Пётр I Петрович
| Пётр I Petar I<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| Коронация: | 1782 | ||
| Предшественник: | Василий III и Савва | ||
| Наследник: | Пётр II | ||
| Рождение: | 1748 Негуши, Черногория | ||
| Смерть: | 18 октября 1830 Цетинье, Черногория | ||
| Род: | Петровичи-Негоши | ||
| Отец: | Марк Петрович-Негош | ||
| Мать: | Анчелия Мартинович | ||
Пётр I Петрович Негош (серб. Петар I Петровић Његош, 1748 — 18 октября 1830, Цетинье) — митрополит и правитель Черногории. Канонизирован Сербской православной церковью в лике святителя под именем Пётр Цетинский.
Содержание
Биография
Начало правления
Пётр I Петрович Негош родился в Негушах в 1748 году. В 17 лет стал дьяконом. В 1765 г. он отправился на обучение в Россию. В 1779-м Пётр входил в состав черногорской делегации, которая в Вене просила у австрийской императрицы Марии Терезии о покровительстве и финансовой помощи княжеству.
Убийство Стефана Малого и провозглашение Арсения Пламенаца владыкой княжества (он, также как и его предшественник, не являлся членом династии Петровичей-Негошей) опять привело Черногорию к анархии. После смерти Пламенаца Черногорский собор избрал на престол Петра.
Из Карловцев, где он был коронован, Пётр отправился в Россию в целях улучшения отношений с русским двором после периода правления Стефана Малого. Владыку Петра и его будущего секретаря Франческо Дольчи де Висковича ожидал недружественный прием. Князь Григорий Потемкин выслал его из Санкт-Петербурга. Одна из версий гласит, что причиной этому послужило то, что владыка встретился с сербским генералом Семеном Зоричем, недоброжелателем князя. Не исключено и то, что в Санкт-Петербурге узнали об отношениях Черногории и Австрии.
Императрица Екатерина пригласила владыку к себе на прием ещё до того, как он покинул границу империи, но Петр был глубоко оскорблен. По возвращении на родину он поклялся, что ноги его не будет в России. Однако, по возвращении из Санкт-Петербурга, Петр заявил: «Тот, кто против России, тот против всех славян», так как Российская империя была верной союзницей Черногории со времен Петра и до самой революции 1917 года в России).
Конфликт с Османской империей
Когда в 1785 г. Петр находился в России, княжество Черногория подверглась нападению скадарского визиря Махмуда-паши Бушатлия, который утверждал, что он потомок Станко Черноевича. Бушатлия добрался до Цетинья, где он сжег Цетинский монастырь. Когда Петр вернулся на родину, Австрия и Россия откликнулись на призыв помочь владыке в оборонительной войне против подданного Османской империи. 13 августа 1787 г. Порта объявила войну России. В эту войну также должна была вступить Австрия, как союзник России. Между Австрией и Россией было, несмотря на все уверения в дружбе, слишком много недоверия и зависти. Когда Россия, призывая своих соплеменников к борьбе, послала в Черногорию майора Саву Мирковича, в Вене посчитали что от этого соглашения союзников ей только вред и Австрия послала двоих офицеров, Филипа Вукасовича и Людвига Пернета. Действия Мирковича в Черногории были направлены против австрийских поисков выгоды, представляя её черногорцам как противника православия. Вукасович поддерживает Йована Радонича, Петровского проавстрийского конкурента.
Австрия и Россия в 1791 и 1792 гг. закончили войну с Османской империей, и Черногория столкнулась со старым врагом — Махмудом Пашой Бушатлией. В дополнение к многочисленным армиям была организованная специальная, распространяющая розни, среди племен в горах Черногории, и в части свободной Черногории. В критический момент накануне нападения Османской империи, Петр собрал черногорцев и горцев(Brđani)(термин для жителей горного района Черногории и Сербии) и был подписан закон (присяга) под названием Стега.
В 1796-м черногорцы одержали две крупные победы в Лешанской нахии — битва под Мартиничами и битва при Крусах. В битве при Крусах 3 октября 1796 г. 30-тысячное османское войско во главе с Махмудом-пашой Бушатлией и семь французских офицеров были разбиты 6-тысячным черногорским войском. Сам Махмуд-паша Бушатлия был убит в бою, его голову, как символ победы Черногории отнесли в Цетинский монастырь, в месть за то, что он сделал с Цетинским монастырём. Черногория полностью освободилась от власти Османской империи.
При митрополите Петре Черногория получила первый письменный законник 1798 года. Также был введен орган власти, который назывался Правительство суда черногорского и брданского.
Конфликт с Наполеоном
В 1806-м армия Наполеона Бонапарта стремилась укрепить свою власть в Черногории, наступая с Которской бухты. Армия епископа Петра, русские войска и русский флот во главе с адмиралом Сенявиным, вынудили французские войска отступить даже из Дубровника.
Российский император Александр I, пытался уговорить епископа Петра передать Бока Которский залив Австрийской империи, но епископ не согласился так, как черногорские силы дошли до Херцег-Нови. Александр I изменил своё отношение и помог отбить черногорцам Корчулу и Брач.
Далее наступление прерывается, когда великий французский флот наступает, а русский вынужден отступить, чтобы защитить Ионические острова. В соответствии с Тильзитским миром 1807 года, подписанный в ходе столкновений между французскими и русскими войсками, Бока Которский залив был передан Франции. В войне 1807—1812 османские войска, которых поддерживали французские отряды, нападали на Черногорию по всей границе, а черногорцы не успевали отбить все нападения. Владыка Петр был в постоянном контакте с Карагеоргием во время Первого сербского восстания и заключает с ним союз для освобождения покоренных сербских земель, и с этой целью проводится значительная борьба с турками. В 1813-м черногорцы, Россия и Великобритания повторно захватили Которский залив. Венский конгресс, прошедший в том же году, вернул Которскую бухту Австрийской империи, а Черногория не была признана в качестве суверенного государства.
После этого разочарования, Черногория сильно пострадала. Тысячи черногорцев умерли от голода, сотни эмигрировали в Княжество Сербия и Российскую империю. В 1820 году горцы из Морачи во главе с сердаром Мркоем Миюшковичем (Мркоје Мијушковић) разбили главные турецкие войска из Боснии на севере Черногории.
У Петра был план создания славяно-сербского государства, которое включало бы Боснию, Сербию, Черногорию, Которский залив и Хорватию со столицей в Дубровнике. Править должны были русский царь и царь сербов. В то время владыка Пётр был регентом сербского царя. План осуществить в то время было невозможно, поэтому он остался безуспешным.
Пётр был готов назначить Георгия Савовича Петровича (Ђорђије Савов Петровић) наследником, но он предпочел армию и стал офицером. Таким образом 20 января 1827 его преемником стал Радет Томович (Фомович) Петрович (Радет Томов Петровић), будущий Петр II Петрович.
Владыка Пётр I Петрович Негош умер в 1830 году.
Работы
- Поучење у стиховима (Поученье в стихах)
- Синови Иванбегови (Сыновья Иван-бэя)
- Пјесма Карађорђу (Стих Карагеоргию)
- Српско Бадњи вечеTo (Сербский канун Рождества)
Отношения с Россией
Пётр был в России с дипломатической миссией. Выступал за создание славяно-сербского государства под эгидой русского царя. См. Потенциальные территории Российской империи.
Память
- Памятник на территории Национального технического университета Украины «Киевский политехнический институт» в сквере возле научно-технической библиотеки университета. Открыт в июне 2013 года[1]
Напишите отзыв о статье "Пётр I Петрович"
Примечания
- ↑ [allprices.com.ua/news/Novosti_Kieva_i_oblasti/65654-V-parke-KPI-otkrili-pamyatnik-intelligentnomu-vla.html В парке КПИ открыли памятник интеллигентному владыке]
Ссылки
- [www.rastko.org.rs/rastko-cg/povijest/sveti_petar_cetinjski-kratka_istorija_crne_gore_c.html Проект Растко: Святой Пётр Цетинский]
- [www.njegos.org/petrovics/slavserb.htm Славяно-сербская держава]
Отрывок, характеризующий Пётр I Петрович
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
