Пюклер-Мускау, Герман фон

Граф, затем (с 1822) князь Герман-Людвиг-Генрих фон Пюклер-Мускау (Hermann Ludwig Heinrich von Pückler-Muskau , 30 октября 1785, усадьба Мускау, Верхняя Лужица — 4 февраля 1871, дворец Браниц близ Котбуса, Нижняя Лужица) — немецкий писатель, садовод и путешественник, крупнейший землевладелец Лузации.

Биография

Родился в многочисленной семье силезского графа Пюклера и его 15-летней жены из аристократического рода Калленбергов. С юных лет много путешествовал по Европе, в том числе пешком. Долгое время жил в Лондоне. В 1813 г. состоял майором русской службы. С 1817 по 1826 гг. в браке с дочерью прусского канцлера Гарденберга. В 1830-е гг. посетил Алжир, Египет, Судан, Турцию, первым из европейцев описал развалины древних храмов Нубии. Вернулся в Европу с абиссинской наложницей по имени Махбуба.

Граф Пюклер принадлежал к кругу друзей Э. Т. А. Гофмана, который вывел его под собственным именем в новелле «Пустой дом» (1817). Литературные описания его путешествий и приключений принесли князю широкую известность в Германии. Как и Р. Ф. Бёртон, шокировал современников нестандартными взглядами и рассуждениями в духе пантеизма. В конце жизни был наследственным членом прусской палаты господ. Именем князя Пюклера немцы называют трёхцветное мороженое, которое он ввёл в употребление.

Сочинение Пюклера «Andeutungen ueber Landschaftsgärtnerei» способствовало успехам садоводства в Германии. В Англии и Ирландии князь приобрёл глубокие познания в ландшафтоустроительстве, о чём свидетельствует созданный им крупнейший в Центральной Европе ландшафтный парк Мускау, признанный в 2004 г. памятником Всемирного наследия.

Сочинения

• Анонимные «Письма умершего» (нем. Briefe eines Verstorbenen, 1830—31)
• «Tutti Frutti, aus den Papieren des Verstorbenen» (1834)
• «Jugendwanderungen» (1835)
• «Semilassos vorletzter Weltgang, erster Gang: Europa» (1835)
• «Semilasso in Afrika» (1836)
• «Der Vorläufer» (1838)
• «Sudöstlicher Bildersaal» (1840)
• «Aus Mehemed Alis Reich» (1844)
• «Die Rückkehr» (1846—48)
• «Briefwechsel und Tagebücher» (письма и дневник, 1873—76)

Литература

• Ludmilla Assing. Fürst Hermann von Pückler-Muskau. Гамбург, 1873.
• Eduard Petzold. Fürst Pückler-Muskau in seiner Bedeutung für die bildende Gartenkunst. Лейпциг, 1874.

Отрывок, характеризующий Пюклер-Мускау, Герман фон

– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.