РА1 (на базе ЗИЛ-158В)

Эта статья — об автомотрисе на базе автобуса ЗИЛ-158В. Об одноимённых современных рельсовых автобусах производства ОАО «Метровагонмаш», г.Мытищи, см. РА1.

РА1
Основные данные
Годы постройки	1962 год
Страна постройки	СССР СССР
Завод	«Красный путь», г.Москва
Всего построено	1
Ширина колеи	1524 мм
Род службы	служебно-пассажирский
Технические данные
Тип двигателя	бензиновый шестицилиндровый четырехтактный карбюраторный двигатель ЗИЛ-158В
Мощность двигателя	2×109 л. с.
Передаточное отношение тяговой передачи	главная передача 7,63; на ступенях передач: 7,44; 4,1; 2,29; 1,47 и 1; при заднем ходе 7,09.
Диаметр колёс	1050 мм

Источник , если не указано иначе.

РА1 «рельсовый автобус тип 1» — двухвагонная автомотриса с использованием кузовов и силовой передачи автобуса ЗИЛ-158В для перевозки рабочих службы пути и пассажиров на линиях с небольшими пассажиропотоками.

Спроектирована проектно-конструкторским бюро Главного управления пути и сооружений МПС под руководством главного конструктора бюро И. А. Буровцева.

Переделка автобусов ЗИЛ-158В (ЛиАЗ-158), выпускавшихся с 1961 по 1970 г. Ликинским автобусным заводом (г. Ликино-Дулёво Московской области) в автомотрису заключалась в сцепке двух одинаковых автобусов задними концами. Кроме этого, колёса с пневматическими шинами заменялись на металлические гребневые колеса диаметром по кругу катания 1050 мм, а ширина колеи уменьшалась примерно на 600 мм. Колёсные ступицы переделывались, в автобусах оборудовались песочницы и входные двери с левой стороны в задней части кузова. При движении автомотрисы двигатель работал на переднем по направлению движения автобусе.

Практическая переделка двух автобусов ЗИЛ-158В в рельсовый автобус, получивший обозначение РА1, была завершена в середине 1962 года на московском заводе «Красный путь». Однако, при его испытаниях, проведённых ВНИИЖТ на экспериментальном кольце, сразу же было выявлено, что слабым местом изделия являются колёсные ступицы, которые при движении по рельсовому пути испытывали более жёсткие вертикальные воздействия, чем у обычных автобусов, имеющих пневматические шины. Помимо этого, ступицы испытывали боковые удары гребней колес о рельсы, при этом, из-за изменения расстояния между колёсами, особенно передней оси, и из-за отсутствия жёсткой связи между осями и колёсами существенно возросли боковые виляния автобуса. Кроме того, из-за смещения колёс возросли моменты вертикальных сил, действующих на подшипники. В результате, жёсткие удары колёс о рельсы приводили к расстройству болтовых креплений и вибрациям отдельных частей кузова.

По результатам проведённых испытаний комиссией, в состав которой входили сотрудники отделения тепловозов и локомотивного хозяйства ВНИИЖТа во главе с руководителем отделения Н. А. Фуфрянским, был сделан вывод о том, что РА1 «не может быть допущен для движения по рельсовой железнодорожной колее, как не обеспечивающий безопасности движения» и что дальнейшие испытания не могут быть продолжены.

Отрывок, характеризующий РА1 (на базе ЗИЛ-158В)

Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.