Пьер II де Куртене

Пьер II де Куртене Pierre II de Courtenay<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Сеньор де Куртене
1180/1183 — 1219
Император Латинской Империи
1216 — 1217
Предшественник:	Генрих I Фландрский
Преемник:	Иоланда де Эно
Рождение:	после 1158
Смерть:	1219(1219) Эпир
Род:	Дом Куртене
Отец:	Пьер I де Куртене
Мать:	Елизавета де Куртене

Пьер II де Куртене (фр. Pierre II de Courtenay) (1155—1219) — сеньор Куртене (1180/1183—1219), граф Неверский (1185—1199), граф Осера и Тоннера (1185—1219), император Латинской империи (1216—1217).

Сын Пьера I де Куртене и Елизаветы де Куртене, внук Людовика VI Толстого. В 1184 Филипп II Август выдал за него Агнесу, наследницу графств Невер, Осер и Тоннер. В следующем году стал графом, после смерти своего шурина Гийома V Неверского.

В 1190—1193 сопровождал Филиппа Августа в Третьем крестовом походе. Хотя его первая жена, Агнеса I Неверская, умерла в 1192 или начале 1193, оставив дочь Матильду, Пьер сохранил за собой полученные от неё графства. Он снова женился в 1193 на Иоланде де Эно, дочери Бодуэна VIII, графа Фландрии и Эно, и Маргариты Фландрской, и помолвил свою дочь Матильду со своим новым шурином Филиппом де Эно, графом Намюрским.

В 1196 против него восстал его зять Гийом де Бриенн, возмущенный незаконными поборами и прочими насилиями, которые граф, вечно нуждавшийся в деньгах, творил на землях своих вассалов. Встав во главе войска шампанцев, он разграбил земли Осерруа и осадил аббатство Везле. Взять его он не смог, но принудил графа на время прекратить бесчинства.

В 1199 спор с одним из вассалов, Эрве IV де Донзи, из-за сеньории Жьен перерос в войну. Разбитый у Кон-сюр-Луар, Пьер был пленен и освобожден только в обмен на брак Эрве с Матильдой и уступку графства Неверского. Графства Осер и Тоннер победитель соглашался оставить за Пьером до конца его жизни.

В 1209 и 1211 участвовал в Альбигойском крестовом походе и осаде Лавора (1211).

15 октября 1212 его шурин Филипп де Эно умер, назначив наследницей свою сестру Иоланду. Пьер немедленно послал их старшего сына Филиппа принять управление графством Намюрским.

В 1214 участвовал в битве при Бувине.

После смерти в 1216 императора Генриха де Эно, латинские бароны оказались перед выбором: кому предложить корону? Кандидатура Андраша II Венгерского была отвергнута, так как этот государь представлялся слишком могущественным и французские бароны боялись потерять под его властью своё влияние. У Генриха был брат Эсташ де Эно, храбрый рыцарь, но не располагавший ни деньгами, ни войсками. Тогда корона латинской империи была предложена Пьеру де Куртене, и он это предложение принял. Продал или заложил часть своих владений, чтобы финансировать экспедицию.

Он отправился на Восток через Рим, где пожелал быть коронованным папой Гонорием III. Тот оказался в неловком положении, так как не хотел нарушать права латинского патриарха Константинополя, к тому же опасался, что такая коронация создаст прецедент для возможных претензий латинских императоров на Рим и Западную империю. Хитроумный папа нашел выход: 9 апреля 1217 он короновал Пьера и Иоланду, но не в соборе Святого Петра, а в церкви Святого Лаврентия, находившейся за городской чертой.

Пьер вел с собой 160 рыцарей и 5500 сержантов. Чтобы добраться до Константинополя, он обратился к венецианцам, а те предложили сначала помочь им захватить Диррахий, занятый Феодором Ангелом Комненом Дукой, деспотом Эпирским. Диррахий был осажден, но город оказался хорошо защищенным и в изобилии снабженным продовольствием. Осада закончилась неудачей и венецианцы отказались везти Пьера и его людей. Императору пришлось двигаться от Диррахия к Фессалонике по суше, причем пошел он не по Эгнациевой дороге, а Девольской долиной, южнее Охридского озера. Там он столкнулся с Феодором Эпирским, который сначала изъявил ему покорность, а потом, дождавшись, когда французы втянутся в узкое ущелье, внезапно атаковал их и полностью разгромил. В бою погиб Эсташ де Эно, а папский легат кардинал Колонна и раненый император были взяты в плен. Кардинала потом освободили, а Пьер умер в плену, как полагают, в 1219.

По свидетельствам хронистов, был он человеком вспыльчивым, горячим и склонным к насилию, каковое насилие невозбранно применял, в том числе и к епископам и прочим священнослужителям, за что неоднократно бывал отлучен от церкви.

Браки и дети

• 1-й брак (1184) с Агнесой I Неверской (1170—1192), дочерью Ги, графа Невера, Осера и Тоннера.

В этом браке была дочь:

• Матильда де Куртене (1188—1257), графиня Невера, Осера и Тоннера, замужем за 1) Эрве IV де Донзи, 2) Гигом IV де Форе.
• 2-й брак (1193) с Иоландой де Эно (1175—1219), дочерью графа Бодуэна V де Эно (VIII Фландрского).

Дети от этого брака:

• Маргарита де Куртене (1194—1270), замужем за 1) Раулем III, графом д'Иссуден и д'Э (ум. 1219), 2) Генрихом I, графом де Вианден.
• Филипп II де Куртене (1195—1226), маркграф Намюрский.
• Сибилла (1197—1210), монахиня.
• Елизавета (1199 — после 1269), замужем за 1) Гоше, сыном Мийона III, графа де Бар-сюр-Сен, 2) (1220) Эдом Бургундским, сеньором де Монтажю.
• Иоланда де Куртене (1200—1233), замужем за Андрашем II, королём Венгрии.
• Роберт де Куртене (1201—1228), латинский император.
• Агнеса де Куртене (1202 — после 1247), замужем за Жоффруа II де Виллардуэном, князем Ахейским.
• Мария де Куртене (1204—1228), замужем за Феодором I Ласкарисом, никейским императором.
• Генрих II де Куртене (1206—1229), маркиз Намюрский.
• Элеонора (1208—1230), замужем за Филиппом I де Монфором, сеньором де Кастр.
• Констанция (1210—?), монахиня в Фонтевро.
• Бодуэн II де Куртене (1217—1273), латинский император.

Ссылки

[fmg.ac/Projects/MedLands/LATIN%20EMPERORS.htm#_Toc114198684 PIERRE de Courtenay]

Отрывок, характеризующий Пьер II де Куртене

Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…