Якир, Пётр Ионович

Пётр Ионович Якир
Род деятельности:	историк, правозащитник
Отец:	Иона Эммануилович Якир
Мать:	Сарра Лазаревна Якир
Дети:	Ирина Петровна Якир

Пётр Ио́нович Яки́р (20 января 1923, Киев — 14 ноября 1982, Москва) — советский историк, участник правозащитного движения.

Биография

Родители — видный советский военачальник Иона Эммануилович Якир и Сарра Лазаревна Якир (урождённая Ортенберг, 1900—1971).

После казни И. Э. Якира в 1937 году по обвинению в участии в «военно-фашистском, антисоветском заговоре» его жену с сыном выслали в Астрахань. Здесь Петра арестовали по обвинению в «организации конной банды» и Особое совещание при НКВД СССР приговорило его к 5 годам заключения как «социально-опасный элемент». Его заключили в колонию для малолетних преступников, где он пробыл до 1942 года. Часть срока Якир провёл в колонии в г. Нижняя Тура Свердловской области.

Затем был призван в армию, как знающий немецкий язык направлен во фронтовую разведку, участник Великой Отечественной войны.

В 1944 году Якира опять арестовали и 10 февраля 1945 года он был приговорён к 8 годам заключения по обвинению в контрреволюционной пропаганде и разглашении государственной тайны. Срок отбывал в Каргопольлаге (1945-1948), в Воркутлаге (1948-1953) и в Красноярском крае. Освободившись в 1953 году, ещё два года проработал в местном леспромхозе. В 1955 году был реабилитирован и поселился в Москве.

С наступлением «Хрущёвской оттепели» для Петра Якира открылись новые возможности. В 1957 году он был принят в Московский историко-архивный институт. Окончив вуз в 1962 году, он поступил на работу в Институт истории АН СССР, учился там же в аспирантуре, работал над диссертацией, посвящённой Красной Армии, принимал участие в составлении сборника «Командарм Якир» (1963), в котором опубликовал свои детские воспоминания об отце.

Начиная с 1966 года Якир совместно с другими диссидентами выступил с резкой критикой курса брежневского партийного руководства на постепенное сворачивание десталинизации и отход от демократических норм общественной и политической жизни. Осенью этого года он подписал петицию в Верховный Совет РСФСР, в которой выражался протест против изменений законодательства, ограничивающих свободу слова и собраний. В 1967 году он стал одним из авторов письма в ЦК КПСС против реабилитации Сталина. В январе 1968 года Пётр Якир, Юлий Ким и Илья Габай подписали обращение «К деятелям науки, культуры, искусства» с протестом против ресталинизации и преследования инакомыслящих. В 1969—1972 годах на квартире Якира проводились встречи правозащитников.

В феврале 1969 года Якир написал «Письмо в ЦК КПСС и в редакцию журнала „Коммунист“», в котором обвинил Сталина в нарушениях советского уголовного законодательства. На 90-летие со дня рождения Сталина (21 декабря 1969 года) участвовал в демонстрации протеста на Красной площади.

20 мая 1969 года Пётр Якир и Виктор Красин создали Инициативную группу по защите прав человека в СССР, которая направила обращение в Комиссию по правам человека ООН.

В 1970 году Пётр Якир, Андрей Амальрик и Владимир Буковский дали интервью иностранному корреспонденту, которое было показано по американскому телевидению. Пётр Якир участвовал в подготовке выпусков «Хроники текущих событий».

В 1972 году в Лондоне вышла его книга воспоминаний «Детство в тюрьме». 14 января 1972 года у Якира был проведён обыск, в ходе которого были изъяты документы самиздата и правозащитные материалы.

После обсуждения в Политбюро ЦК КПСС, 21 июня 1972 года Якира арестовали. Виктор Красин также был арестован. Следствие по их делу длилось четырнадцать месяцев, причём и Якир, и Красин активно сотрудничали со следствием. Впоследствии они объяснили это тем, что пытались избежать расстрела по ст. 64 УК РСФСР («измена Родине»). 27 августа — 1 сентября 1973 года в Москве состоялся суд, на котором оба подсудимых признали себя виновными в антисоветской агитации и заявили о своём раскаянии. Их приговорили к 3 годам заключения и 3 годам ссылки каждого. 5 сентября 1973 года Якир и Красин публично каялись на пресс-конференции, на которой присутствовали иностранные журналисты; фрагменты пресс-конференции были показаны по телевидению.

28 сентября 1973 года Верховный суд РСФСР снизил Якиру и Красину сроки лишения свободы до уже отбытых, и Якир был сослан в Рязань.

В 1974 году Указом Президиума Верховного Совета Якиру разрешили возвратиться в Москву, после чего он более не участвовал в общественной деятельности.

В своих мемуарах «58 с половиной, или Записки лагерного придурка» Валерий Фрид указывает на активное сотрудничество Петра Якира с НКВД. Об этом также вспоминал Д. В. Затонский.

Пётр Якир погиб 14 ноября 1982 года в Москве в результате несчастного случая (убит упавшим деревом), похоронен рядом с могилой матери и кенотафом отца на Введенском кладбище.

Родственники

• Муж дочери, Ирины Петровны Якир (1948—1999), — Юлий Черсанович Ким, известный автор-исполнитель песен.
• Муж сестры матери, Эмилии Лазаревны Ортенберг (1888—1937), — комкор Илья Иванович Гарькавый.

Книги

• Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников. Составители П. И. Якир и Ю. А. Геллер. — М.: Воениздат, 1963.
• A Childhood in Prison (Детство в тюрьме: мемуары Петра Якира). / Предисловие Юлия Телесина. — L.: Macmillan, 1972.
• A Childhood in Prison. — N. Y.: Coward, McCann & Geoghegan, 1973.

Ссылки

• [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=author&i=661 Биография и воспоминания Петра Якира на сайте Сахаровского центра]
• Ким Ю. [www.shansonprofi.ru/archiv/lyrics/kim/p11/kim_skazanie_o_petre_yakire_kotoryiy_rodilsya_v_1923_godu_a_sel_.html Сказание о Петре Якире, который родился в 1923 году, а сел в 1937]
• [tvrain.ru/articles/anatomija_protsessa_film_andreja_loshaka-351318/ Фильм А. Лошака «Анатомия процесса» (3 части)]

Отрывок, характеризующий Якир, Пётр Ионович

Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.