Пэн Бай

Пэн Бай
彭湃
Дата рождения:	22 октября 1896(1896-10-22)
Место рождения:	уезд Хайфэн, провинция Гуандун, Империя Цин
Дата смерти:	30 августа 1929(1929-08-30) (32 года)
Место смерти:	Шанхай, Китай
Партия:	Коммунистическая партия Китая
Основные идеи:	коммунизм
Род деятельности:	лидер крестьянского движения

Пэн Бай (в литературе на западных языках встречается также «Пэн Пай» и «Пэн Пэй», кит. упр. 彭湃, пиньинь: Péng Pài; 22 октября 1896 — 30 августа 1929) — один из лидеров Коммунистической партии Китая на начальных этапах её существования, лидер крестьянского движения в Китае в 1920-х годах.

Биография

Родился в уезде Хайфэн провинции Гуандун в семье состоятельного землевладельца. Учился в уездной средней школе (с 1955 — Мемориальная средняя школа имени Пэн Бая). Уже во время учёбы участвовал в революционном движении.

В 1917 отправился для продолжения учёбы в Японию, изучал политэкономию в Университете Васэда в Токио. Приняли участие в патриотическом движении китайских студентов. Был очевидцем «Рисовых бунтов», сотрясавших Японию в то время. Под влиянием Октябрьской революции проникся идеями социализма.

В мае 1921 после завершения образования вернулся из Японии домой и в октябре того же года занял должность уполномоченного Бюро образования уезда Хайфэн. В круг его обязанностей входило создание новых учебных заведений, проверка учебных планов и т. д. Параллельно с этим он вербовал среди преподавательского состава сторонников социалистических идей. Вступив в китайский социалистический союз молодежи, основал в своем родном городе Хайфэн общество изучения социализма, занимался распространением марксизма. В 1921—22 учился в Коммунистическом университете трудящихся Востока в Москве. В мае 1922 организовал Первомайскую демонстрацию в уезде, за что был исключён из комиссии по образованию.

Летом 1922 Пэн Бай приступил к организации революционного крестьянского движения в сельских районах провинции. Позднее он написал книгу о крестьянском движении Хайфэна, ставшую учебником по крестьянскому движению Китая. Ему удалось создать первый в Китае крестьянский союз провинции, выступавший за снижение арендной платы за землю, проведение бойкотов землевладельцев, оказанию материальной помощи крестьянам.

В апреле 1924 года Пэн Бай вступил в Коммунистическую партию Китая, а также в Гоминьдан (члены КПК в то время имели двойное членство в Гоминьдане). Занимал должность секретаря Крестьянского отдела ЦК Гоминьдана. При его активном содействии в Гуанчжоу был открыт Институт Крестьянского Движения, возглавлявшийся Мао Цзэдуном. Пэн Бай руководил первым и пятым семестром обучения в институте. Наряду с ним, в институте преподавали Чжоу Эньлай, Сяо Чунюй, Юнь Дайин.. В это время Пэн Бай закончил свою известную работу «Доклад о крестьянском движении Хайфэна» и опубликовал её в издании «Китайский крестьянин» в 1926. В 1925 секретарь комитета КПК уездов Хайфэн и Луфын. В марте 1927 отправился в Ухань, участвовал в деятельности Уханьского правительства.

После проведённого Чан Кайши 12 апреля 1927 антикоммунистического переворота на V съезде КПК в апреле-мае 1927 избран членом Центрального комитета партии. Вместе с Чжоу Эньлаем участвовал в организации в Наньчанского восстания 1 августа 1927. На проходившем 7 августа Чрезвычайном совещании ЦК избран временным членом Политбюро ЦК КПК. После возвращения в провинцию Гуандун в конце октября, подключился к Восстанию осеннего урожая. В ноябре 1927 в результате вооружённого восстания была провозглашена Хайлуфэнская республика совета рабоче-крестьянских и солдатских депутатов. Пэн Бай стал председателем Хайлуфэнского Совета, первого крестьянского совета в истории Китая. В республике были начаты аграрные преобразования, выделение крестьянам конфискованной у землевладельцев земли. В декабре 1927 народный комиссар земледелия Гуанчжоуской коммуны.

Весной 1928 года республика была уничтожена войсками Гоминьдана. В ноябре того же года он был избран членом Центрального политического бюро КПК и в соответствии с директивой ЦК отправился в Шанхай. На VI съезде КПК он был назначен членом Политбюро, секретарем сельскохозяйственного комитета ЦК КПК, членом Центрального военного совет КПК.

24 августа 1929 в результате предательства Бай Синя, секретаря Военной комиссии ЦК, Пэн Бай и четверо других лидеров КПК (Ян Инь, Янь Чаньи, Син Шичжэнь, Чжан Цзичунь) были арестованы на митинге в Шанхае. В тюрьме подвергался жестоким пыткам. Акция по спасению его из тюрьмы, организованная под руководством Чжоу Эньлая, окончилась неудачей. 30 августа по приказу Чан Кайши Пэн Бай был тайно убит гоминьдановцами. В ответ предатель Бай Синь был убит по приказу Чжоу Эньлая.

Память

• В честь Пэн Бая и арестованного вместе с ним Ян Иня в Китае названа военная академия.

Примечательные данные

• Второй сын Пэн Бая, Пэн Шилу (彭士禄), стал известным специалистом в области создания атомных двигателей и ядерной энергетики. Его называют одним из отцов подводного атомного двигателя за его вклад в создании первой китайской атомной подводной лодки.
• Внучатый племянник Пэн Бая, Пэн Шиге (彭实戈), стал известным китайским математиком, академиком Академии наук Китая. Область его исследований — стохастический анализ и финансовая математика.

Литература

• Пэн Пай. Записки Пэн Пая / Пер. с кит. А. Ивина. М., 1936 // Детская литература. 1936.
• Малухин А. М. Пэн Бай. Герой китайской революции. М. Мысль 1975 г.

Отрывок, характеризующий Пэн Бай

От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.