Ле-Пюи-ан-Веле
|
Лоь-Пўьи-õ-Воьл'э Le Puy-en-Velay 
Показать/скрыть карты
|
Лоь-Пўьи-õ-Воьл'э (фр. Le Puy-en-Velay, окс. Lo Puèi de Velai) — главный город исторической области Воьл'э в Оверни (нагорье Центрального массива), департамент Верхняя Луара. Население — 18 879 человек (2008).
Город известен с античности. В средневековье — крупный религиозный центр, резиденция епископов-графов, один из которых в 951 году первым во Франции совершил паломничество к святыне св. Иакова в Компостеле. С тех пор из Ле-Пюи начиналась одна из дорог св. Иакова — т. н. Via Podiensis.
Епископы Ле-Пюи должны были защищать свои права на город от притеснений местных феодалов из рода Полиньяков и притязаний графов Оверни. В этом им благоприятствовали французские монархи, многие из которых совершили паломничество к местной святыне Богоматери. Самым знаменитым из этих епископов был Адемар Монтейльский, духовный вождь Первого крестового похода.
Возможно, влиянием архитектуры Ближнего Востока объясняется необычный облик собора Нотр-Дам, который при нём строился в Ле-Пюи. Этот памятник, словно парящий над городом, внесён ЮНЕСКО в число памятников Всемирного наследия, связанных с путями св. Иакова.
Известные уроженцы
- Котте, Шарль (1863—1925) — французский живописец, график.
|
|
|
| |||
| Площадь с фонтаном | Фасад собора Нотр-Дам | Часовня на скале Эгилье | Часовня на фотографии 1915 года |
|
Это заготовка статьи по географии Франции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Ле-Пюи-ан-Веле"
Отрывок, характеризующий Ле-Пюи-ан-Веле
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
