Пакенем, Уильям Кристофер

Сэр Уильям Кристофер Пакенем
Sir William Christopher Pakenham
Дата рождения	10 июля 1861(1861-07-10)
Дата смерти	28 июля 1933(1933-07-28) (72 года)
Место смерти	Сан-Себастьян
Принадлежность	Великобритания
Род войск	Королевский военно-морской флот Великобритании
Годы службы	1876 - 1933
Звание	адмирал
Командовал	крейсер «Энтрим» 3-я эскадра линейных крейсеров 3-я эскадра линейных крейсеров Североамериканская и Вест-Индская станция
Сражения/войны	Русско-японская война Первая мировая война * Ютландское сражение
Награды и премии

Сэр Уильям Кристофер Па́кенем (встречается написание «Пэкинхэм»; англ. Sir William Christopher Pakenham, KCB, KCMG, KCVO, 10 июля 1861 — 28 июля 1933, Сан-Себастьян) — британский адмирал

Уильям Пакенем был вторым сыном Томаса Пакенема (англ. Thomas Pakenham, KCB, KCMG, KCVO).

В 1874 году он был зачислен кадетом на борт учебного судна «Британия» (англ. HMS Britannia).

В 1876 году в чине мичмана Пакенем был переведен на корабль «Монарх» (англ. HMS Monarch) Средиземноморского флота. Пакенема отличало умение хорошо плавать, что помогло ему при спасении человека упавшего за борт около побережья Кипра в августе 1878 года и при подобном случае произошедшем через несколько лет в Киле, когда человек упал с борта «Калипсо».

В октябре 1880 года Пакенем был произведен в чин младшего лейтенанта и в апреле 1883 года переведен на корабль «Канада» (англ. HMS Canada). В октябре того же года он был произведен в чин лейтенанта.

В июне 1896 года Пакенем был произведен в чин коммандера и с августа 1899 года по март 1901 года служил в военно-морской разведке.

Будучи переведен для службы в Китай, Пакенем 30 июня 1903 года был произведен в чин капитана. С апреля 1904 года по май 1906 года Пакенем занимал должность военно-морского атташе в Токио. Во время русско-японской войны он принимал участие в сражении при Цусиме на борту броненосца «Асахи». За проявленную храбрость, 24 июня 1905 года он был награждён орденом Бани кавалерского креста, а 18 апреля 1906 года — японским орденом Восходящего солнца 2-й степени.

Командуя крейсером «Энтрим» (англ. HMS Antrim), Пакенем сопровождал короля Эдварда VII в Ирландию и был награждён в 1907 году Королевским Викторианским орденом.

С 9 декабря 1911 года по декабрь 1913 года Пакенем занимал должность четвертого лорда Адмиралтейства и одновременно в 1912—1913 годах — должность адъютанта короля Георга V. С производством 4 июня 1913 году в чин контр-адмирала он был назначен командиром 3-й эскадры линейных крейсеров.

В 1916 года Пакенем командовал 2-й эскадрой линейных крейсеров и на борту линейного крейсера «Новая Зеландия» (англ. HMS New Zealand) принял участие в Ютландском сражении. 31 мая 1916 года он был награждён орденом Бани командорского креста.

19 июня 1917 года сэр Уильям был назначен командующим линейными крейсерами с производством 1 сентября 1918 года в чин вице-адмирала. В время посещения королём Георгом V флота, он был награждён Королевским Викторианским орденом командорского креста.

После окончания Первой мировой войны, сэр Уильям занимал в 1919—1920 годах должность президента Королевского военно-морского колледжа. 6 апреля 1922 года он был назначен главнокомандующим военно-морскими силами в Северной Атлантике и Вест-Индии с флагом на корабле «Рейли» (англ. HMS Raleigh). В 1925 году сэр Уильям был награждён орденом Бани большого рыцарского креста и 7 февраля 1930 года назначен герольдмейстером ордена Бани.

Отрывок, характеризующий Пакенем, Уильям Кристофер

С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.