П-5

П-5
по кодификации НАТО: SS-N-3c «Shaddock»
ПКР П-5 в экспозиции Центрального музея Вооружённых Сил, Москва.
Тип	Противокорабельная ракета
Статус	снята с вооружения
Разработчик	ОКБ-52 (НПО Маш)
Главный конструктор	В. Н. Челомей
Начало испытаний	август 1957 - январь 1959
Принятие на вооружение	19 июня 1959 года
Основные эксплуатанты	ВМФ СССР
Модификации	П-5Д
↓Все технические характеристики
Изображения на Викискладе

П-5 (индекс УРАВ ВМФ — 4К34, по классификации МО США и НАТО: SS-N-3c Shaddock) — советская крылатая противокорабельная ракета для запуска с подводных лодок. Комплекс был принят на вооружение ПЛ в 1959 году. Разработка велась в ОКБ-52. Разработка и создание комплекса отмечены Ленинской премией, предприятие награждено орденом Ленина.

Первая в мире ракета с автоматически раскрывающимся в полёте крылом, стартующая из герметичного контейнера, имеющего минимальные габариты. Данные решения признаны классическими в отечественном и мировом ракетостроении и применялись практически во всех последующих разработках в этой области. Старт ракеты производился из надводного положения подводной лодки.

Комплекс предназначался для поражения административных, промышленных, военных объектов и военно-морских баз, расположенных как на побережье, так и в глубине территории противника.

Модификации

П-5Д

Ракета П-5Д (индекс УРАВ ВМФ — 4Д95) являлась модификацией ракеты П-5 за счёт включения в состав системы управления КР доплеровского измерителя скорости угла и сноса, а также введения более точных курсовых гироскопов, чем обеспечивалась повышенная точность попадания в цель. На базе П-5Д разработаны комплексы морского и наземного базирования (С-5).

Тактико-технические характеристики

• Масса: 4300 кг
• Дальность стрельбы: 500 км
• Скорость полёта: 1250 км/ч
• Боевая часть:
  • Фугасная
  • Ядерная — типа РДС-4, 200 кт (позднее 650 кт)
  • Масса БЧ — 800—1000 кг
• Маршевый двигатель: ТРД КРД-26
  • Тяга — 2,25 т
• Ускорители: 2×РДТТ
  • Общая тяга — 36,6 т
  • Время работы — 2 сек.

Литература

• Поляченко В. За явным преимуществом (рус.) // Крылья Родины. — М., 1993. — № 1. — С. 11-12. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-2701&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-2701].
• Широкорад А. Б. Оружие отечественного флота. 1945-2000 / Под общ. ред. А. Е. Тараса. — Мн.: Харвест, 2001. — 656 с. — (Профессионал). — ISBN 985-13-0183-3.

Отрывок, характеризующий П-5

Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.