Пятницкий, Андрей Владимирович

Андрей Пятницкий
Общая информация
Полное имя	Андрей Владимирович Пятницкий
Родился	27 сентября 1967(1967-09-27) (56 лет) Ташкент, Узбекская ССР, СССР
Гражданство	СССР Узбекистан Россия
Рост	182 см
Вес	74 кг
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Росич (Москва)
Должность	тренер
Карьера
Молодёжные клубы
	Старт (Ташкент)
Клубная карьера*
1983—1984	Старт (Ташкент)	2 (0)
1985	Пахтакор	21 (0)
1986—1987	ЦСКА	32 (5)
1988—1991	Пахтакор	120 (25)
1992—1997	Спартак (Москва)	100 (17)
1998	Сокол (Саратов)	2 (1)
2001	Шатура	16 (6)
2002	Алмаз (Москва)	? (?)
Национальная сборная**
1990	СССР	1 (0)
1992	СНГ	5 (2)
1992	Узбекистан	2 (0)
1993—1995	Россия	10 (2)
Тренерская карьера
2002—2003	Алмаз (Москва)	тренер
2003	Газовик
2006	Витязь
2008—2012	Спартак (Москва)	тренер
2013—2014	Спартак-мол. (Москва)
2015—по н.в.	Росич (Москва)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Андре́й Влади́мирович Пя́тницкий (27 сентября 1967, Ташкент, УзССР, СССР) — советский, узбекский и российский футболист, полузащитник, тренер. Мастер спорта СССР (1986), Мастер спорта СССР международного класса (1991).

Биография

Начинал играть в Ташкенте. Первый тренер — Комарницкий Владимир Дмитриевич, первый клуб — «Старт» (Ташкент). В 1985 перешёл в «Пахтакор», игравший в 1-й лиге. На следующий год призван в армию, «служил» в ЦСКА. В 1988 вернулся в «Пахтакор», желая помочь тому вернуться в высшую лигу. Это удалось сделать в 1990 году.

В 1992 Тарханов уговорил игрока перейти в «Спартак», аргументируя тем, что перспектив в игровом плане в «Пахтакоре» у него нет. В составе «Спартака» пять раз становился чемпионом России. В 1996 был избран капитаном команды.

В середине 90-х получил травму голеностопа, долго лечил её, а вернувшись на поле, не смог выйти на прежний высокий уровень игры.

Играл в сборных СССР/СНГ, Узбекистана и России, участник чемпионата мира 1994 года.

После завершения игровой карьеры занят тренерской деятельностью. С ноября 2008 по декабрь 2012 — тренер СДЮШОР «Спартак» (Москва). С июля 2013 по апрель 2014 — старший тренер молодёжной команды «Спартак» (Москва). 23 апреля 2014 года покинул пост по семейным обстоятельствам. С января 2015 года является тренером молодёжной команды «Росич» (г. Московский).

Достижения

Командные

• Чемпион России (5): 1992, 1993, 1994, 1996, 1997
• Обладатель Кубка СССР: 1991/92
• Обладатель Кубка России: 1993/94
• Чемпион Европы среди молодёжи (до 21 года): 1990 (в составе сборной СССР)
• Обладатель Кубка чемпионов Содружества: 1993 (4 игры, 3 гола)

Личные

• В списках 33 лучших футболистов чемпионата России (3): № 1 — 1992, 1993, 1994

Семья

Женат, дочь (род. 09.07.1994).

Ссылки

• [www.rusteam.permian.ru/players/pyatnitsky.html Профиль на сайте «Сборная России по футболу»]
• [www.rsssf.com/miscellaneous/pyatnitskyi-intlg.html Матчи за сборные на сайте RSSSF]

Отрывок, характеризующий Пятницкий, Андрей Владимирович

– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.