Пульвер, Лизелотта

Лизелотта Пульвер
Профессия:	актриса
Карьера:	1950—1960

Лизело́тта Пу́львер (нем. Liselotte Pulver; род. 11 октября 1929, Берн) — швейцарская актриса. Звезда немецкого кино 50-60-х годов XX века. Также снялась в нескольких французских фильмах в 1960-х годах и в американских фильмах, таких как драма «Время любить и время умирать» режиссёра Дугласа Сирка (1958) и сатирическая комедия «Один, два, три» Билли Уайлдера (1961).

Биография

Лизелотта Пульвер — младший ребёнок в семье агроинженера Фрица Ойгена Пульвера. У Лизелотты есть брат Эмануэль и сестра Коринна, журналистка. В 1945 году Пульвер поступила в торговую школу и по её окончании в 1948 году работала фотомоделью. По собственным словам Пульвер, к решению стать актрисой Лизелотту подтолкнула несчастная любовь к некоему бернскому хирургу. Она брала уроки актёрского мастерства у Маргариты Ноэ фон Нордберг, матери Максимилиана, Марии, Карла и Имми Шеллов, а затем поступила в Бернскую драматическую школу (ныне Бернская высшая школа искусств). Лизелотта Пульвер служила в Бернском городском театре, где поначалу была занята во второстепенных ролях, а затем перешла в Цюрихский драматический театр.

Немецкоязычный зритель познакомился с Лизелоттой Пульвер после роли Френели в экранизациях романов Иеремии Готхельфа. Начиная с середины 1950-х годов Пульвер обрела статус любимицы публики в ФРГ, снявшись в таких кинолентах, как «Последнее лето», «Я часто думаю о Пирошке», «Помолвка в Цюрихе» и «Харчевня в Шпессарте». В 1960 году Пульвер снялась в «Стакане воды» Хельмута Койтнера, где её партнером выступил Густаф Грюндгенс. Международная слава пришла к Пульвер после главной роли в фильме Дугласа Кирка «Время любить и время умирать» 1958 года по роману Эриха Марии Ремарка и в комедии Билли Уайлдера «Один, два, три» 1961 года. В 1961 году Лизелотта Пульвер была приглашена членом жюри Каннского кинофестиваля. Лизелотта Пульвер также снималась во Франции, в том числе дважды в паре с Жаном Габеном. Наиболее серьёзной актёрской работой Пульвер стала роль аббатисы, влюбившейся в одну из своих воспитанниц, в фильме «Монахиня» Жака Риветта. В 1970-х годах в актёрской карьере Лизелотты Пульвер наступил спад.

Лизелотта Пульвер с 1961 года состояла в браке с актёром Гельмутом Шмидом, умершим в 1992 году. У супругов родилось двое детей: сын Марк-Телль (род. 1962) и дочь Мелизанда (1968—1989), покончившая жизнь самоубийством, выбросившись с площадки перед Бернским собором. В 1993 году сестра Лизелотты Коринна опубликовала книгу о своей племяннице «Смерть Мелизанды». У Лизелотты Пульвер есть один внук.

Избранная фильмография

• 1957 — Харчевня в Шпессарте / Das Wirtshaus im Spessart — графиня Франциска фон Зандау
• 1957 — Помолвка в Цюрихе / Die Zürcher Verlobung
• 1958 — Время любить и время умирать / A Time to Love and a Time to Die
• 1960 — Привидения в замке Шпессарт / Das Spukschloß im Spessart
• 1961 — Один, два, три / One, two, three
• 1964 — Месье / Monsieur
• 1965 — Джентльмен из Кокоди / Le Gentleman de Cocody
• 1966 — Монахиня / La religieuse

Ссылки

• [www.encinematheque.fr/oeil/Y014/index.asp?page=ph L’encinémathèque]

Отрывок, характеризующий Пульвер, Лизелотта

Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.