Гульев, Пётр Павлович

Пётр Павлович Гульев
Дата рождения	25 июня 1925(1925-06-25)
Место рождения	с. Благовещенское, Калачинский район, Омская область
Дата смерти	14 августа 1997(1997-08-14) (72 года)
Место смерти	Ростовская область
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Пётр Павлович Гульев (25.06.1925, Омская область — 14.08.1997) — командир отделения 98-й отдельной гвардейской разведывательной роты (96-я гвардейская стрелковая дивизия, 28-я армия, 3-й Белорусский фронт), гвардии старший сержант – на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 25 июня 1925 года в селе Благовещенское Калачинского района Омской области. В 1930 году с родителями переехал в поселок Зимовники Ростовской области. Здесь окончил 10 классов, работал токарем в ремонтной мастерской Иловайской МТС.

В январе 1943 года был призван в Красную Армию. С июля того же года на фронте. В первых боях на реке Миус, при штурме горы Саур-могила был ранен. После госпиталя был направлен в 98-ю отдельную гвардейскую разведывательную роту, с корой прошел до конца войны. Освобождал в Белоруссию и Польшу.

В ночь на 25 июня 1944 года в тылу противника у села Густая Дуброва гвардии сержант Гульев в составе разведывательной группы разгромил штаб батальона. Разведчики захватили ценного «языка» — офицера-штабиста и карту минных полей. Приказом от 26 июня 1944 года гвардии сержант Гульев Пётр Павлович награждён орденом Славы 3-й степени.

21 августа 1944 года у разъезда Дача Мостувка гвардии старший сержант Гульев с группой бойцов выдвинулся за передний край, разведал расположение огневых средств противника, которые вскоре были поражены, обеспечил успех атаки. В ходе боя, уничтожив расчет вражеского пулемета, огнём из него поддерживал наступление стрелкового подразделения. Приказом от 15 сентября 1944 года гвардии старший сержант Гульев Пётр Павлович награждён орденом Славы 2-й степени.

Ночью 10 января 1945 года в районе населенного пункта Кишен перед наступлением наших подразделений разведал передний край противника, пути обхода его инженерных заграждений. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1945 года за исключительное мужество, отвагу и бесстрашие в боях с вражескими захватчиками гвардии старший сержант Гульев Пётр Павлович награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

В последующий боях разведчик Гульев участвовал в штурме Берлина, войну закончил в столице Чехословакии Праге. Стал офицером, член ВКП/КПСС с 1945 года. В 1946 году был демобилизован.

Вернулся в Ростовскую область. Жил в поселке Зимовники. В 1947 году окончил школу по подготовке руководящих кадров в городе Новочеркасске, в 1958 году — Ростовскую высшую партийную школу. Работал агрономом, начальником Зимовниковской райсельхозинспекции, директором совхоза, директором Дома научно-технического прогресса, государственным инспектором по закупкам и качеству сельскохозяйственных продуктов Зимовниковского района. Капитан в отставке Гульев скончался 14 августа 1997 года.

Награждён орденами Богдана Хмельницкого 3-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Славы 3-х степеней, медалями.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9241 Пётр Павлович Гульев]. Сайт «Герои Страны». Проверено 6 июля 2014.

Литература

• Гришко Г. А. Жаворонкин М. Ю. Орденская книжка. Москва, 2005
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Лобода В. Ф. Солдатская слава. Книга 1. М., 1963

Отрывок, характеризующий Гульев, Пётр Павлович

– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.