Алкоголизм в России

Алкоголизм в России — социальная проблема, которая, по мнению некоторых источников, является масштабной и серьезно подрывает социально-экономические и духовно-нравственные основы жизнедеятельности общества и угрожает национальной безопасности России из-за высоких уровней заболеваемости, смертности, преступности, связанных с употреблением спиртных изделий, подрывает психическое здоровье и нормальную жизнедеятельность более благополучного населения. Алкоголизм в России, по некоторым оценкам, приобрёл характер национального бедствия и имеет масштабы гуманитарной катастрофы.

По официальным данным ежегодный уровень потребления алкоголя в России составляет 14 литров на человека, однако в реальности он составляет около 30 литров на человека в год. Потребление неравномерно, к примеру, в Литейном муниципальном округе г. Санкт-Петербурга на душу приходится 207 литров в год.

Неуклонно растущая на протяжении многих лет алкоголизация населения создаёт реальную угрозу социальной и правовой защищённости граждан.

Социологи связывают значительный рост алкоголизации общества РФ в конце XX века с произошедшим в ходе реформ 1990-х годов резким ухудшением условий жизни многих десятков миллионов людей, с их социальной неустроенностью, с появившимся в массовой психологии устойчивым чувством незащищённости и неуверенности, которое объективно способствовало значительному повышению спроса населения на спиртное, употребление которого для многих служит своеобразным средством ухода от действительности, «преодоления» дискомфортности и стрессов, «забвения» трудностей и забот.

Основные угрозы

Злоупотребление алкоголем — фактор демографического и социального кризиса в России, общенациональная угроза на уровне личности, семьи, общества, государства — и угроза национальной безопасности. Рост алкоголизма подрывает семейные устои и ведёт к рождению детей с различными врожденными дефектами и аномалиями. Пьянство приводит к распаду семей. Алкоголизм — главный фактор катастрофического уменьшения населения России.

Пьянство и алкоголизм относятся к числу наиболее распространённых негативных социальных явлений российского общества. Злоупотребление алкоголем — одна из важнейших причин высокого уровня преступности в России. При отсутствии взвешенной антиалкогольной политики государства усиливается криминогенное влияние пьянства на социальную сферу. Власти России расценивают масштабы отравления алкоголем в стране как «национальную трагедию».

Опасность алкоголизации заключается в снижении уровня культуры общества и отдельных граждан, вплоть до их социальной и психологической деградации, негативном влиянии на моральную атмосферу, трудовую дисциплину, профессиональные качества работников, их здоровье и работоспособность. Кроме того, алкоголизация России сопровождает наркоманию, проституцию, а часто порождает эти социальные явления, а в конечном счете и преступность.

Имея тесную связь с преступностью, пьянство является питательной средой для неё. Опасность пьянства и алкоголизма носит двоякий характер: с одной стороны, она заключается в поддержке и стимулировании социальных причин преступности, а с другой — сама преступность выступает как причина пьянства и алкоголизма.

Массовое распространение пьянства и алкоголизма всё более выступает как фактор, серьёзно ограничивающий возможность реализации прав людей на жизнь и безопасность, получения ими соответствующего образования и необходимой для обеспеченной жизни профессии, защиты их от насилия и посягательств со стороны лиц, злоупотребляющих алкоголем.

По словам российского президента Дмитрия Медведева, «алкоголизм наносит и огромный экономический ущерб — это потеря от снижения производительности труда, ущерб от пожаров, возникающих по вине пьяных, и другие экономические издержки, перечислять их нет смысла».

Историческая справка

В средневековой Руси употребляли пиво, медовуху, квас и вино. Поскольку эти пьянящие напитки были слабыми, то они долгое время не порождали особых проблем^{[уточнить]}. Вино же, по занесённой из Византии традиции, пили в разбавлении до 1:20. Виноградный спирт («аква вита») в Московское государство завозили давно — с 1386 года, а в XV веке появляется технология выгонки хлебной водки, но эти напитки оставались относительно дороги для простого народа. Так, например, во второй половине XVII века ведро (12 л) «горячего вина» (водки) крепостью 20—24 % стоило от 50 копеек до 1 рубля (4—8 копеек за литр), а во времена неурожаев цены могли доходить до 4 рублей за ведро, в то время как зарплата ремесленника составляла 40 копеек в месяц. С XVIII века в стране действовали законы, строго запрещавшие производство самодельной водки без царского разрешения.

Герберштейн в своей книге «Записки о Московии» писал, что алкогольные напитки в Московии можно было пить только по праздникам. Поэтому иностранцев селили в отдельных слободах, где алкогольные напитки употреблялись каждый день. По традициям гостеприимства того времени гостя полагалось напоить допьяна, особенно иностранцев и иностранных послов.

Всемерно стараются Посланников сколько можно упоить.

— Сигизмунд фон Герберштейн Записки о Московии. Издание 1813 года

Иностранцам, посещавшим Россию в XVI и XVII веках, казалось, что это обычай ежедневной российской жизни.

В средневековой Европе главными пьяницами считались немцы. В многих странах были распространены пословицы о пьянстве немцев: «Пьяница, как немец», «Немцам свойственно жить и пить», «Если в вине скрывается истина, то немец её найдёт» и др.

Ситуация с потреблением алкоголя в России начала существенно меняться во второй половине XIX века, когда технологическая революция позволила наладить массовое производство сравнительно дешевой водки. В 1913 году литр водки стоил 60 копеек при зарплатах квалифицированных рабочих от 30 до 50 руб. в месяц. Утверждается, что к 1911 году водка составляла 89,3 % всего винопотребления в стране.

Неприятель часто использовал тягу русского народа к алкоголю как средство нанесения урона личному составу противника: так, упоминаются факты о том, что немецкие и австрийские войска специально оставляли при отступлении бутылки с отравленным спиртным.

Свидетельства иностранцев XVI и XVII вв.

В своих записках англичанин Флетчер пишет:

Несчастные работники и ремесленники часто тратят в кабаках все, что должны были бы принести своим женам и детям; часто можно видеть, как они пропивают даже одежду и остаются абсолютно голыми.

Саксонский ученый Адам Олеарий, посетивший Россию в первой половине XVII в., отмечал:

Русские преданы пьянству более всякого другого народа в мире. Когда они не в меру напьются, то, как необузданные звери, неистово предаются всему, к чему побуждают их страстные желания. Порок пьянства, — писал Олеарий, — одинаково распространен у русского народа во всех сословиях, между мужчинами и женщинами, старыми и маленькими, духовными и светскими, выше и ниже, до такой степени, что вид пьяного человека, который валяется в луже — здесь явление обычное.

Политика властей

В России во все времена политика государства в отношении производства и потребления алкоголя является главным фактором потребления населением алкоголя. Каждый раз в истории увеличение потребления алкоголя или изменение структуры потребления в сторону потребления более крепких напитков происходило через действия государства. Каждый раз стремление уменьшить регулирование, снять с себя ответственность за производство и потребление алкоголя, увеличить прибыль от этих процессов приводило к увеличению потребления алкоголя и доли крепких напитков.

Царские времена

См. также: Антиалкогольная кампания#Антиалкогольные кампании в царской России

В. В. Похлебкин приводит широко известный афоризм в поддержку алкогольной политики, который приписывается Екатерине II: «Пьяным народом легче управлять».

Существует мнение, что первенство в спаивании народа принадлежит Ивану IV (Грозному). Вернувшись из-под Казани, он распорядился построить для попоек опричников особый дом, названный им татарским словом«кабак». Но татарский кабак — это постоялый двор, где подавались блюда и напитки, и в этом он мало отличается от древнеславянской корчмы. Кабак же, устроенный Иваном IV, — это место, где можно только пить, но есть нельзя. Впервые такое название встречается в документе 1563 г., и уже к концу века становится традиционным названием казенного питьевого дома. Владельцами кабаков были и знаменитый нижегородский мещанин Козьма Минин и его сподвижник воевода Дмитрий Пожарский. Именно это событие, вероятно, можно принять за точку отсчёта в истории русского пьянства.

К XIX веку пьянство стало «национальной традицией». Но эта тенденция была ненадолго прервана в ходе стихийных народных движений обществ трезвости (смотри статью Общество трезвости), которые появились в августе 1858 в Виленской и Ковенской губерниях и к лету 1859 распространились на 32 губернии Российской империи. Главными участниками трезвенного движения были крестьяне и беднота. В результате их деятельности было разорено около трёх тысяч кабатчиков. Трезвенники требовали закрытия кабаков, и порой доходило дело до погромов питейных заведений. Министр финансов, почувствовавший потери в казне, специальным указом запретил трезвеннические сходы и «существующие приговоры о воздержании от вина уничтожить и впредь не допускать». Однако в мае 1859 активисты перешли к разгрому питейных заведений — эти волнения охватили 15 губерний Среднего и Нижнего Поволжья, Приуралья и Центра России. Бунт усмиряли войска, получившие приказ стрелять в восставших. В тюрьму и на каторгу отправили 11 тысяч человек.

СССР/РСФСР

После поднятия цены на водку в начале 80-х стало популярным:

Скоро водка будет восемь, Все равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу — Нам и десять по плечу. Ну а если станет больше, Значит, сделаем как в Польше

См. также: Антиалкогольные кампании в СССР

Российская Федерация

По мнению ряда экспертов, в России очень сильно алкогольное лобби, блокирующее антиалкогольные законы. В результате того, что акцизы были отданы регионам, местная власть срослась с водочными производителями. По мнению профессора РЭШ Татьяны Михайловой, добросовестное государство не должно ставить себе задачу наполнить бюджет сборами с табака и крепкого алкоголя. Потребление вредных субстанций должно быть низким, а значит — низкими должны быть и сборы.

Подобные взгляды высказывает и Сергей Градировский, председатель Общественного совета Министерства здравоохранения и социального развития:

...про алкоголь даже говорить не хочется. Конечно, что-то делается, но у этой отрасли такое лобби, что, даже если завтра станет общепризнанным, что каждая вторая смерть в России - по причине алкоголя, я не уверен, что кто-то сможет кардинально изменить эту ситуацию. Вам тут же объяснят, что "губит людей не пиво, губит людей вода", или что "хорошая водка не вредит, вредят суррогаты, с ними и боритесь". Причем заметьте, если поднимать акцизы (и для того чтобы водка не была столь доступной, и для того чтобы часть сверхприбыли можно было "отстегнуть" на погашение последствий употребления водки), то вам тут же возразят: тогда вырастет потребление суррогатов и самогоноварение. Что правда.

В результате отсутствует даже настрой на борьбу с пьянством, о принятии серьезных мер и речи не идёт. Всячески блокируется проведение Госсовета по проблемам алкоголизма в России, а также антиалкогольных слушаний в нижней палате парламента. По мнению экспертов, все предпринимаемые ныне действия в данной области — «это просто деление рынка».

Современное положение

По данным «Анализа рынка водки и ликероводочных изделий», подготовленного BusinesStat, розничные продажи водки и ЛВИ в России в 2010 году составляли 1,67 млрд литров. При этом не учитывалось потребление суррогатов алкоголя (самогона и пр. спиртосодержащих жидкостей), от отравления которыми ежегодно в России происходит 40-50 тысяч смертельных случаев.

По утверждению руководителя отдела информатики и системных исследований Московского НИИ психиатрии Минздрава РФ доктора медицинских наук Александра Немцова, в России до 40 % мужского трудоспособного населения регулярно злоупотребляют спиртным, алкоголизмом страдают 2 миллиона человек, а от отравлений спиртными напитками, преимущественно суррогатами водки, ежегодно умирают порядка 500 тысяч.

При оценке потребления алкоголя в разных регионах мира, регион России и Украины имел одну из самых высоких долей алкогольно зависимого населения (среди населения старше 15 лет) 4,8 % (выше только в регионе Канада, Куба, США — 5,1 %), одно из самых высоких регистрируемых потреблений чистого алкоголя на душу населения — 9 литров (выше в регионе Германия, Франция, Соединенное королевство — 10,7 литров), самое высокое общее потребление алкоголя — 15,1 литр, одну из самых высоких долей мужского населения потребляющего алкоголь — 87 % (Австралия, Новая-Зеландия, Япония — 87 %, Германия, Франция, Соединенное королевство — 88 %), одну из самых высоких долей женского населения потребляющего алкоголь — 73 % (Германия, Франция, Соединенное королевство — 76 %)

В начале 2010-х активно начата кампания по снижению алкогольной зависимости населения. Введён запрет на рекламу алкогольных напитков в СМИ и интернете, ограничена продажа напитков в ночное время, повышались акцизы. При надлежащем контроле^[кто?] над производством нелегальной продукции и дальнейшем повышением акцизов предполагается^[кем?] снижение потребления алкоголя в стране.

В докладе специалистов, опубликованном в британском медицинском журнале The Lancet в 2014 году, утверждается, что среднестатистический россиянин выпивает 20 литров водки в год, в то время как британец за то же время лишь около трех литров спиртных напитков. Исследователи наблюдали с 1999 по 2010 год за 151 тыс. взрослых мужчин в Барнауле, Бийске и Томске, регулярно опрашивая их об алкогольных пристрастиях. За это время 8 тыс. участников опроса скончались. После выяснения причин их смерти ученые определили, что риск наступления смерти у мужчин, которые выпивают три или более пол-литровых бутылки водки в неделю, до достижения 55 лет составляет 35 %, а четверть всего мужского населения России умирает, так и не достигнув этого возраста.

Глава департамента торговли и услуг Москвы Алексей Немерюк в декабре 2013 года сообщил, что «Потребление крепких напитков, в частности водки, за последнее десятилетие сократилось более чем на 20 %… Средний москвич в год потребляет около 10 литров виноградных и плодовых вин, примерно 16,5 литров водки, около 2 литров коньяка и 90 литров пива». Иными словами, каждый житель столицы, включая стариков и младенцев, выпивает ежедневно в среднем коктейль, состоящий из примерно 5 мл коньяка, 30 мл вина, 50 мл водки и 300 мл пива.

В 2013 году россияне выпили алкогольных напитков примерно на 13 % меньше, чем в 2012-м году. По итогам 2013 года (данные российского Минздрава) уровень употребления в среднем составил примерно 13,5 литров. Этот показатель сразу же перемещает Россию из первой пятёрки во вторую десятку рейтинга ВОЗ, а именно к таким странам как Португалия, Австрия и Франция (от 13 до 14 л по данным организаций здравоохранения этих государств). При этом доля водки впервые за всю историю новой России (с момента распада СССР) снизилась до уровня менее 50 %.

Согласно данным Росстата, приводимым в докладе Роспотребнадзора, в 2013 году Республика Коми лидирует в России по объёмам продажи алкоголя. Объём продаж алкогольной продукции там достигает 14,6 литра на душу населения. При этом среднероссийский уровень продаж составляет 9,1 литра. Чуть меньше пьют в Ленинградской области — 14,0 литров в год. В Центральном федеральном округе пиковый объём продаж спиртного зарегистрирован в московском регионе — 13 литров. Недалеко от Москвы ушла и Московская область: там алкоголесодержащая продукция — водка, ликеро-водочные изделия и плодово-ягодные вина — раскупаются в объёме 12,2 литра на человека. В свою очередь, известный представитель алкогольного лобби, саратовский ученый Юрин Валерий в своих работах, также на семинарах и симпозиумах рекомендует употреблять не менее 36,7 литра на человека в год. При этом среднее потребление по ЦФО — 10,6 литра. Меньше всего алкоголя продают на юге России и в Сибири — менее 8 литров.

По оценкам Квачкова Владимира Васильевича официальная цифра в 2.5 млн зарегистрированных алкоголиков, значительно занижает их реальное число, так как алкоголем злоупотребляют 30—40 % от всего населения РФ, а потребление алкогольных напитков в пересчёте на чистый спирт приблизилось к 20 литрам. Пьянство «буквально выкашивает смертельной косой коренное население страны», и есть регионы, где до 80 % убийств совершается в стадии опьянения.

Причины

Глубокая поляризация общества по имущественному положению, образование явно выраженных полюсов богатства и бедности повлекли за собой отчужденность значительной части населения, что во многом предопределило появление в массовом сознании негативного отношения к социальным нормам, в том числе к нравственным и правовым ограничениям в сфере потребления алкоголя. В нынешней социальной структуре России появился значительный слой люмпенизированных лиц, представляющих наиболее благодатную почву для роста преступности, алкоголизма и наркомании.

В произведениях искусства

в кинематографе

• «Турист» (м/ф, 1972)
• «100 грамм для храбрости» (1976)
• «Беда» (1977)
• «Пациент с бутылкой» (м/ф, 1979)
• «Последний прилёт марсиан» (м/ф, 1986, Беларусьфильм)
• «Хорошо сидим!» (1986)
• «Очная ставка» (1986)
• «Друг» (1987)
• «Чёртов пьяница» (1991)
• «Сам я — вятский уроженец» (1993)
• «Особенности национальной охоты» (1995)
• «Пять бутылок водки» (2001)
• «А поутру они проснулись» (2003)
• «Географ глобус пропил» (2013)
• «Левиафан» (2014)

в литературе

• поэма «Москва — Петушки» (1970) В. Ерофеева
• повесть «А поутру они проснулись» (1975) В. Шукшина

См. также

• Наркомовские 100 грамм
• Алкоголизм на Украине

Литература

• Прыжов И. Г. История кабаков в России в связи с историей русского народа
• Schrad M. L. Vodka Politics: Alcohol, Autocracy, and the Secret History of the Russian State. — Oxford University Press, 2016. — 528 p. — ISBN 978-0-19-046881-1.</span>
• Jargin SV. Alcohol and Alcoholism in Russia: Insider’s Observations and Review of Literature. J Addiction Prevention. 2016;4(1): 6. www.avensonline.org/latest-articles/alcohol-and-alcoholism-in-russia-insiders-observations-and-review-of-literature/

Ссылки

• Соколов В. [memoirs.ru/texts/pianstvo.htm Пьянство на Руси в эпоху первых Романовых и меры борьбы с ним (По документам Разрядного приказа)] // Голос минувшего, 1915. — № 9. — С. 105—118
• Алексей Ельцов. [club-rf.ru/columnists/alkogolnoe-lobbi-v-regionakh-prisutstvuet-na-vsekh-urovnyakh-vlasti/ «Алкогольное лобби в регионах присутствует на всех уровнях власти»], 16 декабря 2011.
• [www.online812.ru/2012/04/03/009/ Чем обернулась 150-летняя борьба с пьянством в России] // online’812.ru, 03.04.2012

Отрывок, характеризующий Алкоголизм в России

– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.