П-032
Поделись знанием:
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
| П-032<tr><th>Производитель:<td>НПО «Труд» (Куйбышев)</tr><tr><th>Годы производства:<td>1985—1991</tr><tr><th>Тип:<td>2-цилиндровый оппозитный двухтактный воздушного охлаждения</tr> | |
| Технические характеристики<tr><th>Объём:<td>0,44 л</tr><tr><th>Мощность:<td>32 л.с. на 6600 оборотах</tr><tr><th>Степень сжатия:<td>7,0</tr><tr><th>Диаметр цилиндров:<td>72 мм</tr><tr><th>Количество цилиндров:<td>2</tr><tr><th>Клапаны:<td>петлевая продувка</tr><tr><th>Топливная система:<td>карбюраторная</tr><tr><th>Тип топлива:<td>АИ-93 + МС20 (25:1)</tr><tr><th>Система охлаждения:<td>воздушного охлаждения</tr><tr><th>Удельный расход топлива:<td>0,43 кг/(л.с.·ч)</tr> | |
| Размеры |
П-032 — поршневой двухцилиндровый двухтактный двигатель малой мощности. Основное применение — для небольших беспилотных разведчиков.
Разработка двигателя была начата в 1984 г. по заданию ОКБ А.С. Яковлева для нового беспилотного аппарата (изделие «61»). Первые заводские стендовые испытания опытного образца прошли в феврале 1985 г. В январе 1988 г. двигатель прошёл государственные испытания. В 1989 г. двигатель запустили в серийное производство на заводе НПО «Труд» (Куйбышев). Всего изготовлено более 150 экз.
Содержание
Конструкция
Двухцилиндровый оппозитный двухтактный двигатель воздушного охлаждения. Является развитием двигателя П-020, но существенно отличался от него. Так как двигатель рассчитывался на небольшой ресурс, то также как на П-020 были применены безгильзовые цилиндры из алюминиевого сплава. На поверхность зеркала цилиндра нанесено износостойкое напыляемое покрытие.
Газообмен реализован по петлевой схеме. Двигатель оборудован кривошипно-камерной системой и лепестковым обратным клапаном на входе в картер. Смесеобразование происходит с помощью беспоплавкового карбюратора АК-32 с высотным корректором. Карбюратор общий для двух цилиндров, установлен на входе в картер. Основной серийный двигатель был безредукторным, на дальнейших модификациях был предусмотрен редуктор, и муфта разъединения. Запуск осуществляется от наземного стартера. Высотность двигателя — до 3000 м. В качестве горючего используется смесь бензина АИ-93 и масла МС20 в пропорции 25:1.
Модификации
- П-032 — основной серийный вариант. Мощность 32 л. с., вес 13,1 кг (по другим данным 12,5 кг), безредукторный. Удельный расход горючего 0,43кг/(л. с.·ч)
- П-032МР — форсированный редукторный вариант П-032. Мощность 38 л. с., принудительный обдув. Выпускался малой серией.
- П-032-71 — проект форсированного редукторного варианта, использовавший разработки по П-032МР. Имел муфту разъединения, позволяющую запускать двигатель при неподвижном тянущем винте. Разрабатывался в октябре—ноябре 1992 г. для беспилотного аппарата «Бекас» (изделие «71») Мощность 24/33 л. с., вес 25 кг.
Применение
П-032 устанавливался на серийном беспилотном аппарате «Пчела-1Т», на опытных «Москит» и «Шмель-1». Вариант двигателя П-032-71 предполагалось использовать в проекте аппарата «Бекас»
Напишите отзыв о статье "П-032"
Литература
- Котельников В. Р. Отечественные авиационные поршневые моторы (1910—2009). — М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2010. — 504 с. — ISBN 978-5-91244-017-5.
Ссылки
- [engine.aviaport.ru/issues/08/page35.html Янкевич Ю. Ермаков А. «Так мы начинали»// Двигатель № 2, 2000 г.]
- [www.engine.saminfo.ru/p032.htm Двигатель П-032МР на сайте ОАО «Самарское конструкторское бюро машиностроения»]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий П-032
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
