Игнатов, Павел Анатольевич
Поделись знанием:
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
(перенаправлено с «П. А. Игнатов»)
| Павел Игнатов | |
| Имя при рождении: |
Павел Анатольевич Игнатов |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
Па́вел Анато́льевич Игна́тов (р. 19 июля 1975, Обнинск, Калужская область, РСФСР, СССР) — российский кинорежиссёр, кинооператор, сценарист, продюсер.
Содержание
Биография
Родился и вырос в Обнинске Калужской области. В 1992 году окончил в Обнинске Гуманитарный центр[1][2].
В 2002 году окончил кинооператорский факультет Всероссийского государственного института кинематографии имени С. А. Герасимова (ВГИК), мастерская Л. И. Калашникова[1][3].
В одной из курсовых работ во ВГИКе снимал танцы, поставленные обнинским хореографом Галиной Барбарыкиной.[4]
В 2000 году вместе c Татьяной Гладкой, учившейся на режиссёрском факультете ВГИКа, снял как оператор дипломный документальный фильм «Весёлый дилижанс» — об обнинской детской кантри- и блюграсс-группе «Весёлый дилижанс»; позже этот фильм получил несколько призов.
В 2002 году дебютировал как кинооператор с художественным фильмом «Оторви да брось» режиссёра Ж. Соколовой, получившим I премию фестиваля «Святая Анна».
В 2004 году основал вместе с Алексеем Гордеевым кинокомпанию «Глаzz», снявшую в том же году единственный фильм «Hello, Дохлый!», в котором Гордеев выступил как режиссёр, а Игнатов как оператор.
Одной из лучших операторских работ Игнатова считается фильм «Живой» (2006).[5]
В 2006 году начал работать как кинорежиссёр с примерно 30-й серии сериала «Кадетство»[5]. Позже в интервью рассказывал об этом:
Я сам к этому стремился. А произошло это во время съемок сериала «Кадетство», куда меня пригласили оператором. Стать главным на съёмочной площадке меня вынудила производственная необходимость: из-за жёсткого графика режиссёру Сергею Арланову уже надо было приступать к монтажу первых серий, а кто-то должен был параллельно снимать дальше. Я сумел убедить в том, что справлюсь, и получил шанс, который нельзя было не использовать.[1]
Участие в творческих организациях
- Член Союза кинематографистов России (с 2007)[3]
Награды и премии
- 2002 — дипломный документальный фильм 2000 года Татьяны Гладкой (режиссёр) и Павла Игнатова (оператор) «Весёлый дилижанс» стал лучшим дипломным фильмом на фестивале ВГИК и лауреатом фестиваля «Дебют Кинотавра».[3]
Фильмография
Режиссёр
- 2014 — Военный корреспондент
- 2013 — Самый длинный день
- 2013 — Ищу мужчину
- 2013 — Я буду рядом
- 2010 — Дежурный ангел
- 2010 — Слон и моська
- 2010 — Дежурный ангел
- 2009 — Цыганки
- 2008 — Управа
- 2007 — Созданы друг для друга
- 2006 — 2007 — Кадетство
Сценарист
Оператор
- 2013 — Она не могла иначе
- 2007 — Комната потерянных игрушек
- 2006 — 2007 — Кадетство
- 2006 — Ненасытные
- 2006 — Живой
- 2004 — Русское
- 2004 — Hello, Дохлый!
- 2003 — Удачи тебе, сыщик!
- 2003 — Зачем тебе алиби?
- 2002 — Трое против всех
Продюсер
Библиография
- [www.obninsk.ru/news/?id=1907 Фильм «Живой» обещает стать одной из самых ярких премьер 2006 года. Его оператор-постановщик — выходец из Обнинска Павел Игнатов] // НГ-регион. — 29 сентября 2006 года.
- [aif.udm.ru/news/2008-01-09/8217 В новом фильме Павла Игнатова будет звучать музыка ижевской группы] // Новости Ижевска. — 9 января 2008 года.
- [newsreda.ru/?p=3503 Для миллионов] // Новая среда +. — 23 ноября 2010 года.
Напишите отзыв о статье "Игнатов, Павел Анатольевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [newsreda.ru/?p=3503 Для миллионов] // Новая среда +. — 23 ноября 2010 года.
- ↑ [dubravushka.ru/vypusk1992.htm Павел Игнатов на сайте школы «Дубравушка»]
- ↑ 1 2 3 [www.kino-teatr.ru/kino/operator/ros/21303/bio/ Павел Игнатов на сайте Кино-Театр. РУ]
- ↑ Собачкин Алексей. [newsreda.ru/?p=3082 Антреприза изнутри] // Новая среда +. — 12 октября 2010 года.
- ↑ 1 2 [www.obninsk.ru/news/?id=1907 Фильм «Живой» обещает стать одной из самых ярких премьер 2006 года. Его оператор-постановщик — выходец из Обнинска Павел Игнатов] // НГ-регион. — 29 сентября 2006 года.
Ссылки
- [www.kino-teatr.ru/kino/operator/ros/21303/bio/ Павел Игнатов на сайте Кино-Театр. РУ]
Отрывок, характеризующий Игнатов, Павел Анатольевич
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
