Радиологическое оружие

Радиологи́ческое ору́жие — разновидность оружия массового поражения (ОМП), использующая в качестве поражающего элемента ионизирующее излучение радиоактивных материалов.

Описание

Самый простой вариант радиологического оружия — «грязная бомба», состоящая из контейнера с радиоактивным изотопом (изотопами) и заряда взрывчатого вещества, при подрыве заряда взрывчатого вещества контейнер с изотопами разрушается и, за счёт ударной волны, радиоактивное вещество распыляется на достаточно большой площади (таким образом, её можно считать одним из видов химического оружия). Размер бомбы может быть различным в зависимости от количества исходного материала. Одним из вариантов «грязной бомбы» может быть намеренный подрыв установки невоенного назначения, использующей радиоактивные материалы.

История

Помимо «грязных бомб», рассматривалось также механическое распыление радиоактивного материала. В фантастической литературе данный вариант был впервые описан Робертом Хайнлайном в рассказе «Никудышное решение» (англ. Solution Unsatisfactory) в 1940 году.

Идею кобальтовой бомбы высказал в 1950 году Лео Силард в качестве примера оружия, способного превратить континенты на долгое время в нежилые земли. Созданный взрывом высоко в стратосфере, изотоп ⁶⁰Co способен рассеиваться на больших площадях, заражая их. Такие бомбы никогда не испытывались и не изготавливались из-за отложенности и непредсказуемости эффекта их действия.

Последствия аварии, случившейся на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года, можно рассматривать как иллюстрацию того, что может быть результатом применения «грязной бомбы» только с очень большой натяжкой: энергетический эквивалент теплового взрыва составил несколько десятков тонн тротила (от 30 до 100 по разным оценкам), эффективность диспергирования (измельчения и пылеобразования) материала активной зоны реактора обусловлена тем, что взрыв открыл путь к испарению в атмосферу разогретых материалов активной зоны реактора в течение длительного времени. Таким образом, взрыв на ЧАЭС, по сути формирования поражающих факторов, ближе не к взрывам, а к пожарам.

Испытания элементов радиологического оружия и его распространение

Испытания и разработки радиологического оружия в определённый период производились Советским Союзом, возможно, в качестве попытки создать дешёвый заменитель настоящего ядерного оружия. В частности, в 1953 году состоялись испытания ракет Р-2 с головными частями заправленными радиоактивной жидкостью «Герань» и «Генератор». Заправочное оборудование для этих целей разрабатывалось как минимум до 1955 года. 6 декабря 1957 решением правительства СССР, в рамках военно-технического сотрудничества, лицензия на производство, полный комплект документации на Р-2 и две собранных ракеты были переданы Китайской Народной Республике, однако передавалась ли документация по радиологическим вариантам боевой части — не известно.

Сама Р-2 была официально принята на вооружение в 1951 году, но с боевой частью на основе обычных взрывчатых веществ. Открытые источники о приёме на вооружение «Герани», «Генератора» или их дальнейших модернизаций по состоянию на 2015 год отсутствуют.

После создания БРСД Р-5 по распоряжению Совмина СССР от 13 августа 1955 г. и постановлению СМ СССР от 16 ноября 1955 были начаты работы под шифром «Генератор-5» по разработке специальной боевой части для неё, закончившиеся тремя испытательными пусками с 5 сентября по 26 декабря 1957 года. Для снаряжения БЧ ядерными материалами применялся специально разработанный защищённый самоходный манипулятор «объект 805» массой 72 тонны.

Испытания боевых частей ракет и наливных авиационных бомб, предназначенных для заправки радиоактивной жидкостью были начаты на 71-м полигоне (Багерово, район Керчи),. В качестве боевого снаряжения предполагалось использовать жидкие боевые радиоактивные вещества (БРВ), представлявшие собой радиоактивные отходы атомной промышленности, растворенные в химически активных кислотах. Со 2-го квартала 1953 г. по 3-й квартал 1957 г. испытания были перенесены в Семипалатинск.

Испытания радиологического оружия в интересах ВМФ так же производились на Ладожском озере, причём загрязнённое радиацией судно «Кит» было посажено на дно в 1955 году в самом озере и эвакуировано оттуда только в 1991-ом году

Испытания радиологического оружия в СССР были прекращены в 1958 году.

В период 2010—2014 гг. разработка и испытания радиологического оружия в рамках проекта «Green Field» была проведена Израилем. По утверждению прессы, эти испытания имели своей целью анализ последствий возможного применения грязной бомбы по Израилю. Всего было произведено 20 испытаний, в пустыне и в закрытом помещении. Израильские эксперты пришли к выводу о низкой эффективности данного вида оружия, программа, выполнив свои цели, была закрыта.

Применение оружия, обладающего радиологическим поражающим эффектом в боевых действиях

На вооружении армии США в настоящее время состоят снаряды и авиационные бомбы с поражающими элементами, выполненными из обеднённого урана-238. Уран, по сравнению со свинцом, обладает почти вдвое большей плотностью, что увеличивает его привлекательность для использования в боеприпасах. В то же время уран, используемый США для изготовлении боеприпасов, хотя и на 40 % менее радиоактивен, чем природный, тем не менее по формальным признакам попадает в категорию радиоактивных, а оружие, которое его содержит, может быть, при желании, отнесено к радиологическому.

По фактам применения указанного вида боеприпасов во время боевых действий в Югославии и Ираке в СМИ неоднократно озвучивались соответствующие обвинения. Так же указывалось, что уран весьма горюч и при попадании урановых поражающих элементов в цель происходит его сгорание или диспергирование (то есть образование мелкой урановой пыли), после чего обеззараживание местности оказывается весьма трудоёмким и слабореализуемым.

Ответом на эти обвинения обычно были указания на относительно слабую радиоактивность обеднённого урана, применяемого США и аргументация о том, что привнесённая им радиоактивность сопоставима с естественной радиоактивностью калийных удобрений или облицовочных материалов из гранита.

Так же, со стороны сербских и российских источников выдвигалась версия о том, что, наряду с боеприпасами, содержащими Уран-238, американскими военными применялись аналогичные боеприпасы на основе намного более радиоактивного Урана-236, радиологическая поражающая компонента которого несомненна. В частности, подобные утверждения делались перед журналистами начальником экологической безопасности Вооруженных Сил РФ генералом-лейтенантом Борисом Алексеевым. В своих официальных источниках США никогда не подтверждали существование подобных модификаций боеприпасов.

По состоянию на 2015 год неизвестны сколько-нибудь системные открытые исследования долговременного действия радиологической поражающей компоненты этих боеприпасов на местностях их применения. Вопрос о том, следует ли отнести их к радиологическим, остаётся предметом публичной пропагандистской дискуссии.

Настоящее время

В настоящее время отдельного вида оружия типа «грязной бомбы», стоящего на вооружении армий государств, по официальным данным не существует, так как она не дает немедленного поражающего эффекта (светового излучения, ударной волны и других видов воздействия атомного оружия) и, следовательно, малополезна в качестве боевого оружия. Использование грязной бомбы может привести к радиационному заражению почвы, воды, к очагам возникновения лучевой болезни на больших территориях. Очистка территории может занять продолжительное время. Воздействие ионизирующего излучения может привести к появлению мутаций у потомства. Всё это также не является желательным для государства, если война ведётся ради завоевания территории и получения материальной выгоды от войны.

Угрозы террористического применения радиологического оружия

В ноябре 1995 г. в Измайловском парке в Москве корреспондент НТВ Елена Масюк обнаружила и извлекла из снега контейнер с Цезием-137, заложенный, по её утверждениям, чеченскими экстремистами. 15-килограммовый контейнер, предположительно, изначально служил для калибровки приборов. После этого, по данным Владимира Белоуса, Джохар Дудаев выступил с публичным заявлением^{[уточнить]}: «То, что мы продемонстрировали в Измайловском парке всему мировому сообществу и Москве, — это мизерная доля тех радиоактивных веществ, которые мы имеем».

Грязная бомба в кино

• «Миротворец», 1997 год;
• «Личный Номер», 2004 год;
• «Исходный код», 2011 год;
• "У твоего порога", 2006 год.
• " Абсолютная власть", 2016 год.

Ссылки

• [www.proza.ru/texts/2008/02/12/83.html П. Д. Смит. Кобальтовая бомба.] Фрагмент из книги „Люди конца света“ (Doomsday men: The Real Dr Strangelove and the Dream of the Superweapon, ISBN 978-0-7139-9815-3)
• Theodore E. Liolios.» [arxiv.org/abs/physics/0212002 The Effects of Nuclear Terrorism: Fizzles]." (2003) Отозвано из публикации, исследование выполнено в рамках EUROPSIS: European Program on Science and International Security  (англ.)

Отрывок, характеризующий Радиологическое оружие

– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.