вотум недоверия правительству Мендес-Франса был вынесен парламентом Франции 5 февраля 1955 года.

В феврале — мае 1956 года входил в социалистическое правительство Ги Молле в должности государственного министра; ушел в отставку в знак несогласия с колониальной политикой правительства в Алжире.

Пьер Мендес-Франс был лидером левого крыла партии радикалов, которому противостояло консервативное крыло под руководством Эдгара Фора. В 1959 году будучи несогласным с политикой правого крыла партии радикалов, Медес-Франс вышел из неё, и в 1960 году стал членом Объединённой социалистической партии.

С 1947 по 1958 год являлся управляющим Международного валютного фонда и заместителем управляющего Международного банка реконструкции и развития (1948-58).

В честь Мендес-Франса в 1992 г. была выпущена монета достоинством 5 франков.

Правительства Мендес-Франса

Первое министерство Мендес-Франса, 19 июня 1954 — 20 января 1955

• Пьер Мендес-Франс — председатель Совета Министров и министр иностранных дел;
• Мари-Пьер Кёниг — министр национальной обороны и вооруженных сил;
• Франсуа Миттеран — министр внутренних дел;
• Эдгар Фор — министр финансов, экономических дел и планирования;
• Морис Буржес-Монури — министр торговли и промышленность;
• Эжен Клод-Пти — министр труда и социального обеспечения;
• Эмиль Юг — министр юстиции;
• Жан Бертуэн — министр национального образования;
• Эмманюэль Темпль — министр по делам ветеранов и жертв войны;
• Роже Юде — министр сельского хозяйства;
• Робер Бурон — министр по делам заграничной Франции;
• Жак Шабан-Дельмас — министр общественных работ, транспорта и туризма;
• Луи Ожула — министр здравоохранения и народонаселения;
• Морис Лемэр — министр восстановления и жилищного строительства;
• Кристиан Фуше — министр марокканских и тунисских дел;
• Ги Ла Шамбре — министр отношений с государствами-партнерами.

Изменения

• 14 августа 1954 — Эмманюэль Темпль наследует Кёнигу как министр национальной обороны и вооруженных сил. Морис Буржес-Монури наследует Шабану-Дельмасу как и. о. министра общественных работ, транспорта и туризма. Эжен Клод-Пти наследует Лемэру как и. о. министра восстановления и жилищного строительства.
• 3 сентября 1954 — Жан Массон наследует Темплю как министр по делам ветеранов и жертв войны. Жан-Мишель Гюрен де Бомон наследует Югу как министр юстиции. Анри Ульве наследует Буржесу-Монури как министр торговли и промышленности. Жак Шабан-Дельмас наследует Буржесу-Монури как министр общественных работ, транспорта и туризма и Клод-Пти как министр восстановления и жилищного строительства. Луи Ожула наследует Клод-Пти как министр труда и социального обеспечения. Андре Монтей наследует Ожула как министр здравоохранения и народонаселения.
• 12 ноября 1954 — Морис Лемэр наследует Шабану-Дельмасу как министр восстановления и жилищного строительства.

Второе министерство Мендес-Франса, 20 января 1955 — 23 февраля 1955

• Пьер Мендес-Франс — председатель Совета Министров;
• Эдгар Фор — министр иностранных дел;
• Жак Шевалье — министр национальной обороны;
• Морис Буржес-Монури — министр вооруженных сил;
• Франсуа Миттерран — министр внутренних дел;
• Робер Бурон — министр финансов, экономических дел и планирования;
• Анри Ульве — министр торговли и промышленность;
• Луи Ожула — министр труда и социального обеспечения;
• Эмманюэль Темпль — министр юстиции;
• Раймон Шмиттлэн — министр торгового флота;
• Жан Бертуэн — министр национального образования;
• Жан Массон — министр по делам ветеранов и жертв войны;
• Роже Юде — министр сельского хозяйства;
• Жан-Жак Жюгла — министр по делам заграничной Франции;
• Жак Шабан-Дельмас — министр общественных работ, транспорта и туризма;
• Андре Монтей — министр здравоохранения и народонаселения;
• Морис Лемэр — министр восстановления и жилищного строительства;
• Кристиан Фуше — министр марокканских и тунисских дел;
• Ги Ла Шамбре — министр отношений с государствами-партнерами.

Ссылки

• [www.ina.fr/video/PHD96006497/index-video.html Интервью с Пьером Мендес-Франсом 16 декабря 1977 года на канале France Inter (фр.)]

Отрывок, характеризующий Мендес-Франс, Пьер

– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.