Пять пертских статей

Пять пертских статей (англ. Five Articles of Perth) — законопроект, предложенный королём Англии и Шотландии Яковом I (VI) в 1617 г., вводящий элементы англиканского богослужения в шотландскую пресвитерианскую церковь. Введение этого закона стало одной из причин национального восстания в Шотландии в 1638 г.

После успешного осуществления «якобитского компромисса» в шотландской церкви (восстановление епископата и подчинение церковной иерархии королю), король Яков VI, во многом под влиянием английской церкви, перешел к реформированию пресвитерианского богослужения, стараясь приблизить его к обрядам, принятым в Англии. В 1617 г., во время поездки по Шотландии, король выступил с предложением введения пяти новых элементов в литургию:

• коленопреклонение при причастии;
• празднование Рождества;
• личный обряд причастия;
• личный обряд крещения;
• конфирмация.

«Пять статей» короля Якова VI были восприняты в шотландском обществе как попытка реставрации католических обрядов и вызвали бурю возмущения в стране. Они затрагивали не только духовенство, но и простых прихожан, не желавших изменения догматов и обрядов церкви. Генеральная ассамблея шотландской церкви отвергла статьи в ноябре 1617 г. Раздраженный король созвал в Перте новую «национальную ассамблею» из своих сторонников, которая незначительным большинством утвердила законопроект, получивший название «Пяти пертских статей».

Этот шаг стал серьёзной ошибкой Якова VI, поскольку на волне недовольства королевскими нововведениями начало складываться новое оппозиционное королю движение в шотландском обществе. Осознавая это, Яков, добившись в 1621 г. утверждения «Пертских статей» парламентом страны, не стал настаивать на их неукоснительном соблюдении. Осторожная политика, идеологом которой стал архиепископ Сент-Эндрюсский Джон Споттисвуд, позволила временно удержать равновесие в шотландском обществе. Однако, после вступления на престол Карла I церковная политика королевской власти стала более прямолинейной, что в 1638 г. вызвало общенациональное восстание в Шотландии. Генеральная ассамблея мятежной Шотландии в 1638 г. отменила действие «Пяти пертских статей».

После Реставрации Стюартов в 1660 г. «Пять статей» вновь вступили в силу, однако фактически игнорировались шотландской церковью.

Отрывок, характеризующий Пять пертских статей

Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.