Парселл, Эдвард Миллс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пёрселл Э. М.»)
Перейти к: навигация, поиск
Эдвард Миллс Парселл
англ. Edward Mills Purcell
Дата рождения:

30 августа 1912(1912-08-30)

Место рождения:

Тэйлорвиль, Иллинойс, США

Дата смерти:

7 марта 1997(1997-03-07) (84 года)

Место смерти:

Кембридж, Массачусетс, США

Страна:

США

Научная сфера:

физика

Научный руководитель:

en:Kenneth Bainbridge

Награды и премии:

Нобелевская премия по физике (1952)
Премия памяти Рихтмайера (1953)
Медаль Эрстеда (1967)
Лекция Карла Янского (1976)
Национальная научная медаль США (1979)
Премия Макса Дельбрюка (1984)
Премия Беатрис Тинслей (1988)

Эдвард Миллс Парселл (также Пёрселл, англ. Edward Mills Purcell; 30 августа 1912, Тэйлорвиль, Иллинойс, США — 7 марта 1997, Кембридж, Массачусетс, США) — американский физик, лауреат Нобелевской премии по физике в 1952 г. (совместно с Феликсом Блохом) «за развитие новых методов для точных ядерных магнитных измерений и связанные с этим открытия».



Биография

Парселл получил степень бакалавра по электрическому инженерному делу в университете Пердью. Степени магистра и доктора по физике он получил в Гарвардском университете. Во время Второй мировой войны работал в МТИ в лаборатории излучений над развитием СВЧ радара. После войны Парселл возвращается в Гарвард. В 1945 г. он, вместе со своими коллегами Паундом и Торри, открывает явление ядерного магнитного резонанса. ЯМР дал учёным элегантный и точный метод определения химической структуры и свойств материалов и широко используется в настоящее время в физике и химии. Он также является основой метода ЯМР-изображений — одного из наиболее важных достижений в медицине XX-го века. За открытие ЯМР Парселл и Блох были удостоены Нобелевской премии.

Парселл также внёс вклад в астрономию — он впервые зарегистрировал радиоизлучение нейтрального водорода в космосе (излучение с длиной волны 21-см), при помощи которого удалось впервые взглянуть на спиральные рукава Млечного Пути. Этот метод до сих пор является одним из самых важных в радиоастрономии. Кроме того он внёс значительный вклад в физику твёрдого тела — изучением релаксации спинового эха, релаксации ядерного магнитного момента, отрицательной спиновой температуры. Совместно с Норманом Рамзеем он был первым, кто поставил под сомнение правильность CP-симметрии в физике элементарных частиц.

Парселл получил много наград за свою научную, образовательную и гражданскую работу. Он был научным советником президентов Дуайта Эйзенхауэра, Джона Кеннеди и Линдона Джонсона. Парселл был президентом Американского физического общества, членом Американского философского общества, членом академии наук США, членом Американской академии наук и искусств. В 1979 г. Парселл был награждён национальной медалью науки (США).

С развитием квантовой оптики и нанотехнологий имя Парселла часто упоминается с таким понятием как фактор Парселла, который характеризует связь излучателя с определенной модой пространства.

Напишите отзыв о статье "Парселл, Эдвард Миллс"

Ссылки

  • Храмов Ю. А. Парселл Эдвард Милc (Purcell Edward Mills) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 207. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
  • [www.nap.edu/readingroom/books/biomems/epurcell.html Биография на сайте академии наук США] (англ.)
  • [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1952/ Информация с сайта Нобелевского комитета] (англ.)

Отрывок, характеризующий Парселл, Эдвард Миллс

Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.