Пятидесятническое движение в США

Пятидесятническое движение в США — часть всемирного пятидесятнического движения. Движение не представляет единства ни в богословских, ни в организационных вопросах, распадаясь более чем на 300 самостоятельных союзов. Общая численность верующих оценивается в 15 — 20 млн человек.

История

Соединенные Штаты Америки являются родиной современного пятидесятнического движения. Датой рождения движения принято считать 1 января 1901 года, когда студенты библейской школы Ч. Ф. Пархама пережили крещение Духом Святым (см. также Пятидесятники). Мощный толчок к развитию пятидесятнического движения дали собрания на Азуза-стрит в 1906 году.

Последовавшее десятилетие привело к созданию первых пятидесятнических объединений: Ассамблей Бога и Пятидесятнических ассамблей мира. В это же время доктрину крещения Духом Святым принимают ряд общин и союзов Движения святости. Это основанная в 1886 году Церковь Бога, афроамериканская Церковь Бога во Христе (основана в 1897 году) и Пятидесятническая церковь святости (основана в 1911 году).

Долгое время пятидесятники Америки оставались изолированными от других евангельских групп. Лишь с начала 40-х годов ХХ века происходит их постепенное сближение с другими фундаменталистскими церквами США.

Послевоенные годы движение характеризуется т. н. «пробуждением исцеления». Массовые собрания, проводимые евангелистами У. Бранхамом, О.Робертсом, А. Аленом, Г. Линдси, Т. Осборном во многом подготовили почву для возникновения харизматического движения.

В 1948 году крупнейшие американские союзы «белых» пятидесятников создали межденоминационный консультативный орган — Пятидесятническое Братство Северной Америки. Союз принимал активное участие в подготовке Всемирных пятидесятнических конференций. В октябре 1994 года организация была реформирована в союз Пятидесятнических/Харизматических Церквей Америки. В настоящий момент союз объединяет большинство пятидесятников и харизматов из США и Канады. Основные цели объединения — братское общение и поощрение сотрудничества.

Во второй половине 1990-х годов американские пятидесятники оказались затронуты т. н. «Браунсвилльским пробуждением»/«Пробуждением в Пенсаколе», начавшемся в 1995 году в поместной общине Ассамблей Бога Браунсвилля, (Пенсакола, Флорида).

Численность верующих

Точную численность пятидесятников в США назвать трудно в силу разных причин. Это и отсутствие единого административного центра, и взрывной рост афроамериканских харизматических церквей, и тот факт, что значительное число городских «белых» харизматических церквей не входят ни в одно объединение и часто позиционируют себя как «неденоминационные церкви».

Авторы «Энциклопедии Религии и Общества» (1998 год) указывают диапазон от 10 до 29 млн человек. По данным Pew Research Center в 2006 году в США проживало ок. 15 млн пятидесятников (или 5 % населения). Весьма авторитетная Всемирная Христианская Энциклопедия насчитала в 2001 году 16 млн пятидесятников и харизматов, отметив продолжающийся рост общин.

Исследование Christian Research называет цифру 20 млн верующих (2006 год). Справочное издание «Операция мир» содержит информацию о 21,68 млн пятидесятниках в США в 2010 году и указывает ежегодный прирост в 1,1 %.

За последние два десятилетия пятидесятническое движение в США увеличилось в разы. Благодаря этому, пятидесятники стали третьей (после католиков и баптистов) религиозной группой Америки.

По данным Pew Research Center 56 % американских пятидесятников являются «белыми»; 20 % — афроамериканцами; 18 % — латиноамериканцами; 1 % — азиатами. Остальные 5 % американских пятидесятников принадлежать к смешанным или другим группам. Свыше половины пятидесятников США (52 %) проживают на Юге страны; 19 % — на Среднем Западе; 17 % на Западе и лишь 12 % в северо-восточном географическом регионе. Согласно тому же исследованию, 56 % прихожан пятидесятнических церквей — женщины; мужчины составляют 44 %.

По данным Ассоциации статистиков американских религиозных групп, в 2000 году пятидесятники являлись крупнейшей религиозной конфессией в 8 округах Америки — в Асотине, штат Вашингтон; в Витленде, штат Монтана; в Джозефине, штат Орегон; в Итоне, штат Мичиган; в Линне, штат Орегон; в Мак-Дауэлле, штат Западная Виргиния; в Полке, штат Орегон и в Уилере, штат Орегон.

Основные деноминации

Традиционно, американских пятидесятников делят на классических (пятидесятники двух благословений и пятидесятники трех благословений), пятидесятников-унитариев, радикальных пятидесятников и харизматов.

Крупнейшей пятидесятнической деноминацией Северной Америки остается афроамериканская Церковь Бога во Христе. Основанная в 1897 году, она объединяет 5,5 млн прихожан и 15 тыс. поместных церквей. Ассамблеи Бога сообщают о 3 млн прихожан в 12 600 церквах (2011 год). Старейшая пятидесятническая церковь Америки — Церковь Бога (Кливленд, Теннесси) объединяет почти 1,1 млн верующих. Международная церковь четырёхстороннего Евангелия насчитывает 354 тыс. членов. Общины Международной пятидесятнической церкви святости посещают 330 тыс. верующих.

Среди других объединений классических пятидесятников следует назвать: Пятидесятническую церковь Бога (100 тыс.), Церковь Бога пророчеств (90 тыс.), Объединённую святую церковь Америки (50 тыс.), Церкви «Открытой Библии» (45 тыс.), афроамериканскую Церковь живого Бога (42 тыс.), Церковь Бога по вере (35 тыс.), Пятидесятническую баптистскую церковь свободной воли (28 тыс.), Христианскую церковь «Новый свет» (28 тыс.), Конгрегациональную церковь святости (25 тыс.), Елимское братство (21 тыс.), Ассамблею веры (17 тыс.), Святую церковь Америки «Гора Синай» (8 тыс.), Миссию апостольской веры (Портленд, Орегон — 5 тыс.), Церковь Бога (Горная Ассамблея — 5 тыс.), Международную пятидесятническую церковь Христа (5 тыс.), Независимые ассамблеи Бога, Объединенную пятидесятническую церковь во Христе.

Весьма заметную группу в США составляют пятидесятники-унитарии. Большинство из них сосредоточены в трех крупнейших объединениях: Пятидесятнических Ассамблеях Мира (1,65 млн верующих, в т.ч. 1,3 млн членов), Объединенной пятидесятнической церковь, международной (810 тыс. верующих, в т. ч. 646 тыс. членов) и Всемирной церкви нашего Господа Иисуса Христа библейского пути (250 тыс.). Помимо указанных, в США действуют и другие союзы пятидесятников-унитариев: Ассамблеи Господа Иисуса Христа (50 тыс.), Церковь Христова Крестный путь (50 тыс.), Церковь Господа нашего Иисуса Христа апостольской веры (30 тыс.), Пятидесятнические церкви апостольской веры (25 тыс.), Апостольская преодолевающая святая церковь Бога (15 тыс.), Первая церковь Иисуса Христа (10 тыс.).

Крупнейшими харизматическими объединениями являются: Братство баптистских церквей полного Евангелия (крупнейшая церковь черных харизматов), Братство церквей полного Евангелия (2,8 млн верующих в 8,3 тыс. церквях; крупнейшая церковь белых харизматов), Часовня на Голгофе, Ассоциация церквей Виноградника (189 тыс.). При этом, значительное число поместных харизматических церквей не входит ни в одно объединение.

Растущую группу американских пятидесятников составляют латиноамериканцы. При этом, если ранее испаноязычные церкви входили в крупные союзы (г.о. Ассамблеи Бога), то в последнее время наблюдается процесс формирования новых национальных союзов — пуэрто-риканских, мексиканских, бразильских, гватемальских.

С середины 80-х годов ХХ века десятки тысяч пятидесятников из стран бывшего Советского Союза иммигрировали в США. Большая часть русскоязычных пятидесятнических церквей входят в Объединение Славянских Церквей ХВЕП Америки, Союз ХВЕ Америки и Славянское отделение Церквей Ассамблеи Бога. Крупнейшей поместной церковью является Славянская миссионерская церковь «Вифания» (5 тыс. прихожан).

См. также

• Протестантизм в США
• Пятидесятники
• Список пятидесятнических деноминаций

Литература

• Stanley M. Burgerss, Eduard M. Van der Maas. New International Dictionary of Pentecostal and Charismatic Movements, The. — 2-е изд. — Гранд-Рапидс, Мичиган: Zondervan Publishing House, 2002. — 1328 p. — ISBN 0310224810.

• J. Gordon Melton. Melton's Encyclopedia of American Religions / James Bevereley, Constance Jones, Pamela S. Nadell, Rodney Stark. — 8-е изд. — Farmington Hills, Michigan: Gale Cengage Learning, 2009. — 1416 p. — (Encyclopedia of American Religions). — ISBN 978-0787696962.

• Пятидесятники в США // Протестантизм: Словарь атеиста / Под общ. ред. Л. Н. Митрохина. — М.: Политиздат, 1990. — С. 215-216. — 319 с. — ISBN 5-250-00373-7.

Ссылки

• [www.pccna.org/ Сайт Пятидесятнических/Харизматических Церквей Северной Америки]

Отрывок, характеризующий Пятидесятническое движение в США

Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.