П-8

Поделись знанием:
(перенаправлено с «П-8 (радиолокационная станция)»)
Перейти к: навигация, поиск
П-8
Назначение подвижная двухкоординатная РЛС дежурного режима
Государственная принадлежность СССР СССР
Разработчик Нижегородский научно-исследовательский институт радиотехники[1]
Начало эксплуатации 1950

П-8 "Волга" - ( по классификации МО США и НАТОKnife Rest A) — советская наземная радиолокационная станция дальнего обнаружения, работавшая в метровом диапазоне волн. Первая советская РЛС кругового обзора. По сравнению с существующими советскими станциями (РУС-2, РУС-2с и П-3), новая станция обладала целым рядом преимуществ. Разработана в 1950 году в Горьковском НИИ радиотехники. За создание коллектив разработчиков, возглавляемый Е. В. Бухваловым, был удостоен Государственной премии (1952). После прохождения полевых испытаний (1949—1950 гг.) была принята на вооружение Советской Армией и широко использовалась в войсках ПВО, ВВС и ВМФ.





ТТХ

  • Дальность обнаружения самолетов в режиме кругового обзора при высоте полета до 8000 м — 150 км.
  • Разрешающая способность по дальности — не хуже 2,5 км, по азимуту — 24°.
  • Мощность в импульсе — от 70 до 75 кВт.
  • Чувствительность приемника — не хуже 7 мкВ.
  • Общая масса станции — около 17 т.

Особенности конструкции

Усовершенствования

Новое 30-метровое антенно-мачтовое устройство, разработанное в 1951 году, позволило увеличить дальность обнаружения самолётов, летающих на так называемых средних высотах (10—16 км). С новым устройством, получившем название «Унжа», станция могла обнаруживать такие самолёты на расстояниях 200—250 км. Для низколетящих самолётов дальность обнаружения также увеличилась на 60—70 %.

Дальнейшим усовершенствованием П-8 стала новая радиолокационная станция П-10 («Волга А»), прошедшая испытания в 1953 году.

Источники

  • Лобанов М. М. [hist.rloc.ru/index.htm Развитие советской радиолокационной техники]. — Воениздат, 1982.

Напишите отзыв о статье "П-8"

Примечания

  1. [www.nniirt.ru/oldrls РЛС прошлых лет | ОАО «ФНПЦ «ННИИРТ»]


Отрывок, характеризующий П-8

Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.