Пять сантимов (Франция)

Пять сантимов (фр. Cinq centimes) — номинал французских денежных знаков, равный ⁵⁄₁₀₀ французского франка, выпускавшийся в 1795—2001 годах в виде монет, а также в виде различных денежных суррогатов (металлических и бумажных, в том числе марок-денег).

Общегосударственные монеты

Чеканка монет в 5 сантимов начата в период Первой республики, в 1795 году. Рисунок монеты был выполнен генеральным гравёром Огюстеном Дюпре. Год чеканки обозначался годом республиканского календаря. Первоначально, в 4-5 (1795—1796) годах, номинал обозначался цифрами (5 centimes). В 1796 (5-м) году вес монет был увеличен, а номинал стал обозначаться словами (cinq centimes). Была произведена также перечеканка в 5 сантимов монет в 1 десим 4-5 годов. На перечеканенных монетах нередко оставался виден старый номинал в десимах.

В период Первой империи регулярная чеканка 5 сантимов не производилась. В 1808 году в Страсбурге небольшим тиражом была выпущена медная монета, практически не использовавшаяся за пределами Нижнего Рейна. Рисунок монеты выполнил Пьер-Жозеф Тиолье.

После провозглашения Второй империи в 1853 году начата чеканка монет нового образца, который разработал Жан-Жак Барр. Диаметр и вес монеты (по сравнению с ранее выпускавшимися) был уменьшен. Первоначально на монетах помещался портрет императора Наполеона III без лаврового венка (тип Tête nue), а с 1861 года — портрет императора в венке (тип Tête laurée). Новый портрет выполнил Альбер-Дезире Барр.

В 1871 году Третьей республикой начат выпуск новых 5-сантимовых монет. Диаметр и вес монет, установленные в период Второй империи, остались неизменными. Новый тип монет («Церера») разработал Эжен Удине. В 1898 году тип монет изменился. Новый тип монет («Дюпюи») разработал Жан-Батист-Даниэль Дюпюи.

Чеканка монет типа Дюпюи продолжалась до 1921 года, но уже в 1914 году был начат выпуск монет нового типа «Линдайё», который разработал Эдмон-Эмиль Линдайё. В 1939 году чеканка монет в 5 сантимов была прекращена.

В связи с инфляцией необходимость в использовании в обращении монет этого номинала отпала, и 1 января 1941 года 5 сантимов были изъяты из обращения.

В январе 1960 года была проведена денежная реформа, введён «новый франк», равный 100 старым. Сантимы вновь вернулись в обращение. Первоначально, в 1961 году, были выпущены монеты типа «Колос», рисунок которых разработал Раймон Жоли. В 1966 году их сменили 5 сантимов типа «Марианна». Тип новой монеты, чеканившейся до 2001 года, разработал Анри Лагрифул.

Аверс	Реверс	Диаметр, мм	Толщина, мм	Масса, г	Металл	Гурт	Годы чеканки	Примечания
Первая республика
		23		5	Медь		1795—1796 (4—5 годы)	Монетные дворы — Париж (A), Лимож (I), Нант (T), Лилль (W)
		28		10	Медь		1796—1800 (5—9 годы)	Монетные дворы — Париж (A), Мец (AA), Руан (B), Страсбург (BB), Лион (D), Лимож (I), Бордо (K), Орлеан (R), Нант (T), Лилль (W), Женева (G)
		28		10	Медь		1796—1799 (5—8 годы)	Перечеканка из 1 десима 4—5 годов. Монетные дворы — Париж (A), Мец (AA), Руан (B), Лион (D), Лимож (I), Лилль (W), Женева (G)
Первая империя (Наполеон I)
		28		8	Медь	гладкий	1808	Монетный двор — Страсбург (BB), тираж — 50 000.
Вторая империя (Наполеон III)
		25		5	Бронза		1853—1857	Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Лион (D), Бордо (K), Марсель (MA), Лилль (W)
		25		5	Бронза		1861—1865	Монетные дворы — Париж (A), Страсбург (BB), Бордо (K)
Третья республика
		25		5	Бронза		1871—1894, 1896—1898	Тип «Церера». Монетные дворы — Париж (A), Бордо (K)
		25		5	Бронза		1898—1917, 1920—1921	Тип «Дюпюи»
		19		3	Никель	гладкий	1914	Тип «Линдайё», подчёркнуты буквы «mes» на реверсе
		19	1,55	3	Медь-никель	гладкий	1917—1920	Тип «Линдайё»
		17	1,16	2	Медь-никель	гладкий	1920—1927, 1930—1938	Тип «Линдайё»
		17	1,1	1,5	Никель-медь-олово	гладкий	1938—1939	Тип «Линдайё»
Пятая республика
		19	2	3,4	Сталь	гладкий	1961—1964	Тип «Колос»; в 1959 году также был изготовлен прототип из бронзы, а в 1960 и 1961 годах чеканились пробные монеты.
		17	1,5	2	Медь-алюминий-никель 920/60/20	гладкий	1966—2001	Тип «Марианна»

Монеты заморских владений

В 1820 году французский франк объявлен законным платёжным средством на территории Французской Вест-Индии. В 1825 году была начата чеканка монет в сантимах с надписью «Французские колонии» (Colonies françaises). Использовались они, однако, не во всех французских колониях, а только в Вест-Индии, в основном — на Мартинике и Гваделупе.

До 1945 года денежной единицей Французской Экваториальной Африки официально был французский франк. В связи с тем, что правительство колонии выступило на стороне Сражающейся Франции, связь с Банком Франции и возможность получения из метрополии денежной наличности (в том числе разменных монет) отсутствовала. В 1943 году на монетном дворе Претории были отчеканены монеты, на которых была изображена символика Сражающейся Франции — Лотарингский крест и галльский петух. Монеты в 5 сантимов в обращение не были выпущены.

Аверс	Реверс	Диаметр, мм	Толщина, мм	Масса, г	Металл	Гурт	Годы чеканки	Примечания
Французские колонии
					Бронза		1825, 1827—1830	Карл X. Монетные дворы — Париж (A), Ла-Рошель (H). Тираж — 2 409 000
					Бронза		1839, 1841, 1843, 1844	Луи-Филипп I. Монетный двор — Париж (A). Тираж — 1 605 000
Французская Экваториальная Африка
					Алюминиевая бронза		1943	В обращение не выпущены

Осадные монеты

В 1814 году во время осады Антверпена небольшим тиражом были выпущены бронзовые и серебряные «осадные монеты» (monnaie obsidionale).

Аверс	Реверс	Диаметр, мм	Толщина, мм	Масса, г	Металл	Гурт	Годы чеканки	Примечания
Антверпен, осадные монеты
					Бронза		1814	Имеются разновидности: монограмма «N» или двойная «L» на аверсе, другие отличия деталей аверса, а также веса и размера
					Серебро		1814	Разновидности: монограмма «N» с венком и без венка

Денежные суррогаты

Выпуск различных денежных суррогатов (во французском языке принято название Monnaie de nécessité) происходил в различные периоды существования французского франка. Известны монетоподобные медные 5 сантимов Fabrique du Vast (Шербур), датируемые 1795 годом. Наибольшее распространение выпуск суррогатов получил в период Первой мировой войны (1914—1918) и в послевоенный период (1919—1924). В обоих этих случаях массовый выпуск суррогатов был вызван недостатком в обращении монет мелких номиналов, так объём чеканки монет не покрывал потребности обращения, а монеты из драгоценных металлов подвергались тезаврации.

Существует множество видов различных выпусков негосударственных денежных знаков — торговых палат (Франции, региональных палат, торговых палат муниципалитетов), муниципалитетов, частных предприятий. Если суррогаты торговых палат и муниципалитетов формально были обеспечены суммой, находившейся в казначействе, то частные выпуски, как правило, производились без всякого обеспечения.

Пять сантимов, как правило, был наименьшим из номиналов негосударственных денежных знаков.

Основные формы выпуска суррогатов в 5 сантимов:

• металлические (монетоподобные) — из алюминия и др. металлов и сплавов; круглые, восьмиугольные и др. форм (Кооперативное общество Флиз, Муниципальный комитет Ванв, Коммерческий и индустриальный синдикат Рошфор-сюр-Мер и мн.др.);
• бумажные (город Лилль);
• картонные — круглые, квадратные или прямоугольные (Эмиссионный банк Лилля, «Commerce Gaillacois» и др.);
• марки-деньги — почтовые марки, наклеенные на круглый жетон или помещённые в прозрачную капсулу. На обратной стороне жетона указывалось название предприятия (Анисовая настойка Мари Бризар, Газовое оборудование Жорж Топен, Шоколад Франсуа и мн.др.).

Литература

• Cuhaj G., Michael T. Standard Catalog of World Coins 1701-1800. — 5-е изд. — Iola: Krause Publications, 2010. — 1344 с. — ISBN 978-1-4402-1364-9.
• Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1801-1900. — 6-е изд. — Iola: Krause Publications, 2009. — 1296 с. — ISBN 978-0-89689-940-7.
• Cuhaj G.S., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1901-2000. — 40-е изд. — Iola: Krause Publications, 2012. — 2301 с. — ISBN 978-1-4402-2962-6.
• Cuhaj G.S., Michael T. Standard Catalog of World Coins 2001-Date. — 6-е изд. — Iola: Krause Publications, 2011. — 742 с. — ISBN 978-1-4402-1575-9.

Ссылки

• [franc.francais.free.fr/modules.php?name=franc&page=index&piece=5c Монеты в 5 сантимов на сайте franc.francais.free.fr]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Пять сантимов (Франция)

– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.