Гитлер, Клара

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пёльцл, Иогана»)
Перейти к: навигация, поиск
Клара Гитлер
Klara Hitler
Имя при рождении:

Клара Пёльцль

Место рождения:

Спиталь, Вайтра, Австрийская империя

Место смерти:

Линц, Австро-Венгрия

Отец:

Йохан Баптист Пёльцль

Мать:

Иоганна Гюттлер

Супруг:

Алоис Гитлер

Дети:

Густав Гитлер
Ида Гитлер
Отто Гитлер
Адольф Гитлер
Эдмунд Гитлер
Паула Гитлер

Кла́ра Ги́тлер (нем. Klara Hitler, 12 августа 1860, Вайтра, Австрийская империя — 21 декабря 1907, Линц, Австро-Венгрия) — жена Алоиса Гитлера, мать Адольфа Гитлера.





Биография

В девичестве — Клара Пёльцль (нем. Klara Pölzl).

Родители — крестьяне:

У Клары Пёльцль было пять братьев и пять сестёр. Все братья и сёстры умерли очень молодыми, за исключением двух сестёр.

  • Иоганн (1849-на первом году жизни), Франц (1855- на первом году жизни), Иозеф (1857—1878), Антон (1858—1863), Карл Борис (1864—1865).
  • Мария (1851—1855), Барбара (1834—1855), Иоганна (1863-29.03.1911 — замужем не была, была горбатая, умерла от диабетической комы, завещала своему любимцу — Адольфу Гитлеру — самую большую часть своего состояния), Мария (1867-на первом году жизни), Терезия (Шмидт) (1868—1935, вышла замуж за богатого крестьянина и продолжила род Гитлеров).

После школы Клара в 13 лет устроилась к Алоису Гитлеру домработницей. Клара являлась двоюродной племянницей Алоиса,[1] дочерью его единокровной сестры.

В 1880 году по настоянию второй жены Алоиса Франциски вынуждена была вернуться домой к матери.

В 1885 году после смерти второй жены Алоиса Гитлера, Клара и Алоис поженились. Разрешение на женитьбу было получено из Рима, так как католическое епископство в Линце не дало разрешение из-за близкого родства.

Алоис был на 23 года старше Клары, а Клара к моменту женитьбы уже была беременна, так как еще до смерти Франциски опять появилась в доме Алоиса, как домработница.

Эрих Фромм считал её женщиной положительной, благоразумной, трудолюбивой и ответственной.[2] Всю свою семейную жизнь она заботилась о муже и детях и содержала дом. Её любили и уважали не только родные дети, но и те, кому она была мачехой.

Свои обязанности по дому Клара исполняла незаметно и добросовестно, она регулярно, повинуясь пожеланию супруга, посещала церковь и даже уже после вступления в брак так и не смогла полностью преодолеть прежнего статуса служанки и содержанки, каковой она и пришла в дом Алоиса. И годы спустя она с трудом видела себя супругой «господина старшего чиновника» и, обращаясь к мужу, называла его «дядя Алоис».[3]

Дети

Клара родила шестерых детей:

  • Густав Гитлер (10 мая 1885 — 8 декабря 1887). Родился через 280 дней после смерти второй жены Алоиса.
  • Ида Гитлер (23 сентября 1886 — 2 января 1888). Умерла от дифтерии через 25 дней после смерти брата Густава.
  • Отто Гитлер (1887—1887) — умер вскоре после рождения.
  • Адольф Гитлер (20 апреля 1889 — 30 апреля 1945).
  • Эдмунд Гитлер (24 марта 1894 — 28 февраля 1900). Умер от оспы.
  • Паула Гитлер (21 января 1896 — 1 июня 1960).

Смерть

После смерти мужа в 1903 году Клара с детьми переехала в город Линц. В 1907 году Кларе был поставлен диагноз рак молочной железы, после чего Клара легла в больницу «Die Barmherzigen Schwestern» («Милосердные сестры») в городе Линц.

18.01.1907 года ей была сделана тяжёлая операция, продолжавшаяся целый час.

Через одиннадцать месяцев (21 декабря 1907 года в 2 часа утра) она скончалась. Похоронена вместе с мужем на кладбище у Собора Св. Михаила в Леондинге, пригороде Линца.

28 марта 2012 австрийские власти снесли памятник с могилы родителей А. Гитлера[4][5].

Напишите отзыв о статье "Гитлер, Клара"

Литература

  • Эрих Фромм, «Анатомия человеческой деструктивности», Глава 13.
  • [www.amazon.de/Klara-Hitler-Muttersein-im-Patriarchat/dp/3922499805 Klara Hitler. Muttersein im Patriarchat] Christa Mulack ISBN 3922499805
  • Вернер Мазер. Адольф Гитлер. 2004. ISBN 985-438-404-7
  • Фест И. Адольф Гитлер. В 3-х томах. Том 1 / Перевод А. А. Фёдоров. — Пермь: Алетейя, 1993. Глава V стр.87; ISBN 5-87964-006-X, 5-87964-005-1; Том 2 / Перевод А. А. Фёдоров, Н. С. Летнева, А. М. Андронов. — Пермь: Алетейя, 1993. ISBN 5-87964-007-8, 5-87964-005-1; Том 3 / Перевод А. М. Андронов, А. А. Федоров. — Пермь: Алетейя, 1993. ISBN 5-87964-005-1, 5-87964-008-6 /// Fest, J. Hitler. Eine Biografie. — Berlin: Propyläen, 1973.

В художественных произведениях

В фильме «Гитлер: Восхождение дьявола» (2003) её сыграла Стокард Чэннинг.

Ссылки

  • [www.hrono.info/biograf/bio_p/pelcel.html Кто был кто в Третьем рейхе. Биографический энциклопедический словарь. М., 2003 ]
  • [www.exordio.com/genealogias/individual.php?pid=IND003&ged=fam-hitler.ged Состав семьи]  (нем.)
  • [www.spartacus.schoolnet.co.uk/GERhitlerK.htm Биография. Spartacus Educational]  (англ.)

Примечания

  1. Vgl. Ian Kershaw: Hitler, 1889—1936, Stuttgart 1998, S. 37.
  2. Эрих Фромм, «Анатомия человеческой деструктивности», Глава 13.
  3. Фест И. Адольф Гитлер. В 3-х томах. Том 1 / Перевод А. А. Фёдоров. — Пермь: Алетейя, 1993. Глава V стр.87; ISBN 5-87964-006-X, 5-87964-005-1; Том 2 / Перевод А. А. Фёдоров, Н. С. Летнева, А. М. Андронов. — Пермь: Алетейя, 1993. ISBN 5-87964-007-8, 5-87964-005-1; Том 3 / Перевод А. М. Андронов, А. А. Федоров. — Пермь: Алетейя, 1993. ISBN 5-87964-005-1, 5-87964-008-6 /// Fest, J. Hitler. Eine Biografie. — Berlin: Propyläen, 1973.
  4. [top.rbc.ru/society/30/03/2012/644127.shtml Австрийские власти ликвидировали могилу родителей Гитлера]
  5. [www.newsru.com/world/30mar2012/hitlergrave.html В Австрии снесли памятник на могиле родителей Гитлера]

Отрывок, характеризующий Гитлер, Клара

– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.