Пятидесятники

Протестантизм

Реформация Quinque sola Дореформационные движения Вальденсы · Гуситы · Катары · Лолларды Церкви Реформации Англиканство · Анабаптизм · Кальвинизм · Лютеранство · Цвинглианство Постреформационные движения Адвентисты седьмого дня · Армия спасения · Баптизм · Движение святости · Квакеры · Конгрегационализм · Меннонитство · Методизм · Пиетизм · Плимутские братья · Пуритане · Пятидесятники · Унитарианство · Харизматическое движение «Великое пробуждение» Евангельские христиане · Ривайвелизм Протестантизм по странам Протестантский фундаментализм

Пятидеся́тники (англ. Pentecostalism) — евангельские христиане, последователи пятидесятничества, одного из направлений протестантизма. На территории России для отличия от евангельских христиан (прохановцев), по учению более близких к баптизму, предпочитали называться Христианами веры евангельской — ХВЕ или Христианами евангельской веры — ХЕВ, в настоящий момент это название является составной частью названия конфессий данного направления на территории СНГ.

Общие сведения

Пятидесятничество — одно из позднепротестанских течений христианства, возникшее в начале XX века в США. Его идейные истоки лежат в религиозно-философском движении ривайвелизма (англ. revival — «возрождение, пробуждение»), возникшем в XVIII веке среди последователей ряда протестантских церквей США, Англии и других стран, и в развившемся в его рамках «Движении святости» (англ. Holiness Movement).

Пятидесятники придают особое значение крещению Святым Духом, понимая его как особое духовное переживание, нередко сопровождающееся различными эмоциями, в момент которого на возрожденного верующего нисходит сила Святого Духа. Пятидесятники считают это переживание тождественным пережитому апостолами на пятидесятый день после воскресения Христа. И поскольку тот день назван днём Пятидесятницы, то отсюда и название «пятидесятники».

Пятидесятники убеждены, что сила, которую верующий получает в результате Крещения Святым Духом, внешним образом проявляется говорением на иных языках (ср. Деяния Ап. 2:4, 10:44-46, 19:6). Специфическое понимание явления «говорения на иных языках» (глоссолалии) является отличительной особенностью пятидесятников. Пятидесятники считают, что есть дар говорения на иных языках, который проявляется в непроизвольном говорении на иностранных языках во время евангелизаций, также как и дар пророчествования, но имеется также и молитва Святым Духом, которая есть говорение на языках «ангельских» (ср. Римл. 8:26, Еф. 6:18).

Христиане пятидесятнических деноминаций верят, что Дух Святой также даёт дары слова мудрости, слова знания, веры, исцеления, чудотворения, пророчества, различения духов, истолкования языков, согласно Библии.

Среди пятидесятников особое место имеют таинства — водное крещение и Вечеря Господня (причастие, или хлебопреломление). Также признают следующие обряды: бракосочетание, благословение детей, молитва за исцеление больных, рукоположение, иногда омовение ног (во время причастия).

На протяжении всего времени своего существования важную сторону пятидесятнического богословия составляет «учение о благочестии», призывающее последователей к праведной жизни на основании Священного Писания: к отказу от алкоголя, курения, наркотиков, азартных игр, к нравственности в вопросах семьи и брака, трудолюбию.

Традиционные консервативные пятидесятники не применяют против человека оружие. Некоторые пятидесятники придерживаются доктрины «непротивления злу» и не берут в руки оружие ни при каких условиях (как они считают, подобно Христу и апостолам, которые умерли мученической смертью, не применяя каких-либо силовых методов защиты).

В последние годы наблюдается рост пятидесятнических церквей по всему миру.

См. также Список пятидесятнических деноминаций

Предыстория

Пятидесятническое движение проявилось на территории царской России в первые годы XX века. Оно появилось в результате слияния нескольких более ранних течений, но быстро приобрело достаточно характерные и самостоятельные черты. У самих же пятидесятников существует множество печатных и рукописных документов, а также и история говорит в пользу того, что пятидесятнические проявления по типу тех, что могут быть найденными в Деяниях Апостолов, постоянно случались на протяжении истории.

Чарльз Финней

Следующий этап в предыстории движения связан с именем проповедника XIX века Чарльза Финнея (Charles Grandison Finney). Он уверовал в возрасте 21 года и стал известен как проповедник покаяния и пробуждения. Проповедуя в течение 50 лет в США, Англии и Шотландии, он привлек тысячи душ ко Христу. Говоря о необходимости крещения Духом Святым, Финней приводил в качестве примера свой личный опыт, впервые употребив термин («baptism in the Holy Spirit»). Вот как он описывает это:

«Ясно и отчётливо, окружённый чудесным сиянием, перед душой моей ясно предстал образ Иисуса Христа, так, что думаю, что мы встретились лицом к лицу. Он не промолвил ни слова, но посмотрел на меня таким взглядом, что я повергся пред Ним в прах, как надломленный, я опустился к Его ногам, и заплакал, как дитя. Как долго, склонившись, я стоял в преклонении не знаю, но, как только я вознамерился взять стул возле камина и сесть, как на меня излился Дух Божий и пронзил меня всего; переполнил дух, душу и тело, хотя я никогда не слышал о крещении Д. Святым, и тем более не ожидал этого, и не молил о чём-либо подобном».

Дуайт Муди (Моуди)

Ещё один человек, сыгравший очень важную роль, был Дуайт Муди (Dwight L. Moody). Жил во второй половине XIX века. В 38 лет начал свой первый евангелизационный поход. В 71 году он стал молиться о принятии крещения Духом Святым и несколько дней спустя пережил желаемое состояние.

Я могу лишь сказать одно, что Бог открылся мне, и я пережил столь огромное наслаждение Его любовью, что стал упрашивать Его, чтобы остаться подольше в Его руке

Он основал Чикагский Библейский институт Муди (Moody Bible Institute) и директором этого института назначил человека по имени Рубен Арчер Торрей (R. A. Torrey), который в своих проповедях уделял этому вопросу большое внимание и постоянно об этом проповедовал. После проповедей Муди создавались общины, где люди пророчествовали, говорили на иных языках, молились за исцеления и другие чудеса, хотя он и не делал на этом акцента.

Движение святости и Кесвикское движение

Кесвикское движение «Higher Life» («Высшая жизнь»), получившее распространение благодаря нескольким американским проповедникам «движения святых» (Х. В. Смит и В. Е. Бордмен). Говоря о «втором благословении», они перенесли акцент с «сердечной чистоты» Уэсли на «наделение духовной силой для служения», а кроме того, много говорили о божественном исцелении как одном из самых необходимых даров церкви.

Для кесвикского образа мыслей характерно разделение верующих на «плотских» и «духовных», как это сделано в Библии с комментариями С. Скоуфилда (Scofield Reference Bible). «Плотский» или средний, христианин не пребывает в силе Духа и поэтому, живя по плоти, постоянно терпит поражение в следовании Божьим заповедям и нравственной жизни. Некоторые сторонники Кесвикского движения изображают плотского верующего «отчасти христианином». «Духовный», или нормальный, христианин, тем не менее, живёт в силе Духа, постоянно одерживая победу. Авторитетные кесвикские источники утверждают, что «духовными христианами» становятся, когда уже после обращения наступает решающий момент безоговорочной капитуляции, когда верующие без остатка отдаются во власть Христа.

История

Чарльз Фокс Пархэм

Непосредственное начало пятидесятнического движения связано с Чарльзом Фокс Пархемом (Charles_Fox_Parham). Он был священником и, читая Деяния, пришёл к выводу, что Христиане обладали секретом, который они утратили. Пархэм прекрасно понимал, что один не сможет найти решение, и никакому отдельно взятому человеку решить данную проблематику^{[какую?]} также невозможно. Он решил организовать Библейскую школу, где он должен стать директором и её учеником, чтобы в таком составе искать этого блага. В г. Топика, штат Канзас, он купил дом «Причуда Стоуна», и написал объявление-приглашение; и на него откликнулись 40 студентов.

В декабре Пархэм должен был уехать на конференцию и дал задание ученикам. По возвращении он обнаружил, что студенты школы, независимо друг от друга читая книгу Деяний, пришли к одному и тому же выводу: в пяти случаях, описанных в Деяниях, когда крещение получили впервые, зафиксировано говорение на языках:

• 1. В день Пятидесятницы
• 2. В Самарии
• 3. В Дамаске
• 4. В Кесарии
• 5. В Ефесе

Пархэм предложил молиться о получении от Бога такого крещения со знамением иных языков. На другой день они молились всё утро в собрании до полудня и весь день в особняке стояла атмосфера ожидания. В 19 часов в канун Нового 1901 года студентка Агнесса Озман вспомнила, что в некоторых случаях, описанных в Деяниях, на желавших получить крещение возлагали руки.

Дата 1 января 1901 года стала, таким образом, одной из дат, которую пятидесятники рассматривают как одну из ключевых в истории возникновения своего движения. Они указывают на этот день, как на первый, со времен ранней церкви, когда было взыскано крещение Святым Духом и когда говорения на языках ожидали, как исходного доказательства крещения Святым Духом. Ночью 1 января 1901 года состоялось ставшее известным всему миру служение в Библейской школе в Топеке (штат Канзас). На этом служении студентка школы Ангесса Озман, поверила в своё миссионерское призвание и пожелала получить духовную силу, подошла к преподавателю Чарльзу Пархэму и попросила возложить на неё руки, чтобы она могла принять крещения Духом Святым со знамением иных языков. Пархэм заколебался, ответив ей, что сам не говорит на иных языках. Озман настаивала, и ему ничего другого не оставалось, как в смирении возложить руки на её голову. Позже он так описал этот случай: «Едва я произнёс три дюжины фраз, как слава сошла на неё, сияние как будто окружило её голову и лицо, и она начала говорить на китайском языке и не могла говорить по-английски три дня».

Пробуждение на Азуза-стрит

В 1903 году Пархэм переехал в Эльдорадо Спенес, и в его служении произошёл перелом. О нём разнеслась молва, как о бескорыстном человеке. Как утверждают пятидесятники, когда он начал проповедовать и молился за больных, то многие из них действительно исцелялись. Например, на одном из собраний женщина по имени Мери Артур, потерявшая в результате двух операций зрение, после молитвы Пархэма стала видеть.

Через 5 лет в городе Хьюстон штата Канзас Пархэм объявил об открытии второй школы. В эту школу пришёл Уильям Сеймур (William_J._Seymour) — рукоположённый чернокожий служитель. В начале 1906 года Сеймур едет в Лос-Анджелес, где он встречает проповедника Франка Бартлемана (Frank_Bartleman), который успел подготовить почву грядущему пробуждению. 9 апреля 1906 года во время одной из проповедей Сеймура слушающие стали переживать состояние, получившее название «крещение Духом Святым». Сеймур открывает Миссию апостольской веры на улице Азуза, 312. Это место на определенное время стало центром пятидесятнического движения. Пробуждение на Азуза-стрит продолжалось 3 года (1000 дней).

Норвежский священнослужитель епископальной методистской церкви Томас Болл Барратт, познакомившись в США с пятидесятническим учением, принял крещение Духом Святым. Он привёз весть о пятидесятничестве в Европу, Скандинавию и Прибалтику. Самое сильное сопротивление пятидесятничество встретило в Германии. Происходящее на собраниях пятидесятнических проповедников было воспринято как действия сатаны, и, как реакция, члены ряда евангельских церквей в 1910 году составили «Берлинскую декларацию», в которой говорилось, что пятидесятническое движение имеет происхождение не от Бога, а от дьявола. Оно было приравнено к оккультизму. Германия надолго оказалась закрытой для пятидесятнического движения.

В 30-х годах Дэвид Дю Плесси (известный среди единомышленников как «мистер Пятидесятница») встретился с одним известным проповедником-пятидесятником Смитом Вигглсвортом, который сказал ему, что мощное пробуждение, связанное с излиянием Духа Святого, вскоре посетит традиционные церкви, и ему предстоит в нём участвовать. В 1948 году, когда Дю Плесси готовил одну пятидесятническую конференцию, его машина попала под поезд. Он оказался в больнице, где, по его словам, услышал голос Бога: «Время, о котором Я говорил, наступило. Я хочу, чтобы ты пошёл в другие традиционные церкви».

Так был сделан первый шаг к возникновению харизматического движения.

Пятидесятники-единственники

Среди христиан различного направления, нередко встречаются последователи учения о единственности Бога (Кратко: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой — не есть три разных личности, а один Бог, явившийся во плоти, в лице Иисуса Христа. Матфея 1:20, 1-е Тимофея 3:16)). В истории пятидесятничества в России также есть верующие, согласные с таким учением, так называемые «смородинцы» (от фамилии руководителя общины, Смородина). Другие названия: «евангельские христиане в духе апостолов», «единственники».

Пятидесятническое движение в России

История движения

Первые вести о крещении Духом Святым (в понимании пятидесятников) проникли в Россию через Финляндию и Прибалтику, которые входили тогда в состав Российской Империи. Первыми проповедниками пятидесятничества там были Томас Барратт (Норвегия) и Леви Петрус (Швеция). Томасс Барратт, проповедовал в Санкт-Петербурге в 1911 году. Это было самая первая волна, шедшая с севера. Однако многие люди, связанные с этим движением, после встречи с Эндрю Уршаном, представителем т. н. учения «единственников» («only Jesus»), приняли унитарианскую концепцию (они не верили в Троицу). Всех людей, которые были крещены во имя Отца, Сына и Святого Духа, они перекрещивали «во Имя Господа Иисуса». Они известны как единственники, или евангельские христиане в духе Апостольском.

Дальнейший импульс шёл с запада через Библейскую Школу в г. Данциге (Германия, Польша). Густав Шмидт, Артур Бергхольц, Оскар Эске проповедовали на западе Украины. Шмидтовские церкви до сих пор существуют там (их особенность в том, что у них нет обряда «омовения ног»). Эта школа относится к Ассамблее Бога — одному из самых крупных пятидесятнических объединений в мире.

Основное направление пятидесятничества в России до распада СССР было связано происхождением с деятельностью Ивана Воронаева и Василия Колтовича. Воронаев родился в России, но после присоединения к баптистской церкви был вынужден уехать за границу из-за преследований со стороны РПЦ. В США он пережил опыт крещения Духом Святым и в 1919 г. основал в Нью-Йорке первую русскую пятидесятническую церковь. В 1920 г. он приехал в Болгарию, где за короткое время (вместе с Заплишным) основал около 18 общин. В 1924 году Союз христиан веры евангельской насчитывал уже 350 общин и 80 тысяч членов. На территории СССР в общину Одессы, где Воронаев развернул активную деятельность, входило ок. 1000 членов. В 1929 году было принято новое законодательство о религиозных объединениях, многих верующих арестовали, а общины перешли на нелегальное положение и продолжали собираться тайно до образования ВСЕХБ и начала регистрации автономных общин.

Современная ситуация

Наиболее крупные пятидесятнические объединения в мире — «Объединённая пятидесятническая церковь» (англ. The United Pentecostal Church), «Церковь Бога» (англ. The Church of God) и «Ассамблеи Бога» (англ. The Assemblies of God) — находятся в США и Латинской Америке. На данный момент 59 пятидесятнических деноминаций и церковных союзов входят во Всемирное пятидесятническое братство.

В настоящее время на территории России действуют три основных объединения:

• Российская церковь христиан веры евангельской (РЦХВЕ)
• Объединённая церковь христиан веры евангельской (ОЦХВЕ)
• Российский объединённый союз христиан веры евангельской (РОСХВЕ)

Эти три объединения имеют одни исторические корни. Начало разделению единого социума было положено в 1944 году на почве принудительной регистрации общин и объединений вместе с Всесоюзным советом евангельских христиан-баптистов. Общины, не согласившиеся на новые условия регистрации, продолжали свою деятельность подпольно, в связи с чем подвергались преследованиям (смотри, в частности, статью Сибирская семёрка).

Наблюдаются серьёзные разночтения в богословских доктринах и практическом понимании христианства традиционных пятидесятников и харизматов, часть разногласий отражена в статьях либерализм в христианстве и консерватизм в христианстве.

В 1995 году от ОЦХВЕ отделилась часть общин во главе с С. В. Ряховским и был создан Российский объединённый союз христиан веры евангельской, ставший одним из основных объединений пятидесятнических церквей России.

Также существует Объединение независимых церквей пятидесятников и отдельные независимые общины.

Пятидесятники харизматического направления очень активны в социальной сфере. По данным Р. Н. Лункина, нижегородская поместная церковь «Лоза», относящаяся к харизматической «ветви» пятидесятничества, оказывает помощь детским приютам, интернатам, помогает фонду гематологии, проводит детские лагеря для всех желающих.

Осенью 2012 года, временный молитвенный дом церкви христиан-пятидесятников «Святая Троица» в р-не Новокосино (г. Москва) в результате территориального спора с властями г. Москвы был снесен.

См. также

• Протестантизм
• Евангельские христиане
• Российская церковь христиан веры евангельской
• Объединённая церковь христиан веры евангельской
• Российский объединённый союз христиан веры евангельской
• Пробуждение на Азуза-стрит
• Ассамблеи Бога
• Пятидесятническое движение в США

Литература

• Лункин, Р. Н. Пятидесятники в России: опасности и достижения «нового христианства» // Религия и общество: Очерки религиозной жизни современной России / Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. М.; СПб., 2001. С. 336—360.
• Лункин, Р. Н. [www.portal-credo.ru/site/print.php?act=fresh&id=157 Пятидесятники в России: 90 лет назад на территории современной России открылись первые пятидесятнические церкви].
• Лункин, Р. Н.Пятидесятничество и харизматическое движение // Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания / Отв. ред. М. Бурдо, С. Б. Филатов. T. II. М., Кестонский институт — Логос, 2003. С. 241—387.
• Lunkin, R. N. Traditional Pentecostals in Russia. — East-West Church & Ministry Report (The Global Center, Samford University), Vol. 12, Summer 2004, No. 3, p. 4-7.
• Löfstedt, T. From Sect to Denomination: The Russian Church of Evangelical Christians. — In: Global Pentecostalism: Encounters with Other Religious Traditions. Ed. by David Westerlund. London, I. B. Tauris, 2009 (Library of Modern Religion Series), 157—178.

Ссылки

• [anabaptist.ru/hystory/ist2/files/books/book_02/f_000.html Пятидесятническое движение в СССР] — Франчук В. И. Просила Россия дождя у Господа.
• [www.HVEP.narod2.ru/ Консервативные пятидесятники России] — один из немногих сайтов регистрированных пятидесятников консервативного направления
• [www.keston.org.uk/russia/articles/mar2006/03Interview.html Епископ Георгий Бабий: «Бог даровал Украине возможность создавать благополучное общество»] — беседа религиоведа Романа Лункина с Георгием Бабием, представителем традиционных пятидесятников
• [domostroitel.org.ru «Домостроитель»] — (ОЦХВЕ), омывающие традиционные пятидесятники в России
• [www.christianlibrary.ru Библиотека Христианина] ОЦХВЕ. Архив газет и журналов братства
• [ochve.net ОЦХВЕ] России — официальный сайт Объединенной Церкви Христиан Веры Евангельской России
• [hve.ru РЦХВЕ] — официальный сайт Российской Церкви христиан веры евангельской
• [russian-assemblies.org Российские Ассамблеи Бога] — официальный сайт Российских Ассамблей Бога христиан веры евангельской пятидесятников
• [cef.ru РОСХВЕ] — официальный сайт Российского объединённого союза христиан веры евангельской
• [www.archipelag.ru/authors/lunkin/?library=1999 Статья о взаимоотношениях либеральных и консервативных пятидесятнических церквей] на archipelag.ru (Нижегородская область)

Отрывок, характеризующий Пятидесятники

– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.