Петр III Монг
| Петр III Монг |
Патриарх Петр III Монг (греч. Πατριάρχης Πέτρος Γ΄ Μογγός; ум. 490) — патриарх Александрийский (482—490 по греческой традиции; 477—490 по коптской традиции), видный деятель антихалкидонской партии в Александрийской церкви.
Биография
После Халкидонского Собора Петр Монг был активным защитником миафизитской христологии против учения Халкидонского собора, преемствуя кафедру в 477 году после смерти патриарха Тимофея II Элура. Однако, византийский император Зенон пожелал вновь видеть александрийским патриархом Тимофея Салофакиола — халкидонита, сменившего Элура в 460 году — и приговорил Монга к смертной казни. Монг бежал и скрывался до 482 года.
В 481 году Иоанн Талаиа сменил Тимофея Салофакиола на патриаршем престоле. Но когда Иоанн отказался подписать «Формулу единства» — Энотикон императора Зенона, император изгнал его и согласился признать Петра Монга в качестве законного Патриарха при условии, что тот подпишет Энотикон. Монг подчинился. После того как он стал правящим епископом, он подписал примирительный документ и отправил уведомление о своём правопреемстве другим патриархам. Патриарх Акакий Константинопольский внёс его в диптихи как Патриарха Александрийского. Тимофей Константинопольский сообщает о том, что когда в 482 году Петр Монг подписал «Энотикон» императора Зенона, не содержавшего анафемы Халкидонского собора; то несогласные монофизиты отделились по этой причине от Петра Монга, а так как они не имели епископа (главы христианской общины), то получили название безглавые (акефалы).
Папа Симплиций (468—483) сразу же запротестовал против принятия «еретика» Петра Монга в церковное общение и потребовал, чтобы это принятие было отменено. Иоанн Талаиа бежал в Рим, где он был встречен папой Феликсом III, который отказался признать Монга и защитил права Талайи. В Риме поставили Петру Монгу в упрёк, что он является приверженцем Евтихия, осуждённого в Халкидоне. Феликс III отправил посольство в Константинополь и потребовал от Акакия держать ответ перед папским трибуналом. Римский собор объявил патриарха Акакия лишённым кафедры, поскольку он, по мнению папства, «поддерживает церковное общение с еретиком Петром Монгом». Этот раскол, продлившийся 519 года, получил название Акакианская схизма.
Древлеславянская Кормчая
В Древлеславянской Кормчей имя греч. Πέτρος Μογγός было переведено как ст.-слав. Петр Гѹгънивый — Петр Гугнивый (μογί-λᾰλος — «косноязычный»).
В позднейших легендах
Некоторые исследователи полагают, что имя «известного ересиарха» Петра Монга было перенесено на мифического основателя «ереси латинян» — Петра Гугнивого, который якобы жил вскоре после Седьмого вселенского собора[1]. В частности, Пётр Гугнивый упоминается в «Повести временных лет» и «Сказании о немеческом прельщении».
Напишите отзыв о статье "Петр III Монг"
Примечания
- ↑ Павлов А. С. [www.byzantium.ru/library/pavlov.pdf Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян]. — СПб., 1878. — С. 23—25.
Ссылки
- [www.catholic.uz/tl_files/library/books/Pravoslavie_Katolichestvo/page11.htm Христологические споры: схизма Акакия] // Вильгельм де Фрис. Православие и Католичество.
- [www.i-u.ru/biblio/archive/kartashev_vel/07.aspx Халкидонская проблема в понимании русских мыслителей] // Карташёв А. В. Вселенские соборы.
- [www.newadvent.org/cathen/11770a.htm Catholic Encyclopedia] New York: Robert Appleton Company. 1913.
- «Peter Mongo» in: The Oxford Dictionary of the Christian Church., F. L. Cross & E. A. Livingstone (ed.), London: Oxford University Press, 1974, p. 1074.
Отрывок, характеризующий Петр III Монг
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
