Пятьдесят на пятьдесят (фильм, 1972)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пятьдесят на пятьдесят
Жанр

детектив

Режиссёр

Александр Файнциммер

Автор
сценария

Игорь Иров
Зиновий Юрьев

В главных
ролях

Василий Лановой
Ирина Скобцева

Оператор

Эмиль Гулидов

Композитор

Роман Леденев

Кинокомпания

Мосфильм

Длительность

92 мин

Страна

СССР

Год

1972

IMDb

ID 0314548

К:Фильмы 1972 года

«Пятьдесят на пятьдесят» — советский художественный фильм режиссёра Александра Файнциммера.





Сюжет

Американская и британская разведки проводят крупную совместную операцию. В Подмосковье, уходя от оперативных сотрудников КГБ, погибает курьер американской разведки, шедший на встречу с агентом. Для восстановления связи с агентом руководство ЦРУ посылает опытного разведчика Роберта Маллинза в ГДР, где ему предстоит встретиться с недавно завербованным американцами сотрудником Министерства внешней торговли, который якобы должен стать новым курьером для московского агента. Выполнив поручение, Маллинз должен поступить в распоряжение британского резидента в Западной Германии Понса. Ранее они не встречались. В ГДР Маллинза арестовывают, а затем под его именем в ФРГ отправляется советский разведчик Волгин. Проникнув в логово британской разведки, он должен узнать имя работающего в Москве предателя и сорвать план диверсии, разработанный противником.

В ролях

Съёмочная группа

Прокат

Согласно списку кассовых лидеров советского кинопро­ката за 50 лет (с 1940-го по 1989 год включительно), который приводит киновед С. Кудрявцев, фильм Александра Файнциммера «Пятьдесят на пятьдесят» находится на 259-м месте. В общей сложности его посмотрели 31,9 млн зрителей.[1]

Напишите отзыв о статье "Пятьдесят на пятьдесят (фильм, 1972)"

Примечания

  1. [www.multiplex.ua/Page.aspx?id=366 ЧЕМПИОНЫ СОВЕТСКОГО КИНОПРОКАТА]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Пятьдесят на пятьдесят (фильм, 1972)

Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.