Пюрбеев, Григорий Церенович
Пюрбеев Григорий Церенович | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: |
Шатта, |
Гражданство: | |
Супруга: |
Александра Павловна |
Дети: |
Две дочери |
Награды и премии: |
Григорий Церенович Пюрбеев (род. 1940) — советский и российский лингвист и филолог-монголовед, доктор филологических наук (1984), профессор (1996), академик РАЕН (1994)[1]. Автор более 100 научных публикаций, в числе которых восемь монографий.
Содержание
Биография
Родился 20 марта 1940 года в посёлке Шатта Приютненского района Калмыцкой АССР, ныне Ики-Бурульского района Калмыкии. Семья в годы войны была депортирована в Сибирь — жили в деревне Епанешниково Куйбышевского района Новосибирской области.
В 1957 году закончил Чумаковскую среднюю школу в Михайловском районе Новосибирской области и в том же году поступил на калмыцкое отделение историко-филологического факультета Ставропольского педагогического института.
Окончив институт, Григорий Пюрбеев переехал в Москву и начал работать старшим лаборантом в НИИ национальных школ в секторе родных языков. В 1964 году поступил в аспирантуру Института языкознания Академии наук СССР по специальности «монгольские языки» и в 1967 году стал штатным сотрудником института, где и работает по настоящее время.[2]
Г. Ц. Пюрбеев женат с 1962 года. Жена — Александра Павловна Пюрбеева, врач. В семье родились две дочери.
Награды
- Имеет монгольские награды: ордена «Серебряная звезда» Академии Юмжагийна Цеденбала (2006) и «Полярная звезда» (2010), медали «Дружба» (2002) и «850 лет Великого Монгольского государства» (2006).
- Заслуженный деятель науки Республики Калмыкия (1990).
- Почетный гражданин Республики Калмыкия (2010).
Напишите отзыв о статье "Пюрбеев, Григорий Церенович"
Примечания
Ссылки
- [iling-ran.ru/main/scholars/pyurbeev Пюрбеев Григорий Церенович]
- [argumentyrk.ru/news/society/2015/03/24/grigorij-pyurbeev-uchitel-i-chelovek/ Григорий Пюрбеев — Учитель и Человек]
Отрывок, характеризующий Пюрбеев, Григорий Церенович
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.