Рябушинский, Павел Павлович

Павел Павлович Рябушинский
Род деятельности:	предприниматель, банкир
Место смерти:	Камбо-ле-Бен, Атлантические Пиренеи, Третья французская республика
Отец:	Рябушинский, Павел Михайлович (1820—1899)
Мать:	Овсянникова, Александра Степановна (ок. 1852—1901)
Супруга:	Голикова, Елизавета Григорьевна
Дети:	Двое, Дочь: Анна Павловна Рябушинская

Па́вел Па́влович Рябуши́нский (17 июня 1871, Москва — 19 июля 1924, Камбо-ле-Бен, Третья французская республика) — российский предприниматель, банкир, старообрядец, представитель династии Рябушинских.

Семья Рябушинских

П. П. Рябушинский был старшим сыном хлопчатобумажного фабриканта и банкира Павла Михайловича Рябушинского, представителем третьего поколения известнейшей купеческой династии, основанной выходцем из крестьян Михаилом Яковлевичем Рябушинским (1787—1858). Мать П. П. Рябушинского, Александра Степановна, была дочерью известного миллионера, хлеботорговца С. Т. Овсянникова, получившего широкую известность после того как в 1874 году он был приговорен к лишению свободы за поджог предприятия конкурента. Рябушинские были, подобно многим крупным московским предпринимателям, старообрядцами-поповцами (белокриницкая иерархия), П. М. Рябушинский занимал видное место в московской старообрядческой общине Рогожского кладбища. У него было 9 сыновей, один из которых умер в детстве, и 7 дочерей, две из которых также умерли в младенчестве.

В 1890 году П. П. Рябушинский с золотой медалью окончил Московскую практическую академию коммерческих наук.

В 1893 году П. П. Рябушинский женился на А. И. Бутиковой, дочери суконного фабриканта И. И. Бутикова, в 1896 году у супругов родился сын Павел. В конце 1890-х годов Рябушинский сошелся с разведённой Е. Г. Мазуриной, имевшей троих детей от первого брака, и начал бракоразводный процесс. В 1901 году развёлся с первой женой и женился на Е. Г. Мазуриной, но брак был аннулирован консисторией, и лишь в 1904 году супругам Рябушинским удалось добиться официального признания своих брачных отношений. Во втором браке у П. П. Рябушинского было двое детей, Анна и Сергей (умер в детстве).

В 1899 году умер П. М. Рябушинский, а его состояние было разделено поровну между его восемью сыновями. Каждый из сыновей получил паи в основном бизнесе на сумму около 400 тыс. рублей, и столько же наличными деньгами и ценными бумагами. Братья Рябушинские, получив разделенные состояния, всю дальнейшую жизнь оперировали семейными предприятиями совместно, выступая как единая бизнес-группа. Из восьмерых братьев Павел, Сергей, Владимир, Степан, Михаил принимали активное участие в коммерческих делах; Дмитрий стал ученым (известным специалистом в области аэродинамики); Николай к 1912 году продал все активы, а к 1917 году прожил весь наследственный капитал; Федор умер в 1912 году в возрасте 25 лет от туберкулеза. П. П. Рябушинский, как старший брат, стал главой семейного клана.

Коммерческая деятельность братьев Рябушинских

Наиболее значимым из активов, унаследованных братьями Рябушинскими от отца, было «Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями» с номинальным капиталом в 5,7 млн рублей — крупное (около 3000 рабочих) текстильное предприятие, располагавшееся в селе Заворове Вышневолоцкого уезда Тверской губернии (в настоящее время входит в городскую черту Вышнего Волочка). Фабрика имела 77 тыс. веретен и выпускала хлопчатобумажных тканей на 3,7 млн рублей в год. Предприятие имело организационную форму «товарищества на паях» (характерную для семейных бизнесов того времени), то есть было корпорацией с ограниченной ответственностью, с собственностью, разделенной на именные паи, не имевшие свободного обращения. В 1900 году основная часть построек предприятия была уничтожена пожаром, но производство удалось быстро восстановить. В 1905 году рабочие фабрики присоединились к революционным выступлениям, в ноябре при очередной забастовке рабочих ими был убит директор фабрики С. И. Ганешин, после чего производство было закрыто. В 1906 году деятельность фабрики возобновилась, причем владельцы пошли на большие уступки рабочим; в частности, рабочий день был сокращен с 11,5 до 9 часов. Предприятие под управлением братьев Рябушинских устойчиво развивалось, производство расширялось, строились новые корпуса. К 1914 году стоимость годовой продукции составляла 8 млн рублей, акционерный и запасной капитал увеличились до 6,4 млн рублей, на фабрике было занято 4,5 тыс. рабочих. В 1914 году предприятие, в связи с расширением профиля деятельности, было переименовано в «Торгово-промышленное Товарищество П. М. Рябушинского с сыновьями».

Деятельность братьев Рябушинских в Тверской губернии не ограничивалась текстильным бизнесом; товарищество постепенно осваивала торговлю лесом, покупая все новые и новые лесные участки; к 1917 году им принадлежало около 40 тыс. десятин леса (440 кв. км.) в Тверской и Новгородской губерниях. В 1906 году Рябушинские купили писчебумажную фабрику на станции Окуловка Тверской губернии и организовали «Товарищество Окуловской писчебумажной фабрики». К 1917 году активы предприятия оценивались в 7,4 млн рублей. В настоящий момент предприятие носит название «Окуловская бумажная фабрика». В 1911 году Рябушинские купили Цнинский стекольный завод (в настоящий момент ОАО «Востек») на станции Фирово Тверской губернии.

П. М. Рябушинский не вкладывал все свои капиталы в производство, значительную часть средств он ссужал под проценты другим предпринимателем. К концу жизни его доходы от долговых операций были приблизительно равны доходам от текстильного производства. В составе капиталов, унаследованных братьями Рябушинскими от отца в 1899 году, было около 9 млн долговых обязательств. В 1901 году покончил с собой впавший в несостоятельность предприниматель А. К. Алчевский, крупнейший должник Рябушинских (задолженность составляла около 5 млн рублей). Рябушинские предприняли крайне оперативные действия по спасению задолженности, зависшей в крупнейшем активе Алчевского — Харьковском ипотечном банке. Пользуясь резким (от 450 до 125 рублей) падением курса акций, они скупили контрольный пакет и завладели проблемным активом. После этого Рябушинские смогли договориться с министром финансов С. Ю. Витте о том, чтобы Государственный банк предоставил Харьковскому земельному банку ссуду в 6 млн рублей, позволявшую банку рассчитаться со срочными требованиями и возобновить операции. Банк был успешно санирован, после чего начал преуспевать; к 1912 году его акции поднялись до 455 рублей. Эта история с моральной точки зрения выглядела достаточно подозрительно. С. Ю. Витте не только легко согласился выдать Рябушинским огромный льготный кредит на санацию банка, но и сделал это экстренно, в обход установленных законом условий. Между тем, за три недели до этого Витте категорически отказал в той же самой просьбе А. К. Алчевскому, что и вызвало его резонансное самоубийство. Эти необычные обстоятельства наводили на мысль о том, что Рябушинские, не имевшие никаких надежд получить долги Алчевского в обычном порядке (его обязательства, не покрытые активами, превышали 17 млн рублей), в сговоре с С. Ю. Витте ускорили крушение его бизнеса, имея готовый план захвата банка.

В 1902 году братья, развивая неформальный (но крупный по оборотам) кредитный бизнес, доставшийся им от отца, основали новое банковское учреждение — банкирский дом «Братья Рябушинские» с капиталом в 1,05 млн рублей. Первоначально бизнес принадлежал шестерым братьям, а затем семерым (не участвовал в нём только подросток Федор Павлович). В 1912 году банкирский дом был реорганизован в Московский банк c капиталом 20 млн рублей. К 1917 году банк с капиталом в 25 млн рублей являлся 13-м по величине в России. Банк имел характерную для московских банков консервативную направленность, в его операциях преобладали учет векселей, депозиты, ведение текущих счетов и выдача ссуд под обеспечение.

В 1913 году Рябушинский провел встречу с крупными учеными: В. И. Вернадским, В. А. Обручевым, В. Д. Соколовым, в результате которой он оказался сильно заинтересован в коммерческих и научных перспективах добычи в России радиоактивных материалов. В 1914 году Рябушинским были организованы и профинансированы две научные экспедиции, в Забайкалье и в Фергану, имевшие целью поиск месторождений радиоактивных элементов. Экспедиции оказались неудачными, крупные месторождения открыты не были.

Общественная и политическая деятельность П. П. Рябушинского

1905 год. Начало политической деятельности.

Активная общественно-политическая деятельность П. П. Рябушинского началась летом 1905 года, на пике событий Первой русской революции. В июле 1905 года в Москве проходил Торгово-промышленный съезд. Съезд посчитал необходимым выразить своё отношение к разрабатываемым правительством планам созыва Государственной Думы. При обсуждении произошел раскол: более консервативная часть предпринимателей, возглавляемая лидерами Московского биржевого комитета Г. А. Крестовниковым и Н. А. Найденовым, выступала за законосовещательную Думу с весьма ограниченными полномочиями, а другая часть предпринимателей, в числе которых оказался П. П. Рябушинский, — за полноценный парламент. Съезд был закрыт властями, но его пропарламентская часть продолжила заседания в доме П. П. Рябушинского. Было избрано Бюро съезда, которое имело задачей подготовить Всероссийский торгово-промышленный съезд, в бюро вошли П. П. Рябушинский, А. И. Коновалов, А. С. Вишняков. С этого момента П. П. Рябушинский становится одним из самых заметных лидеров группы оппозиционно настроенных крупных московских капиталистов. Противостояние группы Рябушинского и консервативно настроенных старых лидеров московских предпринимателей, начавшееся с этого конфликта, в значительной степени определит дальнейшую политическую деятельность Рябушинского вплоть до Февральской революции.

Партийные проекты в I—III Думах

Осенью 1905 года, после объявления выборов в I Думу, начинает складываться партийная система. Предпринимательское сообщество проявляет большую активность в партийном строительстве, но отсутствие консолидации приводит к одновременной организации нескольких независимых мелких партий (прогрессивно-экономическая партия, партия правового порядка, торгово-промышленная партия, Всероссийский торгово-промышленный союз). П. П. Рябушинский, совместно с С. И. Четвериковым и В. П. Горнунгом, предпринимает попытки учреждения собственной «умеренно-прогрессивной партии». Партия разделяла основные идеи конституционно-демократической партии — всеобщее избирательное право и возмездное изъятие части помещичьих земель -, но не присоединялась к требованиям 8-часового рабочего дня и широкой автономии для Финляндии и Польши. Партийный проект не получил достаточной поддержки и заглох, не дожив даже до начала выборов в I Думу. П. П. Рябушинский, столкнувшись с неудачей своих первых политических начинаний, перешел в Торгово-промышленную партию, которая на выборах в I Думу выступала в блоке с «Союзом 17 октября» (октябристы). П. П. Рябушинский стал членом Центрального Комитета «Союза 17 октября». Результаты выборов оказались для октябристов настолько неудовлетворительными, что их политическому партнеру — Торгово-промышленной партии — достался только один мандат.

Летом 1906 года была создана Партия мирного обновления (мирнообновленцы), лидерами которой стали популярные либералы граф П. А. Гейден, М. А. Стахович, Д. Н. Шипов, Н. Н. Львов, князь Е. Н. Трубецкой. В октябре 1906 года, перед началом выборов во II Думу, ряд крупных капиталистов, в том числе и П. П. Рябушинский, перешли в эту партию из «Союза 17 октября». Необходимо заметить, что переход П. П. Рябушинского из проправительственной партии в оппозицию был вызван не только политическими убеждениями, но и рядом личных столкновений с властью. Две газеты Рябушинского — «Утро» и «Народная газета» — были закрыты, а сам он был даже подвергнут кратковременной административной высылке из Москвы. Большое негативное впечатление на Рябушинского произвело уголовное преследование его родственницы С. В. Рябушинской по политическим мотивам.

Дальнейшая политическая история партии, несмотря на наличие в её руководстве известных интеллектуалов и поддержку крупных предпринимателей, представляла собой череду поражений. Выборы во II Думу закончились для мирнообновленцев полным провалом — они были вынуждены вообще отказаться от выставления собственных кандидатов. Немногим лучше прошли и выборы в III Думу в 1907 году — от партии было выбрано лишь 8 депутатов.

Прогрессивная партия

В III Думе группа депутатов, отколовшихся от различных фракций, начала формирование отдельной «прогрессивной» фракции. Позиция фракции в целом совпадала с политически неудачливой Партией мирного обновления — она находилась между октябристами и кадетами.

Общественная деятельность

Общественная деятельность П. П. Рябушинского началась в 1905 году в общей струе подъёма московского предпринимательского общественного движения. Наиболее авторитетной предпринимательской организацией Москвы был Московский биржевой комитет. Хотя формально комитет не более чем наблюдал за порядком на Московской бирже, фактически именно в его рамках консолидировались крупные московские промышленники и торговцы. П. П. Рябушинский имел откровенно неприязненные и конкурентные отношения с консервативной, проправительственно настроенной старой верхушкой Комитета. С 1906 года Рябушинский был избран одним из старшин Комитета, в разное время он председательствовал в комиссиях Комитета. По отзывам коллег-биржевиков, он сумел наладить корректные отношения с новым председателем Комитета. Им, после кончины в декабре 1905 Н. А. Найденова, стал химический и текстильный фабрикант, банкир А. Г. Крестовников. С 1906 по 1912 Рябушинский дважды избирался старшиной, а в 1912—1915 заместителем председателя комитета. О сложившемся тандеме их коллега по комитету П. А. Бурышкин, писал, что Крестовников «не боялся окружать себя, даже брать себе ближайшими помощниками, своих политических противников». К 1915 году авторитет Рябушинского в предпринимательской среде возрос настолько, что он был избран председателем Комитета вместо вышедшего в отставку Крестовникова, возмущенного попустительством властей в ходе германофобской компании, затронувшей бизнес и личную безопасность коллег председателя, из числа «московских немцев», за десятилетия продемонстрировавших политическую лояльность своей новой родине.

Итоги деятельности

В целом, политическая деятельность П. П. Рябушинского имела целью организовать представительство крупного московского капитала в той узкой части политического спектра того времени, которая располагалась между откровенно оппозиционной Конституционно-демократической партией и столь же откровенно проправительственным Союзом 17 октября. С одной стороны, такая политическая позиция предполагала отказ от всех экстремальных лозунгов и готовность к переговорам с правительством, с другой — полную независимость и свободу критики правительства. Это стремление питалось, с одной стороны, начавшимся в 1905 году конфликтом за контроль над Московским биржевым комитетом — группа политических конкурентов Рябушинского, «старых» лидеров московских предпринимателей во главе с Н. А. Найденовым и Г. А. Крестовниковым примкнула к партии октябристов, что заставило Рябушинского искать отдельную политическую нишу. С другой стороны, Рябушинский сумел найти политических союзников среди самых разных лиц, для которых кадеты оказались слишком левыми, а октябристы слишком правыми: это были авторитетные либеральные земцы Д. Н. Шипов и граф П. А. Гейден, крупные экономисты М. М. Ковалевский и И. Х. Озеров, постепенно поправевший бывший «легальный марксист» П. Б. Струве. Но даже на этом узком поле принципиально близкие политики не смогли консолидироваться: конкурентом Партии мирного обновления, в которой активно участвовал Рябушинский, выступила крайне схожая по программе Партия демократических реформ.

Результаты же этой политической деятельности оказались противоречивыми. Репутация П. П. Рябушинского как лидера предпринимательского сообщества и его личная популярность постепенно ощутимо выросли. Но его первоначальные мечты — получить контроль над Московским биржевым комитетом и создать новую лидирующую общероссийскую организацию предпринимателей — осуществились не сразу и не полностью. Рябушинский был избран председателем Московского биржевого комитета в 1915 году, а общероссийская организация — Совет съездов промышленности и торговли — была создана значительно позже, и Рябушинский в ней не участвовал. Издание газеты «Утро России» оказалось удачным проектом, авторитет газеты был высок и она привлекала к себе большое внимание. В то же время, влияние политических сил, с которыми сотрудничал Рябушинский, на собственно парламентский процесс было незначительным. Все проекты с участием Рябушинского (Торгово-промышленная партия, Партия мирного обновления, прогрессивная фракция) не пользовались популярностью у избирателей, даже с учетом цензовой политической системы, дающей крупные преимущества состоятельным избирателям. В результате, количество депутатов в I—III Думах от этих партий неизменно оказывалось столь малым, что они не могли оказать никакого влияние на законодательную деятельность. И только в IV Думе прогрессистам удалось добиться определенного, довольно скромного, успеха.

П. П. Рябушинский никогда не выставлял свою кандидатуру в Думу, будучи сильно загружен управлением семейным бизнесом, газетой и разнообразной внепарламентской общественной деятельностью. На 1916—1918 годы П. П. Рябушинский был избран членом Государственного совета от промышленности по квоте Московского биржевого комитета. Государственный совет, обсуждавший исключительно законопроекты, ранее прошедшие через Думу (практически постоянно распущенную в период Первой мировой войны), в 1916 -начале 1917 года заседал чрезвычайно редко и потерял политическое влияние; так что Рябушинский не успел проявить себя в качестве члена Совета.

Деятельность после Февральской революции и в эмиграции

В 1916 году П. П. Рябушинский заболел туберкулезом легких; от этой болезни ранее умер его брат Федор. Рябушинский был вынужден сильно ограничить свою политическую активность и переехать в Крым, где его и застала Февральская революция. Летом 1917 года был кратковременно арестован по обвинению в поддержке так называемого «Корниловского мятежа», но вскоре освобожден по личному распоряжению А. Ф. Керенского. В 1920 году эмигрировал во Францию. В 1924 году умер от туберкулёза, похоронен на кладбище Батиньоль.

Здания, связанные с деятельностью П. П. Рябушинского

• Особняк на Пречистенском бульваре в Москве (современный адрес — Гоголевский бульвар,6, 55°44′44″ с. ш. 37°36′05″ в. д.55.74556° с. ш. 37.60139° в. д. / 55.74556; 37.60139   ). Особняк, построенный архитектором А. С. Каминским для крупного предпринимателя С. М. Третьякова в 1871; в 1892 году был куплен П. П. Рябушинским, который жил в нём до 1917 года. Здание сохранилось, в нём размещается Российский фонд культуры.
• Хлопкоткацкая фабрика «Товарищества П. М. Рябушинского с сыновьями» в Вышнем Волочке (бывшее село Заворово, 57°36′21″ с. ш. 34°33′59″ в. д.57.60583° с. ш. 34.56639° в. д. / 57.60583; 34.56639   ) — обширный комплекс промышленных зданий, возведенных в 1890-х — 1910-х годах. Постройки предприятия сохранились, частично принадлежат Вышневолоцкому хлопчатобумажному комбинату, а частично заброшены.
• Здание банкирского дома «Братья Рябушинские» и «Товарищества мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями» в Москве (Россия, Москва, Старопанский переулок, 2/1 — Биржевая площадь, 1/2, 55°45′20″ с. ш. 37°37′30″ в. д.55.75556° с. ш. 37.62500° в. д. / 55.75556; 37.62500   ). Здание в строгом варианте модерна, построено в 1903—1904 годах, перестроено в 1908 году по проекту Ф. О. Шехтеля, надстроено шестым этажом в 1911—1913 годах по проекту А. В. Кузнецова. Это здание с 1903 года было основным местом работы братьев Рябушинских. Здание сохранилось.
• Типография газеты «Утро России» в Москве (Большой Путинковский переулок, 3, 55°46′01″ с. ш. 37°36′28″ в. д.55.76694° с. ш. 37.60778° в. д. / 55.76694; 37.60778   ) — производственное здание в строгом варианте модерна, построено по проекту Ф. О. Шехтеля в 1907—1909 годах. Здание сохранилось, реконструировано, в нём размещается бизнес-центр ([www.shehtel.com/zdanie.html сайт бизнес-центра «Дом Шехтель»]).
• Дача Рябушинских в Вышнем Волочке (бывшее село Заворово, 57°36′21″ с. ш. 34°33′59″ в. д.57.60583° с. ш. 34.56639° в. д. / 57.60583; 34.56639   ) — находится рядом с остатками от Хлопкоткацкой фабрики, после революции 1917 года в здании находился Инкубатор с жилыми комнатами для сотрудников, сейчас здание в аварийном состоянии, несмотря на это — часть комнат всё ещё жилые. Год постройки — ???, архитектор — ??? (нужна помощь)

См. также

• Рябушинский, Владимир Павлович
• Рябушинский, Дмитрий Павлович
• Рябушинский, Михаил Павлович

Литература

• Ананьич Б.В. [www.bibliotekar.ru/bank-11/index.htm Банкирские дома в России, 1860—1914 гг. Очерки истории частного предпринимательства.]. — Л.: Наука, 1991. Глава 5 посвящена банкирскому дому Рябушинских.
• Бурышкин П.А. [library6.com/index.php/library6/item/бурышкин-па-москва-купеческая-мемуары Москва купеческая: мемуары.]. — М.: Высшая школа, 1991. — 352 с. — ISBN 5-06-002257-9. Мемуары предпринимателя, хорошо знакомого с семьей Рябушинских.
• Кузьмичев А. Д., Петров Р. Р. Русские миллионщики. Семейные хроники. М.: Эконо, 1999
• Петров Ю.А. [library6.com/index.php/library6/item/юапетров-коммерческие-банки-москвы-конец-xix-в-1914-г Коммерческие банки Москвы. Конец XIX в. - 1914 г.]. — М.: РОССПЭН, 1998. — 368 с. — ISBN 5-86004-135-7. Московскому банку и фирме Рябушинских в целом посвящён отдельный раздел главы III.
• Петров Ю. А.Баланс миллионера. Штрихи к портрету П. П. Рябушинского// Былое.№ 11, 1992.
• Петров Ю. А. Завещание Рябушинского. //Былое. № 6, 1993.
• Петров Ю.А. Братья Рябушинские. // Встречи с историей. Очерки. Статьи. Публикации. Вып.3. М., 1990. Сс.29-45.
• [library6.com/index.php/library6/item/россия-на-рубеже-веков-исторические-портреты Россия на рубеже веков: исторические портреты.]. — М.: Политиздат, 1991. — 380 с. — ISBN 5-250-01414-3. Сборник биографий исторических деятелей, содержащий биографию П. П. Рябушинского, написанную Ю. А. Петровым.
• Рябушинский В. П. Московское купечество// Былое, 1991. № 1-3.
• Рябушинский В.П. [library6.com/books/s003.pdf Старообрядчество и русское религиозное чувство.]. — М.: Иерусалим: Гешарим – Мосты культуры, 2010. — 452 с. Сборник статей брата П. П. Рябушинского Владимира; содержит мемуарный очерк «Русский хозяин».
• [www.library6.com/index.php/library6/item/политические-партии-россии Политические партии России (первая четверть XX в.). Справочник.]. — Брянск: Грани, 1993. — 150 с. Справочник содержит базовые сведения о партийных проектах, в которых принимал участие П. П. Рябушинский.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/ryabushin.html Биография П. П. Рябушинского]
• [www.rusmysl.com/archiv/index.php-itemid=100&catid=12.htm Константин Мазурин: «Это мы уже жили…»] (Интервью с внуком К. М. Мазурина)//Русская мысль. 2-8 июня 2005.
• [ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C:404941 Павел Павлович Рябушинский на Родоводе]

Отрывок, характеризующий Рябушинский, Павел Павлович

Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.