Пютуа
| Пютуа | |
| Putois | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: | |
«Пютуа» (фр. Putois) — известный[1][2] рассказ Анатоля Франса, пародирующий религиозные легенды о богах, святых и чудотворцах.
Содержание
История и замысел рассказа
Рассказ впервые напечатан в газете «Le Figaro» с 17 по 31 октября 1900 года и развивает мотив иронического переосмысления христианских мифов, характерный для всего творчества Франса. По воспоминаниям М. Кордэ, в рассказе «Пютуа» Франс стремился объяснить происхождение христианства, или, как выразился один из героев рассказа, создать «сжатую формулировку всех человеческих верований». «Боги, — говорил Франс, — переживают три этапа в народном воображении. Сначала они — чисто отвлеченные представления. Затем они присваивают себе мысли, поступки, создавших их людей. Наконец, они спускаются на землю. Впрочем, в этой последней стадии они столь же мало реальны, как и в предыдущих»[3]. По выражению М. А. Кузмина, «… происхождение мифов и своё отношение к ним А. Франс достаточно выразил в рассказе „Пютуа“, где из фразы, невзначай сказанной, выдуманной, которой не придавали никакого значения, вырос целый миф, родилось существо со свойствами, характером, именем, поступками до того реальными, что этому вымышленному лицу приписывали даже настоящего живого ребёнка»[4].
Сюжет
Главный герой рассказа Люсьен Бержере, также являющийся протагонистом известного цикла романов Франса Современная история, и его сестра Зоя рассказывают дочери Бержере, Полине, семейное предание о вымышленном садовнике по имени Пютуа, некогда придуманном их матерью в качестве отговорки, избавляющей семейство Бержере от визита к назойливой родственнице, г-же Корнуйе.
Г-жа Корнуйе, увлеченная идеей заполучить Пютуа в качестве садовника, на протяжении нескольких дней настойчиво выспрашивает мать г-на Бержере о том, как найти Пютуа. Уклончивые ответы г-жи Бержере скорее подрывают репутацию Пютуа в глазах г-жи Корнуйе, чем наводят на подозрения. Задетая естественным «нежеланием» Пютуа нанести к ней визит, она окончательно утверждается в своем мнении о Пютуа как о никчемном человеке и проходимце, и, когда у неё в огороде пропадают три дыни, она, не колеблясь, приписывает это злодеяние Пютуа. Более того, случай с кражей дынь г-жи Корнуйе попал в руки газетчикам, которые украсили образ Пютуа дополнительными подробностями.
«У него, — сообщала газета, — низкий лоб, разного цвета глаза, бегающий взгляд, морщинки на висках, выдающиеся скулы, красные и лоснящиеся. Плоские уши, сутуловатый, тщедушный с виду, а на самом деле удивительно сильный, он легко двумя пальцами гнул монету в сто су».
Отныне Пютуа приобрел все черты мифологического персонажа. Он проявляет способность загадочным образом одновременно появляться в разных местах и демонстрирует поразительную ловкость и неуловимость во всех своих проделках — теперь на него нетрудно списывать все странные и необъяснимые происшествия в городе.
Так неожиданно для всех беременеет кухарка г-жи Корнуйе, Гудула, которую прежде от превратностей любви спасала борода, длинная и раздвоенная. Самый тщательный допрос со стороны г-жи Корнуйе не дал ответа об отцовстве ребёнка. И здесь её осеняет несомненная, по её мнению, догадка. По городу немедленно разносятся слухи, что Пютуа является отцом ещё нескольких нежданных детей. Отныне Пютуа, этот незримый сатир, угрожает не только имуществу горожан, но и спокойствию всего женского населения Сент-Омера. Жители городка уже едва ли не восхищаются оборотливостью и ловкостью этого легендарного героя, обретшего благодаря их же стараниям черты реального человека.
«Существовать — замечает по этому поводу сам г-н Бержере, — никак не предполагает субстанции, а предполагает лишь связь субъекта с атрибутом, выражает чистое отношение». </div></blockquote>
Пютуа, по мнению г-на Бержере, как и многие мифологические существа, был в известном смысле не менее реален, чем многие реальные личности, ибо оказывал не меньшее, а подчас и большее влияние на людей, чем они:
«… самое глубокое и длительное воздействие на души производят не столько реальные, сколько воображаемые существа. Всегда и везде существа, не более реальные, чем Пютуа, внушали народам ненависть и любовь, ужас и надежду, толкали на преступления, принимали жертвы, создавали законы и нравы».
Однажды служанка доложила г-же Бержере, что её ожидает посетитель, представившийся как Пютуа. Заинтригованная, г-жа Бержере, вышла встретить гостя, но того уже и след простыл. Отныне и сама г-жа Бержере потеряла уверенность, что существование Пютуа было чистой выдумкой.
Критика и последующее влияние
Евгений Замятин в статье «Новая русская проза», рассказывая об известной группе «Серапионовы братья», главой которой считался он сам, писал: «Впрочем, „Серапионовы братья“ — вообще выдуманы, как знаменитый Пютуа у Анатоля Франса: Пютуа приписывали разные поступки и даже преступления, но никакого Пютуа не было — он был выдуман г-жой Бержере. Этой Бержере в данном случае был отчасти и я…»[5]
Известный венгерский математик Рожа Петер в своей книге «Игры с бесконечностью» назвала «мнимые, но важные математические объекты», такие как «знаменитая бесконечно удалённая точка, сходящиеся параллели или не менее знаменитые мнимые числа» «элементами Пютуа»[6].
Критик Аркадий Белинков замечает параллели между сюжетными линиями «Подпоручика Киже» Юрия Тынянова и историей Пютуа[7].
Библиография
- Анатоль Франс Пютуа//Собрание сочинений в 8 томах. М. 1958 г. — Том 8. — С.175-190.
См. также
Напишите отзыв о статье "Пютуа"
Примечания
- ↑ [www.goodreads.com/book/show/1005670.Fifty_Great_Short_Stories] Fifty Great Short Stories, Bantam Classics, 1952
- ↑ [www.abebooks.com/Golden-Tales-Anatole-France-Procurator-Judaea/4560465857/bd]Golden Tales of Anatole France, Wildside Press, 2007
- ↑ Анатоль Франс Пютуа//Собрание сочинений в 8 томах. М. 1958 г. — Том 8. — С.633.
- ↑ [dugward.ru/library/kuzmin/kuzmin_predislovie_k_sborniku_sem_jen.html М. А. Кузмин. Предисловие к сборнику рассказов А. Франса «Семь жен Синей Бороды»]
- ↑ Замятин Е. Сочинения. / Сост. Т. В. Громова, М. О. Чудакова, коммент. Е. Барабанов. — М.: Книга, 1988. — С. 422. — ISBN 5-212-00084-X
- ↑ Rozsa Peter. [www.lyca.ch/~pfrache/putois/index.html Points Sciences S6.] — Paris: Seuil, 1987.
- ↑ Аркадий Белинков. [www.litmir.net/br/?b=122179&p=73 Юрий Тынянов.] — М.: Советский писатель, 1960.
Отрывок, характеризующий Пютуа
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
