Пэнэжко, Григорий Иванович

Григорий Иванович Пэнэжко
укр. Григорій Іванович Пенежко
Дата рождения	1 декабря 1912(1912-12-01)
Место рождения	с. Валерьяновка, Екатеринославская губерния, Российская империя; ныне Волновахский район, Донецкая область
Дата смерти	26 марта 1992(1992-03-26) (79 лет)
Место смерти	пос. Загорянский, Щёлковский район, Московская область, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1935—1961
Звание	полковник
Часть	в годы Великой Отечественной войны:  • 34-я танковая дивизия 8-го механизированного корпуса;  • бронетанковые силы одесского оборонительного района;  • бронетанковые силы севастопольского оборонительного района;  • 5-я гвардейская танковая армия;  • 31-я танковая бригада 29-го танкового корпуса
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Григорий Иванович Пэнэжко (Пэнежко, Пенежко) (1912—1992) — советский военный. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1944). Полковник. Почётный гражданин города Дубно (1985).

Биография

Григорий Иванович Пэнэжко родился 1 декабря (18 ноября — по старому стилю) 1912 года в селе Валерьяновка Мариупольского уезда Екатеринославской губернии Российской империи (ныне село Волновахского района Донецкой области Украины) в семье крестьянина Ивана Климовича Пэнэжко. Украинец. Крепкая и дружная семья Пэнэжко вела совместное хозяйство и считалась в селе зажиточной. Ей принадлежал просторный выложенный из плитняка дом, обнесённый каменной оградой, большой земельный надел, несколько коров и табун лошадей. В 1918—1919 годах Донбасс стал ареной Гражданской войны. Часть имущества семьи Пэнэжко была реквизирована белыми, оставшееся забрали красные. Два брата Ивана Климовича были рекрутированы в Красную Армию и погибли на фронте. В 12 лет Григорий Иванович, едва окончив начальную школу, чтобы помогать семье, вынужден был бросить учёбу и податься на заработки на Трудовской рудник. Здесь на руднике Григорий Иванович вступил в комсомол. Отсюда за трудовые успехи он был направлен на учёбу в Мариупольский сельскохозяйственный техникум. Получив специальность ветеринара, в 1931 году Г. И. Пэнэжко был направлен агрономом-животноводом в Киргизскую ССР в совхоз «Иклас». Затем Григорий Иванович работал зоотехником в Алма-Атинской областной племенной конторе.

Середина 30-х годов XX века в СССР была отмечена бурным развитием механизированных войск. Красной Армии нужны были специалисты для обслуживания новой военной техники. В 1935 году Григорий Иванович по комсомольской путёвке был направлен в Ленинградское танко-техническое училище. Военную службу техник-лейтенант Г. И. Пэнэжко начал в 1938 году в Одессе военным представителем на машиностроительном заводе имени Январского восстания. В 1940 году он поступил на заочное отделение инженерного факультета Военной академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина.

В должностные обязанности военпреда входили приёмка боевой техники на заводе и её последующая транспортировка в войсковые части. 22 июня 1941 года Григорий Иванович перегонял колонну плавающих танков Т-37, предназначавшихся для 34-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса, в район Перемышля. При подходе к месту назначения колонна была атакована немецкими бомбардировщиками, но Григорий Иванович сумел вывести её из-под удара и благополучно привести в часть. Из танков Т-37 и взвода БТ-7 была сформирована разведрота, командиром которой был назначен техник-лейтенант Г. И. Пэнэжко. В первый же день войны рота Пэнэжко, находясь в разведке севернее Перемышля, вступила в бой и разгромила колонну немецких мотоциклистов. Тремя днями позже Григорий Иванович одержал свои первые победы в танковом бою, уничтожив выстрелом пушки БТ-7М 2 немецких средних танка в районе Каменки-Бугской. 27 июня 1941 года 34-я танковая дивизия бригадного комиссара Н. К. Попеля в ходе развернувшегося крупномасштабного танкового сражения под Дубно—Луцком—Ровно нанесла неожиданный для немцев контрудар с юга в направлении Дубно. Танкисты Попеля разгромили тылы 11-й танковой дивизии вермахта и освободили город, однако из-за несогласованности действий механизированных корпусов Юго-Западного фронта были окружены. До 2 июля танкисты, в числе которых был и Г. И. Пэнэжко, героически удерживали занимаемые позиции под Дубно, отбивая атаки многократно превосходивших сил противника. Лишь когда к концу подошли боеприпасы и топливо, они взорвали оставшиеся в строю танки и пошли на прорыв. Пройдя с боями около 200 километров по тылам противника, Григорий Иванович в составе группы Попеля вышел из окружения в полосе обороны 5-й армии Юго-Западного фронта.

После выхода из окружения Григорий Иванович вернулся в Одессу. Его вновь направили на завод имени Январского восстания. Само предприятие уже было эвакуировано, и Григорию Ивановичу предстояло организовать на освободившихся площадях базу для ремонта танков. Г. И. Пэнэжко в короткий срок собрал из оставшихся в городе рабочих ремонтные бригады и сумел вернуть к жизни давно списанное оборудование. За период обороны Одессы, усилиями рабочих Пэнэжко было восстановлено и переделано из гусеничных тракторов до 65 боевых машин, которые приняли участие в боях за город. Около батальона этих танков было эвакуировано из Одессы в Севастополь в октябре 1941 года. Вместе с ними в главную базу Черноморского флота прибыл и Г. И. Пэнэжко. С конца октября 1941 года по март 1942 года он участвовал в обороне Севастополя. В результате тяжёлого ранения Григорий Иванович выбыл из строя и был эвакуирован в госпиталь на Северный Кавказ.

После выздоровления Г. И. Пэнэжко был направлен в Москву, где до зимы 1943 года на базе эвакуированного завода «Динамо» занимался организацией производства запасных частей для танков. В феврале 1943 года в звании старшего техника-лейтенанта Г. И. Пэнэжко получил назначение в 29-й танковый корпус, который был включён в состав 5-й гвардейской танковой армии. Летом 1943 года в его составе он принимал участие в Курской битве, в том числе в танковом сражении под Прохоровкой. 5 августа 1943 года в ходе начавшейся Белгородско-Харьковской операции Григорий Иванович был переведён на должность старшего адъютанта в 278-й танковый батальон 31-й танковой бригады 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии. Во время наступательных действий батальона старший техник-лейтенант Г. И. Пэнэжко хорошо организовал снабжение подразделения и работу штаба в боевых условиях. Во время отражения немецкого контрудара под Богодуховом Григорий Иванович лично руководил доставкой горючего, боеприпасов и продуктов питания на передовую. 26 августа 1943 года батальон выбил противника из опорного пункта обороны села Гавриловка Харьковской области. Понимая, что танкистам без поддержки пехоты удержать занятые рубежи будет крайне сложно, старший техник-лейтенант Г. И. Пэнэжко собрал остатки различных стрелковых подразделений и лично повёл их в бой. В результате занятые танкистами позиции у села Гавриловка были прочно закреплены пехотой. Контратакующий противник, понеся большие потери в живой силе, отошёл на исходные позиции.

10 сентября 1943 года 5-я гвардейская танковая армия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования, где находилась почти месяц. 7 октября армия была включена в состав Степного (с 20 октября 1943 года — 2-го Украинского) фронта и введена на плацдарм на правом берегу Днепра юго-восточнее Кременчуга. Во время наступательных боёв по расширению плацдарма в рамках Пятихатской операции старший адъютант 278-го танкового батальона Г. И. Пэнэжко командовал сборной группой из 6 танков Т-34. В течение 15-16 октября он участвовал в прорыве вражеской обороны у села Попельнастое Александрийского района Кировоградской области. Вырвавшись с группой на оперативный простор, Григорий Иванович 18 октября 1943 года обходным манёвром с фланга вышел на западную окраину города Пятихатки Днепропетровской области, и грамотно распределив силы, перерезал шоссейные и железные дороги, ведущие на Александрию и Кривой Рог. Продвигаясь в сторону станции Пятихатки, танкисты уничтожили 4 вражеских танка, в том числе 2 тяжёлых, и до 310 солдат и офицеров. Затем они ворвались на артиллерийские позиции немцев, гусеницами раздавили 4 противотанковые пушки, разгромили штаб немецкой артиллерийской группы и захватили ценные документы и оперативные карты противника. После этого группа Пэнэжко блокировала железнодорожные пути, не позволив немцам вывезти из города военное имущество. В результате фашисты бросили на станции Пятихатки 15 эшелонов и до 900 автомашин с продовольствием, боеприпасами и различными грузами, 20 артиллерийских орудий различного калибра, 16 исправных танков и 35 мотоциклов. До 900 солдат и офицеров вермахта, находившихся в эшелонах, разбежались по округе. Во время боя Григорий Иванович получил осколочные ранения обеих рук, но продолжал командовать группой и до подхода основных сил бригады громил арьергарды и заслоны неприятеля. 19 октября 1943 года крупный транспортный узел город Пятихатки был освобождён частями 5-й гвардейской танковой армии. За отличие в боях за город Пятихатки Григорий Иванович был награждён орденом Отечественной войны 2-й степени и произведён в капитаны. Вскоре его назначили на должность заместителя начальника штаба 31-й танковой бригады по оперативной работе.

В ноябре 1943 года перед началом Знаменской операции штаб 5-й гвардейской танковой армии установил связь с действовавшим в Знаменском районе крупным партизанским отрядом, которым командовал 2-й секретарь Кировоградского подпольного обкома ВКП(б) М. М. Скирда. Брать крупный опорный пункт немецкой обороны город Знаменка было решено во взаимодействии с партизанами. Во второй половине дня 23 ноября 1943 года части 5-й гвардейской танковой армии перешли в наступление. Враг оказывал ожесточённое сопротивление, и для ускорения его разгрома по приказу командующего армией в глубокий рейд по тылам противника была направлена 31-я танковая бригада. В её задачу входило соединиться с партизанами в районе Чутинского леса, совместными действиями парализовать коммуникации противника, внести дезорганизацию в управление немецкими войсками и тем самым содействовать продвижению частей армии. Утром 25 ноября 1943 года 31-я танковая бригада, в составе которой насчитывалось всего 13 танков, неожиданным ударом в районе села Косовка прорвала оборону противника и вышла в его оперативные тылы. К вечеру того же дня силы бригады заняли село Диковка, куда вскоре подтянулся и партизанский отряд М. М. Скирды. К моменту соединения с партизанами бригада из-за распутицы и огня противника потеряла 6 танков и истратила основной запас топлива. Но бойцы Скирды хорошо знали расположение немецких топливных складов. В течение 26 ноября 1943 года капитан Г. И. Пэнэжко с партизанами на броне трижды совершал нападения на базы снабжения немцев в районе села Дмитровка, благодаря чему задача по снабжению горючим оставшихся в строю танков была успешно решена. 28 ноября танкисты совместно с партизанами в районе села Плоское разгромили обоз 106-й пехотной дивизии вермахта, состоявший из нескольких автомашин, тягачей и более чем 250 повозок с военным имуществом. В ночь на 29 ноября Григорий Иванович принимал участие в дерзком налёте на Знаменку, в результате которого немцы в панике стали сами уничтожать склады и военную технику. 1 декабря 1943 года, командуя группой танков бригады, капитан Пэнэжко неожиданной атакой ворвался в село Дмитровка и захватил переправу через реку Ингулец. Немцы, пытаясь отбить переправу, несколько раз переходили в контратаку при поддержке авиации, но Григорий Иванович сумел удержать важный мост до подхода частей 18-го танкового корпуса. Воссоединившись с основными силами армии, 2 декабря в боях на ближних подступах к городу Знаменка 31-я танковая бригада уничтожила 6 средних и 3 тяжёлых танка неприятеля, 10 автомашин с пехотой и грузами и до 300 солдат и офицеров вермахта. Лично капитан Пэнэжко сжёг 2 средних танка и истребил до сотни вражеских солдат.

Стремясь добиться максимального успеха на правом берегу Днепра, Ставка Верховного Главнокомандования, несмотря на усталость войск 2-го Украинского фронта и потери его частей, понесённые в предыдущих операциях, приняла решение о проведении Кировоградской наступательной операции. 5 января 1944 года 5-я танковая армия, в корпусах которой насчитывалось не более 30 танков, перешла в наступление на кировоградском направлении. Прорвав оборону противника на реке Аджамка, 31-я танковая бригада в составе 29-го танкового корпуса обошла Кировоград с юга и вышла на юго-западную окраину города. 8 января 1944 года капитан Г. И. Пэнэжко первым в бригаде ворвался в город и, заняв выгодную позицию, отрезал пути отхода кировоградской группировке противника. В результате смелого манёвра капитана Пэнэжко, бригадой было уничтожено и захвачено в качестве трофеев до 400 автомашин с военными грузами, до 440 лошадей с повозками, 35 тягачей, 18 танков, 1 самолёт, истреблено до 700 солдат и офицеров вермахта.

После освобождения Кировограда части 5-й гвардейской танковой армии, несмотря на значительные потери и непрекращающиеся контратаки противника, продолжили движение на запад. Вечером 10 января 1944 года 31-я танковая бригада освободила село Карловка. Однако противник стянул в этот район крупные силы и перешёл в контратаку, в результате чего бригада попала в полуокружение. Стремясь уничтожить советские войска в Карловке, немцы бросили в бой 5 тяжёлых танков «Тигр», более 20 бронетранспортёров с автоматчиками и 4 артиллерийских орудия. Гвардии капитан Пэнэжко, заняв выгодную позицию, подпустил Тигры на 150—200 метров и точными выстрелами подбил два вражеских танка. Ответным выстрелом противник попал в башню Т-34 капитана Пэнэжко. Григорий Иванович тяжело ранен. Один осколок немецкого снаряда пробил ему левую половину груди, разорвал диафрагму и лёгкое, задел сердце. Вторым осколком был раздроблен голеностопный сустав. Когда Т-34 капитана Пэнэжко замолчал, немцы сочли экипаж танка уничтоженным и продолжили атаку, но тяжело раненого командира заменил механик-водитель Г. Н. Зубов. Когда Тигры приблизились на расстояние 30-50 метров, он открыл огонь по противнику и уничтожил оставшиеся три вражеские машины. Потеряв все танки, немцы отступили на исходные позиции. Героические действия экипажа Г. И. Пэнэжко позволили бригаде выйти из окружения. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1944 года капитану Пэнэжко Григорию Ивановичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

После ранения в бою за Карловку Григорий Иванович был эвакуирован в тыловой госпиталь в город Тбилиси. Врачи сделали ему несколько сложных операций и сумели поставить на ноги. Однако, предчувствуя, что на медкомиссии его спишут подчисту́ю, Григорий Иванович летом 1944 года сбежал из госпиталя и вернулся в свою часть, сражавшуюся в Прибалтике на 3-м Белорусском фронте. В августе он принимал участие в Каунасской операции, в ходе которой первым ворвался в город Расейняй и, ведя уличный бой, не дал возможности немецкому гарнизону организовать оборону. Осенью 1944 года, сражаясь на 1-м Прибалтийском фронте, во время Мемельской операции Григорий Иванович первым в бригаде вышел на побережье Балтийского моря. С 20 октября 1944 года по 8 января 1945 года 5-я гвардейская танковая армия находилась в резерве Ставки Верховного Главнокомандования. Зимой — весной 1945 года майор Г. И. Пэнэжко сражался на 2-м и 3-м Белорусских фронтах в ходе Восточно-Прусской операции. Весной 1945 года его вызвали в Москву и отправили доучиваться в Военную академию бронетанковых войск. После окончания академии в 1948 году Г. И. Пэнэжко до 1956 года служил в строевых частях бронетанковых войск Советской Армии. На фронте Григорий Иванович вёл дневник, записи из которого легли в основу его книги «Записки советского офицера», изданную в двух томах в 1947 и 1949 годах. С 1956 года полковник Г. И. Пэнэжко служил в штабе Северной группы войск, который был расквартирован в польском городе Легница. В связи с крупномасштабными сокращениями в Советской Армии в 1961 году Григорий Иванович был уволен в запас. Жил в Москве, работал в Московском автомеханическом техникуме. Написал учебник по безопасности дорожного движения для автотранспортных техникумов, который был издан в 1976 году. После выхода на пенсию Г. И. Пэнэжко жил в посёлке городского типа Загорянский Щёлковского района Московской области, занимался военно-патриотической работой, активно участвовал в ветеранском движении. Григорий Иванович трагически погиб 26 марта 1992 года, попав под поезд. Похоронен в посёлке Загорянский.

Интересные факты

В начале войны Григорий Иванович дал обет не бриться до полной победы над Германией. В результате к концу войны у него отросла огромная чёрная борода. К ней Григорий Иванович уже привык и сбривать не торопился. 24 июня 1945 года он с группой своих боевых товарищей присутствовал на Параде Победы, во время которого ему не преминули напомнить о некогда данном обещании. По окончании торжественного мероприятия, посетив парикмахерскую гостиницы «Москва», Григорий Иванович сбрил бороду, которую его однополчане тут же растащили на сувениры.

Награды и звания

• Медаль «Золотая Звезда» (13.09.1944);
• орден Ленина (13.09.1944);
• орден Красного Знамени;
• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• орден Отечественной войны 2-й степени (14.12.1943);
• два ордена Красной Звезды (23.09.1943; ??);
• медали, в том числе:
  • медаль «За оборону Одессы»;
  • медаль «За оборону Севастополя»;
• почётный гражданин города Дубно (1985).

Память

• Г. И. Пэнэжко изображён на холсте музея-диорамы «Курская битва. Белгородское направление».

Библиография

• Пенежко Г. И. [militera.lib.ru/memo/russian/penezhko_gi/index.html Записки советского офицера. В 2-х книгах. Книга 1. Десять дней]. — М: Воениздат, 1947. — 200 с.
• Пенежко Г. И. Записки советского офицера. В 2-х книгах. Книга 2. На Одесском плацдарме. — М: Воениздат, 1949. — 352 с.
• Пенежко Г.И. Безопасность движения на автомобильном транспорте. Учебник для автотранспортных техникумов. — М: Транспорт, 1976. — 216 с.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Трокаев А. А. Герои пламенных лет: очерки о Героях Советского Союза — уроженцах Донецкой области. — Донецк: Донбасс, 1985. — С. 433—436. — 575 с.
• Андреев С. А. Совершённое ими бессмертно: в 2 книгах. Книга 2. — М.: Высшая школа, 1986. — С. 259. — 509 с.
• Егоров, П. Я., Кривоборский И. В. Ивлев И. К., Рогалевич А. И. Дорогами побед. (Боевой путь 5-й гвардейской танковой армии). — М.: Воениздат, 1969. — 352 с.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=150027454 Представление к званию Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6JfD4idUq Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=18938900 Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6JfD6C405 Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=1518298731 Орден Отечественной войны 1-й степени (информация из карточки награждённого к 40-летию Победы)]. [www.webcitation.org/6JfDAeXSP Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=20888707 Орден Отечественной войны 2-й степени (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6JfDBzWwA Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=42212035 42212035 Орден Красной Звезды (наградной лист и приказ о награждении от 23.09.1943)]. [www.webcitation.org/6JfDDeMb7 Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6388 Пэнэжко, Григорий Иванович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/62233970.shtml Пэнэжко Григорий Иванович на www.az-libr.ru].
• [portal.mognb.ru/data/schelkovo.htm#_Toc104794565 Пэнэжко Григорий Иванович на сайте МОГНБ им. Н. К. Крупской]. [www.webcitation.org/6JfDKoJ14 Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].
• [www.likhram2.mcdir.ru/Glavnaja/p0319.htm Личные качества советского солдата в годы Великой Отечественной войны. Их влияние на мировоззрение молодого поколения. Доклад протоиерея Олега Пэнэжко]. [www.webcitation.org/6JfDLnAEJ Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].
• [www.dubno-adm.rv.ua/UserFiles/Penegko.html Пенежко Григорій Іванович]. [www.webcitation.org/6JfDN3tca Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013]. Украина Украина.

Отрывок, характеризующий Пэнэжко, Григорий Иванович

– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?