Ильенков, Павел Антонович

Павел Антонович Ильенков (1821 — 27 июня (9 июля) 1877) — русский химик-технолог. С 1845 года работал в Петербургском университете, в 1865—1875 годах — в Петровской земледельнической и лесной академии. Автор одного из первых руководств — «Курса химической технологии» (1851), в котором были описаны существовавшие на то время химические производства.

Биография

После завершения обучения, в 1839 году, в Нижегородской гимназии поступил в Санкт-Петербургский университет — год учился «по математическому разряду». По окончании, со степенью кандидата, в 1843 году курса по реальному отделению физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета Ильенков был отправлен для изучения технической химии и технологии за границу, где провел два года, слушая в Берлине лекции знаменитых профессоров: Дове, Магнуса, Митчерлиха, Густава и Генриха Розе; в Гиссене занимался у Либиха, а затем посетил Париж, где слушал Ж. Б. А. Дюма, М. Э. Шевреля, Т.-Ж. Пелуза, изучая на фабриках и заводах Парижа технические процессы заводского производства. За диссертацию «Рассуждения о химическом процессе приготовления сыров» (1847) он стал в Санкт-Петербургском университете магистром технологии, которую тогда же ему поручено было читать студентам камерального отделения. Отсутствие всяких учебных пособий при университете затрудняло чтение лекций, не давая возможности сопровождать лекции необходимыми опытами и демонстрациями. Только в 1849 году, по настояниям Ильенкова, и отчасти на его средства, учреждена была при университете техническая лаборатория, при которой им открыты практические занятия студентов реального отделения. В апреле 1850 года Ильенков был утверждён экстраординарным профессором по кафедре технологии.

В 1855 году П. А. Ильенков оставил Санкт-Петербургский университет и поступил на сахарный завод графа А. Бобринского в Тульской губернии. С 1861 года принимал деятельное участие в подготовке к открытию в Москве Петровской земледельческой и лесной академии и с момента её открытия в 1865 году до 1875 года был профессором и заведующим кафедрой органической и агрономической химии. В 1865 году П. А. Ильенков был признан Санкт-Петербургским университетом доктором технологии за диссертацию «Исследования о возможности употребить молочную кислоту для извлечения углекислой извести из костяного угля», оппонентами на защите которой были Д. И. Менделеев, А. А. Воскресенский и Н. Н. Соколов.

Труды

Лучшим трудом П. А. Ильенкова, в своё время, считался «Курс химической технологии» (в 2-х т. — СПб., 1851), дополненный Е. Андреевым (2-е изд., СПб., 1861).

Также:

• «Ueber die fluchtiget organischen Sauren im Kase» (совместно с Ласковским, в «Annalen d. Chemie u. Pharmacie», т. LV, 1845),
• «Ueber Failnissproducte des Thierscaseins» (там же, 1847, LXIII);
• «Исследование об определении степени уплотнения массы в пороховых зернах» («Артиллерийский Журнал», 1854);
• «Лекции агрономической химии» (М., 1872),
• Перевод на русский язык «Химию» Ю. Либиха.

Источники

• Ильенков, Павел Антонович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Волков В. А., Куликова М. В. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Естественные и технические науки. — М.: Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2003. — С. 104—105. — 296 с. — 2 000 экз. — ISBN 5—8037—0164—5.
• Реальное отделение в Санкт-Петербургском университете и его питомцы // [journal.spbu.ru/ «Санкт-Петербургский Университет»]. — № 3 (3526). — 10 февраля 2000 года.

Отрывок, характеризующий Ильенков, Павел Антонович

– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.