Пьер I (граф Алансона)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пьер I Алансонский
фр. Pierre I d'Alençon<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
граф Алансона
март 1269 — 6 апреля 1284
Предшественник: выделено из домена короля Франции
Преемник: вернулось в королевский домен, в 1290 году передано Карлу I де Валуа
граф Перша
март 1269 — 6 апреля 1284
Предшественник: выделено из домена короля Франции
Преемник: вернулось в королевский домен, в 1290 году передано Карлу I де Валуа
граф Блуа
1280 — 6 апреля 1284
Соправитель: Жанна де Блуа-Шатильон (1280 — 1284)
Предшественник: Жан I де Блуа-Шатильон
Преемник: Жанна де Блуа-Шатильон
граф Шартра
1280 — 6 апреля 1284
Соправитель: Жанна де Блуа-Шатильон (1280 — 1284)
Предшественник: Жан I де Блуа-Шатильон
Преемник: Жанна де Блуа-Шатильон
граф Шатодёна
1280 — 6 апреля 1284
Соправитель: Жанна де Блуа-Шатильон (1280 — 1284)
Предшественник: Жан I де Блуа-Шатильон
Преемник: Жанна де Блуа-Шатильон
сеньор де Гиз
1280 — 6 апреля 1284
Соправитель: Жанна де Блуа-Шатильон (1280 — 1284)
Предшественник: Жан I де Блуа-Шатильон
Преемник: Жанна де Блуа-Шатильон
 
Рождение: 1251(1251)
Сирия
Смерть: 6 апреля 1284(1284-04-06)
Салерно
Место погребения: Париж, церковь Францисканцев
Род: Капетинги
Отец: Людовик IX Святой
Мать: Маргарита Прованская
Супруга: Жанна де Блуа-Шатильон
Дети: Людовик, Филипп

Пьер I Французский (фр. Pierre de France) или Пьер I Алансонский (фр. Pierre I d'Alençon; 1251, Сирия6 апреля 1284, Салерно) — граф Алансона и Перша с 1269, граф Блуа, Шартра и Шатодёна и сеньор де Гиз (по праву жены) с 1280, 5-й сын короля Франции Людовик IX Святого и Маргариты Прованской.





Биография

Пьер родился в 1251 году в Сирии, где его отец, король Франции Людовик IX Святой находился во время Седьмого крестового похода[1][2].

По возвращении во Францию Пьер жил при королевском дворе в Париже. Отец желал, чтобы Пьер избрал церковную карьеру, ушёл в монастырь и стал францисканцем, однако он на это ответил отказом[3]. В марте 1269 году Людовик IX выделил Пьеру в качестве апанажа графство Алансон и часть бывшего графства Перш, которые с этого момента оказались объединены в одно владение[2]. Эти владения не были очень крупными, однако в феврале 1263 года в Париже Людовик заключил договор о браке Пьера с Жанной де Шатильон, дочери и наследнице богатых графств Блуа, Шартра и Шатодёна[4].

В 1270 году Пьер в числе других членов семьи вместе с отцом отправился в Тунис в рамках Восьмого крестового похода. Однако этот поход окончился полной неудачей, поскольку в армии крестоносцев разразилась эпидемия дизентерии или тифа, от которой умерли сам Людовик IX и один из братьев Пьера, Жан Тристан[5]. Новым королём стал старший брат Пьера, Филипп III, также участвовавший в крестовом походе. Там же в Карфагене, где умер его отец, Филипп III назначил старшего из своих оставшихся в живых братьев, Пьера Алансонского, регентом на случай своей смерти и до достижения совершеннолетия сына[6].

Возвратившись во Францию, Пьер в 1272 году женился на Жанне де Шатильон. Благодаря этому браку после смерти тестя в 1280 году Пьер унаследовал графства Блуа, Шартр и Шатодён[2]. При этом владения жены примыкали к владениям Пьера[4].

В 1282 году Пьер выступал в качестве одного из свидетелей на процессе канонизации отца[7].

После того, как в результате Сицилийской вечерни в 1282 году король Сицилии и Неаполя Карл I Анжуйский, дядя Пьера, оказался изгнан из Сицилии, Пьер отправился помогать дяде вернуть потерянные владения. Однако в 1284 году он умер в Салерно. Тело его было доставлено в Париж и захоронено в церкви Францисканцев. Поскольку оба сына Пьера умерли в младенчестве, то Алансон и Перш, оказавшиеся выморочнными владениями, вернулись в королевский домен.

Вдова Пьера, Жанна де Шатильон, больше замуж так и не вышла. В 1286 году она продала графство Шартр королю Франции Филиппу IV. Блуа и Шатодён оставались под управлением Жанны до смерти в 1291 году, после чего их унаследовал её двоюродный брат Гуго II де Шатильон.

Брак и дети

Жена: с 1272 Жанна де Шатильон (ок. 1253 — 19 или 29 января 1291), графиня Блуа и Шатодёна с 1280, графиня Шартра 1280—1286, дочь Жана I де Шатильон, графа Блуа, Шартра и Шатодёна, и Алисы Бретонской, дочери Жана I, герцога Бретани. Дети:

  • Людовик (род. и ум. 1272[2])
  • Филипп (ок. 1274[2] — 1275[2])

Напишите отзыв о статье "Пьер I (граф Алансона)"

Примечания

  1. Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. — С. 209.
  2. 1 2 3 4 5 6 Foundation for Medieval Genealogy: PIERRE de France.
  3. Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. — С. 210.
  4. 1 2 Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. — С. 557.
  5. Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. — С. 230.
  6. Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. — С. 543.
  7. Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. — С. 362.

Литература

  • Ле Гофф Ж.. Людовик IX Святой / Пер. с фр. В. И. Матузовой; коммент. Д. Э. Харитоновича. — М.: Ладомир, 2001. — 800 с. — 3000 экз. — ISBN 5-86218-390-6.

Ссылки

  • [fmg.ac/Projects/MedLands/CAPET.htm#Pierredied1284 KINGS OF FRANCE 987-1328] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/61DTwJjF9 Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  • [www.manfred-hiebl.de/mittelalter-genealogie/kapetinger_koenigliche_linie/kapetinger_familie_ludwigs_9/peter_1_graf_von_alencon_+_1283.html Peter I. Graf von Alencon, Blois und Chartres] (нем.). Die Genealogie der Franken und Frankreichs - Die fränkischen Adelsgeschlechter des Mittelalters. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/672pN2MF3 Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Пьер I (граф Алансона)

И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.