Нарасимха Рао, Памулапарти Венката
| Памулапарти Венката Нарасимха Рао పాములపర్తి వెంకట నరసింహారావు<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 21 июня 1991 года — 16 мая 1996 года | |||
| Предшественник: | Чандра Шекхар Сингх | ||
| Преемник: | Атал Бихари Ваджпаи | ||
| |||
| 30 сентября 1971 года — 10 января 1973 года | |||
| Предшественник: | Касу Брахмананда Редди | ||
| Преемник: | президентское правление | ||
| |||
| 31 марта 1992 года — 17 января 1993 года | |||
| Предшественник: | Мадхав Синх Соланки | ||
| Преемник: | Динеш Сингх | ||
| |||
| 25 июня 1988 года — 2 декабря 1989 года | |||
| Предшественник: | Раджив Ганди | ||
| Преемник: | Вишванат Пратап Сингх | ||
| |||
| 14 января 1980 года — 19 июля 1984 года | |||
| Предшественник: | Шьям Нандан Прасад Мишра | ||
| Преемник: | Индира Ганди | ||
| Рождение: | 28 июня 1921 Вангара, Каримнагар, княжество Хайдарабад, Британская Индия | ||
| Смерть: | 23 декабря 2004 (83 года) Нью-Дели, Индия | ||
| Партия: | Индийский национальный конгресс | ||
Памулапарти Венката Нарасимха Рао (телугу పాములపర్తి వెంకట నరసింహారావు; 28 июня 1921, Вангара, Каримнагар, княжество Хайдарабад, Британская Индия — 23 декабря 2004, Нью-Дели, Индия) — индийский политик, премьер-министр Индии с 21 июня 1991 года по 16 мая 1996 года. Представитель партии Индийский национальный конгресс.
Биография
Происходил из брахманской семьи; по национальности — телугу. Получил юридическое образование в университетах Мумбаи и Нагпура; будучи членом ИНК, участвовал в движении за предоставление Индии независимости. В 1962-73 занимал различные должности в правительстве родного штата Андхра-Прадеш; в 1971-73 возглавлял его, занимая должность главного министра. После раскола ИНК в 1969 году остался приверженцем Индиры Ганди. Позднее занимал посты министров внутренних и иностранных дел, а также обороны[1].
Стал лидером ИНК после убийства Раджива Ганди, а после победы партии на выборах стал премьер-министром Индии. Рао стал первым телугу на этом посту. В 1991 году он назначил сикха Манмохана Сингха министром финансов; под их руководством была проведена широкая либерализация экономики, ставшая ответом как на длительную стагнацию экономики, так и на экономический кризис 1991 года, когда ситуация была близка к дефолту. Благодаря действиям Рао и Сингха в Индии были созданы предпосылки для быстрого экономического роста[1]. Основными мерами стали: ликвидация сложной системы лицензий, привлечение иностранных инвестиций путём увеличения максимальной доли иностранного капитала в предприятиях, открытие фондовых рынков, придание рупии статуса конвертируемой валюты, уменьшение максимальной налоговой ставки и приватизация многих государственных компаний. Важным событием премьерства Рао стало разрушение индусскими националистами мечети Бабри в Айодхье 6 декабря 1992 года, что привело к росту напряжённости между индуистами и мусульманами и многочисленным жертвам (около 2000 человек по всей Индии). Позднее представители левых партий обвиняли правительство Рао в бездействии, которое, по их мнению, и явилось причиной стихийного разрушения мечети индуистами[2]. Во внешней политике Рао придерживался жёсткой линии в отношении Пакистана и дружественной — в отношении Израиля, Ирана и Китая (в том числе Рао избегал прямой поддержки Далай-ламы). Он также начал политику Look East по активизации связей со странами, входящими в АСЕАН[3]. На выборах 1996 года ИНК, несмотря на наблюдаемый быстрый экономический рост страны, потерпел поражение, и Рао ушёл в отставку[1].
Вскоре после отставки Рао был обвинён в коррупции и признан виновным в подкупах; позднее приговор был отменён[1]. В декабре 2004 года пережил инфаркт и вскоре умер. Был кремирован в Хайдерабаде 25 декабря[4].
Манмохан Сингх, назначенный им министром финансов в 1991 году, в 2004—2014 годах занимал должность премьер-министра. В настоящее время руководители ИНК стараются как можно реже вспоминать о Рао прежде всего из-за произошедшего в его премьерство разрушения мечети Бабри и последовавших за ним столкновений на религиозной почве, которые привели к падению популярности партии[2]. Например, в 2009 году лидер ИНК Соня Ганди, вдова Раджива Ганди, в своей речи приписала заслугу введения нового экономического курса и, соответственно, всех экономических успехов страны своему мужу, ни словом не упомянув о Рао[2].
Рао свободно владел 13 языками[5]. У Рао было пять дочерей и три сына, два из которых в разное время были депутатами парламента.
Напишите отзыв о статье "Нарасимха Рао, Памулапарти Венката"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [news.bbc.co.uk/2/hi/south_asia/4120429.stm Narasimha Rao - a reforming PM], BBC (23 декабря 2004 года).
- ↑ 1 2 3 [timesofindia.indiatimes.com/india/Sonia-ignores-PV-Narasimha-Rao-says-Rajiv-scripted-economic-reforms/articleshow/5388626.cms Sonia ignores PV Narasimha Rao, says Rajiv scripted economic reforms], The Times of India (28 декабря 2009 года).
- ↑ [www.hinduonnet.com/2004/12/24/stories/2004122407541200.htm Narasimha Rao and the `Look East' policy], The Hindu (24 декабря 2004 года).
- ↑ [www.hindu.com/2004/12/26/stories/2004122605320100.htm Nation bids adieu to Narasimha Rao], The Hindu (25 декабря 2004 года).
- ↑ [www.hindu.com/2006/12/20/stories/2006122019110200.htm Giving shape to Narasimha Rao' s memory], The Hindu (20 декабря 2006 года).
Ссылки
- [www.hinduonnet.com/fline/fl2201/stories/20050114008013000.htm P.V. Narasimha Rao, 1921-2004: A scholar and a politician. Obituary], Frontline (январь 2005 года).
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Нарасимха Рао, Памулапарти Венката
– А что?– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
