Пья

Пья — разменная денежная единица сначала Бирмы, а затем Мьянмы. Первоначально равнялась ¹⁄₆₄ или ¹⁄₈₀, в настоящее время ¹⁄₁₀₀ кьята.

Пья XIX — первой половины XX века

См. также: Тикаль (денежная единица), Бирманский тикаль, Ат (денежная единица) и Бирманская рупия

Пья (бирм. pya от полинезийского pia) — семя многолетних трав из рода такка (см. Такка перистонадрезанная).

В качестве одной из основных весовых и денежных единиц пья использовалась в Бирме (в настоящее время Мьянма) как минимум с XIX века. Первоначально она была равна ¹⁄₆₄ или ¹⁄₈₀ кьята, являясь эквивалентом общей для государств региона единицы — ата (атта), равного ¹⁄₆₄ тикаля (кьят — его бирманское название).

Первые собственные монеты Бирмы появились в годы правления короля Миндона (1853—1878) из расчёта 1 серебряный кьят = 1 рупии. В том числе в 1865 и 1878 годах были отчеканены медные пья.

В 1883 году некоторые из областей, а в 1885 году вся Бирма стала британской колонией (провинцией в составе Британской Индии), а её денежной единицей была официально провозглашена индийская рупия. При этом ранее выпущенные монеты оставались в обращении до 1 апреля 1892 года. С 1 апреля 1937 года, когда Бирма перестала быть одной из провинций Британской Индии и стала самостоятельной колонией Британии, Резервный банк Индии начал выпуск для Бирмы банкнот со штампом «Законное платёжное средство только в Бирме», а в 1938 году — банкнот без такого штампа. Впоследствии эти банкноты были заменены на денежные знаки Бирманского управления денежного обращения (штаб-квартира располагалась в Лондоне). Пья стала ¹⁄₆₄ бирманской рупии и оставалась таковой до 1952 года.

Современная пья

См. также: Кьят

Современная пья была введена 1 июля 1952 года как ¹⁄₁₀₀ бирманского (с 1989 года мьянманского) кьята, заменившего бирманскую рупию. До 1966 года монеты чеканились из алюминия, после 1966 года их стали чеканить из медно — никелевого сплава. Монета номиналом в 1 пья — круглая, 5 пья — квадрат с закруглёнными углами, 10 пья — квадратные, 25 пья — шестиугольные и 50 пья круглые с портретом Аун Сана.

В настоящее время в обращении находятся монеты достоинством в 50, 25, 10, 5 и 1 пья.

Источники

• [www.globalfinancialdata.com/News/GHOC.aspx Global History of Currencies]. — Global Financial Data, 2010.
• Валюты стран мира: Справочник / [Авторы: Бутаков Д.Д., Золотаренко Е.Д., Рыбалко Г.П.] / Под ред. Борисова С.М., Рыбалко Г.П., Можайскова О.В.. — 5-е изд., перераб. и доп. — М.: Финансы и статистика, 1987.
• [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата] / [Авторы: Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В.] / Пер. с нем. М. Г. Арсеньевой / Отв. ред. В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп. / Публ. [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата. Описание монет]. — М.: Радио и связь, 1993. — ISBN 5-256-00317-8.

Отрывок, характеризующий Пья

Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.