Пятаков, Георгий Леонидович

Георгий Леонидович Пятаков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
секретарь ЦК КП Украины
12 июля 1918 — 9 сентября 1918
Предшественник:	должность учреждена; Симон Васильевич Петлюра как фактический правитель Украины
Преемник:	Серафима Ильинична Гопнер
председатель Временного Рабоче-Крестьянского правительства Украины
28 ноября 1918 — 24 января 1919 года
Предшественник:	Христиан Георгиевич Раковский
Преемник:	16—19 января — Ф. А. Сергеев, с 24 января — Х. Г. Раковский
Председатель правления Государственного банка СССР
19 апреля 1929 года — 18 октября 1930 года
Рождение:	6 (18) августа 1890(1890-08-18) Черкасский уезд, Киевская губерния, Российская империя
Смерть:	30 января 1937(1937-01-30) (46 лет) Москва, РСФСР
Супруга:	Евгения Бош
Награды:

Гео́ргий Леони́дович Пятако́в (6 (18) августа 1890 — 30 января 1937) — советский партийный и государственный деятель. Псевдонимы: Пётр, П. Киевский, Лялин, Кий, Японец, Рыжий.

Биография

До революции

Родился в 1890 году в семье директора сахарного завода в Киевской губернии. Русский дворянин (это утверждение не подтверждается Общим гербовником - там фамилия Пятаков отсутствует). Окончил реальное училище в Киеве (1907). В 1905—1907 во время учёбы принимал участие в революционном движении в Киеве, был близок к анархистам. Затем учился на экономическом отделении юридического факультета Петербургского университета, в 1910 году был исключён после третьего курса. В том же году вступил в РСДРП, большевик. С апреля 1912 года (после ареста Е. Бош) секретарь Киевского комитета РСДРП. Несколько раз арестовывался, полтора года провёл в ссылке в Иркутской губернии. В октябре 1914 года бежал из ссылки через Японию и США в Швейцарию. С 1915 года вместе с В. И. Лениным редактировал журнал «Коммунист». Разногласия с Лениным привели к тому, что Пятаков вышел из редакции журнала «Коммунист» и уехал в Стокгольм. В 1916 году был выслан из Швеции и переехал в Норвегию.

Революция и Гражданская война

После Февральской революции вернулся в Россию. С апреля 1917 член, затем председатель Киевского комитета РСДРП. На первых демократических (всенародных) выборах в Киевскую городскую думу, состоявшихся 23 июля (5 августа) 1917 года был избран гласным по списку РСДРП(б). В сентябре 1917 года возглавил Киевский совет рабочих и солдатских депутатов и Военно-революционный комитет, член исполкома Киевского совета рабочих депутатов. Был вызван в Петроград, где во время Октябрьской революции вместе с В. В. Оболенским участвовал в захвате Госбанка в качестве комиссара Госбанка.

Во время «Брестской дискуссии» выступал с позиций «левых коммунистов» — за революционную войну с Германией. Протестуя против подписания Брестского мира, вышел из состава правительства и уехал на Украину. Воевал в составе отряда «Червонного козацтва» В. Примакова на линии Гребёнка — Ромодан — Полтава. Участник Таганрогского совещания в апреле 1918, был избран членом Повстанческого Народного Секретариата («девятки») и Организационного бюро по созыву І съезда большевиков Украины.

В июле 1918 года на 1-м съезде Коммунистической партии (большевиков) Украины избран секретарём ЦК КП(б)У. Участвовал в подавлении восстания левых эсеров в июле 1918. В ноябре 1918 Пятаков вошёл в состав Украинского революционного военного совета (И. Сталин, В. Затонский и В. Антонов-Овсеенко), который разработал план и провёл подготовку к наступлению Красной армии на Украине.

С 28 ноября 1918 до 24 января 1919 — глава Временного рабоче-крестьянского правительства Украины. Находясь на этом посту, Георгий Пятаков реализовывал лозунг об утверждении на селе «большого социалистического производства», усилил коллективизацию, ускорил создание совхозов и коммун. В январе 1919 года в правительстве Украины возник конфликт, который разрешился отставкой Пятакова и назначением на его место Х. Г. Раковского, прибывшего из Москвы. После отстранения с должности главы правительства был назначен наркомом советской пропаганды, затем снова возглавлял секретариат ЦК КП(б)У (с 6 марта 1919), затем Чрезвычайный военный революционный трибунал (с июня 1919), член реввоенсовета 13-й армии РККА, затем комиссар 42-й дивизии. Работал комиссаром Академии Генштаба, зампредседателя Совета 1-й Уральской революционной трудовой армии.

В январе-феврале 1920 года руководил регистрационным управлением Красной армии, т.е. военной разведкой. Во время Советско-польской войны 1920 года был членом РВС 16-й армии (июнь-октябрь 1920), затем 6-й армии (ноябрь 1920), возглавлял «Чрезвычайную тройку по Крыму» (наряду с Землячкой и Белой Куном), руководя карательной политикой большевиков в Крыму.

После гражданской войны. В оппозиции

С 1920 года — на хозяйственной работе. С ноября 1920 по декабрь 1921 года — руководитель Центрального управления каменноугольной промышленности Донбасса, председатель Главного концессионного комитета. В 1921—1923 годах — кандидат в члены ЦК РКП(б). С марта 1922 года — заместитель председателя Госплана.

В должности зампредседателя Госплана СССР на Г. Л. Пятакова В. И. Лениным были возложены следующие функции:

«Г. Л. ПЯТАКОВУ 25/IX.

Тов. Пятаков! Вот примерная запись нашего вчерашнего разговора. 1) На т. Пятакова возлагается организация (и подтягивание по-военному) самого аппарата Госплана (или аппарата самого Госплана); главным образом через исполнительного управдела. Самому на это около получаса в день максимум.

2) Главная задача т. Пятакова: а) проверка общегосударственного плана, в первую очередь хозяйственного, с точки зрения преимущественно аппарата в целом, б) сокращение аппарата, включая наши тресты, в) проверка пропорциональности разных частей госаппарата, г) работа над удешевлением госаппарата по типу американского треста: непроизводительные расходы — долой».

В 1923—1927 годах — член ЦК ВКП(б). В 1923—1927 годах — заместитель председателя ВСНХ СССР. Был одним из авторов проекта первого пятилетнего плана, выступал за проведение быстрыми темпами индустриализации Украины. С 1923 года — активный сторонник левой оппозиции. На XV съезде ВКП(б) (1927 год) был исключён из партии как деятель троцкистской оппозиции. В 1928 году, после заявления об отходе от оппозиции, был восстановлен в партии.

В 1927 руководитель торгового представительства СССР во Франции. В 1928 был назначен заместителем Председателя Государственного банка СССР, а весной 1929 года — Председателем Правления Государственного банка СССР. Полтора года спустя (в октябре 1930 года) неудачи в проведении первого этапа кредитной реформы стали причиной отстранения Пятакова от должности председателя.

«Когда осенью 1930 года вернулся я из Японии и виделся с Пятаковым, меня поразила одна фраза в нашем разговоре. Говоря о линии партии, Пятаков сказал: „Делается то, что надо, но мы, вероятно, сделали бы это лучше“. Я ответил на это: „Как можно делить на мы и не мы, раз делается то, что надо?“», — писал в своём письме к Сталину от 16 октября 1936 года Виталий Примаков.

С 1930 года — член ЦК ВКП(б). С 1930 член Президиума, в 1931—1932 годах заместитель председателя ВСНХ СССР. В 1932—1934 — заместитель народного комиссара тяжёлой промышленности СССР, а в 1934—1936 1-й заместитель народного комиссара тяжёлой промышленности СССР.

Иосиф Бергер свидетельствовал: «Рассказывали, что в течение последнего года работы в Наркомтяжпроме он часто являлся на работу пьяным, напивался до белой горячки».

Американский инженер Джон Литлпейдж (John Littlepage), проработавший 10 лет в СССР в 1927—1937 годах, в своей книге «В поисках советского золота» приводит факты саботажа в промышленности, которые не могли происходить без ведома Пятакова(недоступная ссылка)^{[неавторитетный источник? 3088 дней]}.

Арест и казнь

В начале сентября 1936 г. выведен из ЦК и исключён из партии. 12 сентября 1936 года арестован в своём служебном вагоне на станции Сан-Донато В качестве одного из главных обвиняемых привлечён к процессу по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». 30 января 1937 Военной коллегией Верховного суда СССР приговорён к смертной казни по ст. 58-1а, 58-8, 58-9, 58-11. Расстрелян.

По утверждению Иосифа Бергера: «Некоторые из небылиц, которые он рассказывал на суде, слишком легко оказалось проверить и опровергнуть. Так оно и случилось позже, когда его показания были опубликованы и проверены во Франции. Там он якобы встречался с „участниками заговора“, в несуществующих местах или в такое время, когда было известно, что они находятся в совершенно другом месте».

В июле 1988 реабилитирован. В декабре 1988 решением КПК при ЦК КПСС восстановлен в партии (посмертно).

Награды

За участие в боевых действиях гражданской войны был награждён Орденом Красного знамени № 935.

Орден Красного Знамени (1921), орден Ленина (1933).

Характеристики

«Затем Пятаков, — человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьёзном политическом вопросе».

— В. И. Ленин. «Письмо к съезду»

Пятаков — грамотный, толковый. Из всех молодых Ленин выделял Бухарина и Пятакова только. Нас он ещё мало ценил.

— вспоминал Вячеслав Молотов

Семья

Отец — Леонид Тимофеевич Пятаков (1847—1915), инженер-технолог, затем директор Марьинского сахарного завода в Черкасском уезде Киевской губернии.

Мать — дочь предпринимателя Александра Ивановна Мусатова.

Брат — Пятаков, Леонид Леонидович (1888—1917), председатель Киевского ревкома, убит контрреволюционерами.

Братья — Михаил (член кадетской партии), Иван, Александр.

Сестра — Вера (1897—?).

Жена — известная революционерка Бош, Евгения Богдановна (1879-1925).

Сын — Григорий Георгиевич Пролетарский (Пятаков) (1919—2011). Вместе с другими детьми Киевского детского дома вывезен в Донецкую облесть, изменённая фамилия (Пролетарский) помогла избежать репрессии.

Внук — Павел Григорьевич Пролетарский

Вторая жена — Людмила Федоровна Дитятева (1899—1937). Член ВКП(б), начальник цеха на Краснопресненской ГРЭС в Москве, была репрессирована. Арестована 27 июля 1936 по обвинению в участии в контрреволюционной организации, приговорена ВКВС СССР 19 июня 1937 к ВМН, расстреляна 20 июня 1937 года. Реабилитирована 11 июня 1991.

Дочь Рада (1923—1942) — после ареста родителей содержалась в Княгининском детдоме системы НКВД, затем училась в Ленинграде. Умерла во время блокады.

Сын Юрий (1929—?) — после ареста родителей содержался в Княгининском детдоме системы НКВД, дальнейшая судьба неизвестна.

Образ в кино

В фильмах сталинских времен «Великий гражданин» (1939), «Миссия в Москву» (1943, в роли Алекс Мелеш), «Вихри враждебные» (1953, в роли Олег Жаков) Пятаков показан как один из главных контрреволюционных заговорщиков. В более поздних фильмах Пятаков показан как один из руководителей украинских большевиков периода гражданской войны («Правда», 1957, «Мир хижинам — война дворцам», 1970, «Доверие», 1975).

Примечательно, что в фильме «Мир хижинам — война дворцам» Пятакова играет Ростислав Янковский, а в «Доверии» — его брат Олег.

См. также

• Пятаковские деньги

Работы Пятакова, доступные в Интернете

• Пятаков Г. [trotsky.ru/marxists/pyatakov_imperial.html Философия современного империализма: (Этюд о Шпенглере)] // Красная новь. 1922. № 3

Литература

• Солдатенко В. Ф. Георгій Пятаков: миттєвості неспокійної долі. — Київ: Світогляд, 2004. — 331 с. (укр.)
• [www.kmu.gov.ua/control/uk/publish/article?art_id=1261104&cat_id=66125 Ссылка правительственного портала Украины] (укр.)
• [www.hrono.ru/biograf/bio_p/pjatakov_gl.php Биография Пятакова на Хроносе]
• Деятели СССР и Октябрьской революции // Энциклопедический словарь Гранат. Приложение к 41 тому.
• Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ: дела и люди. — СПб.: Нева, 2002. — С. 104—105. — ISBN 5-7654-1499-0
• Солдатенко В. Ф. [history.org.ua/LiberUA/journal_1989_4/journal_1989_4.pdf Г. Л. Пятаков: епізоди життя і діяльності на Україні] // Український історичний журнал. — 1989. — № 4 (337). — квітень. — С. 92—106. (укр.)

Ссылки

• Использованы [www.cbr.ru/today/history/print.asp?file=Pyatakov.htm материалы сайта Банка России]. [www.cbr.ru/about/main.asp?Prtid=Use Разрешение на использование].

Отрывок, характеризующий Пятаков, Георгий Леонидович

– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.