Пьянтанида, Джованни

Джованни Батиста Пьянтанида итал. Giovanni (Battista) Piantanida
Дата рождения	11 июля 1705(1705-07-11)
Место рождения	Флоренция или Ливорно, Италия
Дата смерти	28 октября 1773(1773-10-28) (68 лет)
Место смерти	Болонья, Италия
Годы активности	с 1735 года по 1780 (?)
Профессии	исполнитель, композитор
Инструменты	скрипка
Жанры	светская инструментальная и вокальная музыка

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=4Ax4y47wJ5k Эрик Босграф и "Солисты Екатерины Великой" исполняют Трио-сонату G-dur Джованни Пьянтаниды. Фестиваль Earlymusic-2013.]

Джованни Пьянтанида, Джованни Баттиста Пьянтанида (итал. Giovanni (Battista) Piantanida, род. 11 июля 1705 или в 1706, Флоренция или Ливорно, Италия — ум. в 1782 или 28 октября 1773, Болонья, Италия) — итальянский скрипач-виртуоз и композитор, сочинявший виртуозные сочинения для скрипки. Вероятно, ему также принадлежат вокальные произведения, которые иногда атрибутируются его сыну Гаэтано, а иногда полному однофамильцу и тёзке Джованни Батиста Пьянтанида, предположительно жившему в конце XVIII — начале XIX века.

Биография

Джованни Пьянтанида родился во Флоренции в 1705 или 1706 году. Совершил много поездок по Европе в качестве скрипача-виртуоза и оркестранта. Длительное время Джованни Пьянтанида работал в Санкт-Петербурге (с 1735 по 1737 год), выступал с Георгом Фридрихом Генделем в Лондоне (в 1739-1742 годах, известно, что именно он исполнял партию солирующей скрипки в его оратории «Саул», давал сольные концерты в Йорке, Скарборо и Халле). Гастролировал в Париже в 1743 году. Впоследствии проживал в Болонье и был первым скрипачом в оркестре церкви San Petronio. В 1758 году был избран в Accademica Filarmonia.

Современники сравнивали его с Джузеппе Тартини.

Джованни Батиста Пьянтанида сочинял скрипичные сонаты, концерты (их сохранилось шесть), трио-сонаты. В Дании были напечатаны под именем Д. Б. Пьянтаниды отдельным изданием два романса «D’où te vient cette fleur charmante» и «Tu le veux donc», предназначенные для голоса и гитары (или фортепиано), два сборника «Sei Ariette Italiane composte e dedicate a S.A.R. Carolina Principessa Reale de Danimarca e Norvegia da Giovan Batista Piantanida» (Каролина Матильда Великобританская — супруга психически больного короля Дании Кристиана VII, сестра короля Великобритании Георга III), «Six Romances françaises composées e dediées à Son Altesse la Princesse Julianne de Philipsthal par G. B. Piantanida» (речь идёт о Юлиане Вильгельмине Луизе, принцессе Гессен-Филипстальской из Гессенского дома, регенте Шаумбург-Липпе в 1787—1799 годах) для голоса и фортепиано, однако не все исследователи торопятся отождествлять автора этих сборников с Джованни Батиста Пьянтанида (род. 1705, Флоренция — 1782, Болонья), так как не сохранилось никаких документов, подтверждающих его пребывание в Дании в старости. Вместе с тем, все эти сборники были изданы во время жизни именно этого композитора (с 1766 по 1780 год), второго музыканта с такими инициалами и фамилией из архивных документов для этого времени неизвестно. Неизвестно также о дальнейшем местопребывании композитора после возвращения в Болонью. Вполне возможно, что оно было временным.

Сигра Констанца Постерла, жена Джованни Пьянтаниды (вероятно, он был женат не один раз), была известна в музыкальном мире как «La Pasterla», выступала вместе с мужем в Англии с 1739 по 1741 год в качестве певицы (её сольные концерты документально подтверждены 23 октября 1739 и 17 февраля 1741 года). Его сын Гаэтано (1768—1835) был известным пианистом и композитором. Служил профессором Миланской консерватории и был автором известной в своё время концертной арии «Son gelsomino, son piccol fiore…».

Судьба творческого наследия

Творчество композитора было забыто сразу после его смерти. Интерес к нему возродился в начале XXI века после публикации «Six Romances françaises composées e dediées à Son Altesse la Princesse Julianne de Philipsthal par G. B. Piantanida» издательством Сardamina.

В России произведения композитора впервые прозвучали в исполнении голландского флейтиста Эрика Босграфа и ансамбля «Солисты Екатерины Великой» в 2013 году.

Литература

• [books.google.ru/books?id=mUEAR9mWEWwC&pg=PA438&lpg=PA438&dq=giovanni+Piantanida+composer&source=bl&ots=R7y3oLvQdZ&sig=xks7YVcWmFMkrllbPXBG28PqGYY&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjMmvCUmoPKAhVnmHIKHXSkApYQ6AEILzAD#v=onepage&q=giovanni%20Piantanida%20composer&f=false Giovanni Piantanida. В кн: Bertil H. Van Boer. Historical Dictionary of Music of the Classical Period. Scarecrow Press. 2012. ISBN 0810871831. ISBN 978-0810871830. P. 438-439.]

Ссылки

• [books.google.ru/books?id=cTNDAAAAcAAJ&pg=PA288&lpg=PA288&dq=giovanni+Piantanida+composer&source=bl&ots=d7eVtxDug_&sig=9XJTkMuSeuGGHmeq4ppBPvM4i3M&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjMmvCUmoPKAhVnmHIKHXSkApYQ6AEIRDAH#v=onepage&q=giovanni%20Piantanida%20composer&f=false Giovanni Piantanida. В кн: A Dictionary of Musicians, from the Earliest Ages to the Present Time. Comprising the Most Important Biographical Contents of the works of Gerber, Choron, and Fayolle, Count Orloff, Dr. Burney, Sir John Hawkins, &c. &c. Together with Upwards of a Hundred Original Memoirs of the most Eminent Living Musicians; and a Summary of the History of Music. Vol. I-II. Second Edition. P. 288.]

Италия   Классическая музыка   Музыка

Отрывок, характеризующий Пьянтанида, Джованни

Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.