Пэкхэм, Джон
| Джон Пэкхэм John Peckham | |
| Архиепископ Кентерберийский | |
| |
| Посвящение | 19 февраля 1279 |
|---|---|
| Интронизация | |
| Конец правления | 8 декабря 1292 |
| Предшественник | Роберт Килуордби |
| Преемник | Роберт Уинчелси |
| Умер | 8 декабря 1292 Мортлейк (ныне – на территории лондонского боро Ричмонд-апон-Темс) |
| Похоронен | Кентербери |
Джон Пэкхэм (англ. John Peckham, John Pecham; ок. 1230 — 8 декабря 1292) — 49-й архиепископ Кентерберийский (1279—1292).
Содержание
Биография
Родился в Суссексе около 1230 года, учился в монастыре в Льюисе, затем в Оксфордском университете, получил степень доктора богословия и преподавал в том же университете. В 1240-е годы учился в Париже, в 1257 году вернулся туда и жил до 1272 года. В 1250-х годах стал францисканским монахом. Также читал лекции в Париже и Лионе, где стал каноником местного собора. Позднее получил должность при Святом Престоле, и 19 февраля 1279 года был рукоположён Папой Римским на кафедру архиепископа Кентерберийского[1]. При этом Папа Римский Николай III отклонил кандидатуру епископа Роберта Бёрнелла, предложенную королём Эдуардом I (в отличие от своего деда Иоанна Безземельного в аналогичной ситуации, монарх согласился с мнением понтифика)[2].
В период пребывания на кафедре боролся со злоупотреблениями клира, наказал ряд священнослужителей за «плюрализм» (служение одновременно в нескольких приходах) и нежелание проживать в своих приходах, также сурово преследовал мирян, даже самого высокого положения, заподозренных в распущенности. В 1282 году лично отправился на встречу с принцем Уэльским для приговоров о его примирении с отцом, Эдуардом I, но не преуспел на этом поприще и отлучил от церкви принца и его последователей. Умер в Мортлейке[en] (ныне — на территории лондонского боро Ричмонд-апон-Темс) в 1292 году и похоронен в Кентерберийском соборе рядом с могилой Томаса Бекета[3].
Напишите отзыв о статье "Пэкхэм, Джон"
Примечания
- ↑ Benjamin Thompson. [www.oxforddnb.com/view/article/21745?docPos=1 Pecham John] (англ.). Oxford dictionary of National Biography.
- ↑ Carpenter, 1997, p. 52.
- ↑ Benjamin Thompson. [words.fromoldbooks.org/Chalmers-Biography/p/peckham-john.html John Peckham (1240–1292) (vol. 24, p. 240)] (англ.). 1812 Chalmers’ Biography. words.fromoldbooks.org.
Литература
- Carpenter E., Hastings A. [books.google.ru/books?id=ee0-EsYR9aEC&printsec=frontcover&dq=Cantuar:+The+Archbishops+in+Their+Office++%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B:+Edward+Carpenter&hl=ru&sa=X&ei=0cJCUu_1Auj74QTl9ICICQ&ved=0CDEQ6AEwAA#v=onepage&q=Cantuar%3A%20The%20Archbishops%20in%20Their%20Office%20%20%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B%3A%20Edward%20Carpenter&f=false Cantuar: The Archbishops in Their Office]. — Continuum, 1997. — 607 p. — ISBN 978-08-2643-089-2.
- P. G. Maxwell-Stuart. The Archbishops of Canterbury. — Tempus, 2006. — 313 p. — ISBN 978-07-5243-728-6.
Ссылки
- Theodore Crowley. [www.escholar.manchester.ac.uk/api/datastream?publicationPid=uk-ac-man-scw:1m2641&datastreamId=POST-PEER-REVIEW-PUBLISHERS-DOCUMENT.PDF John Peckhem, O.F.M., Archbishop of Canterbury, Versus the new Aristotelianism] (англ.). Manchester eScholar Services. Проверено 2 октября 2014.
Отрывок, характеризующий Пэкхэм, Джон
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
